Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

Она попадалась мне на глаза и прежде, но я не обращала на неё особого внимания.

Тем не менее, в памяти она осталась.

И вот теперь я подошла к афише, и впервые тщательно к ней присмотрелась. Среди животных, изображённых на плакате, снежных ларлов, больших полосатых уртов, гибких слинов, танцующих тарларионов, скачущих кайил, был ещё один зверь, точнее его часть, поскольку как раз в этом месте кусок афиши был оторван. Но даже того, что осталось, было вполне достаточно, чтобы сказать, что этот зверь, был очень похож на Господина Гренделя. Никаких сомнений не был в том, что это был кюр.

Впрочем, я тут же выбросила увиденное из головы и, идя к дому Эпикрата, думала только о кузнеце. Каким же он оказался отвратительным животным! Как же я его ненавидела! Как он оскорбил меня! Как он преподал мне мой ошейник!

Но с другой стороны, разве не было любезностью с его стороны, защитить меня от девушек дома Дафнии? Он вовсе не обязан был это делать. Вот только как вышло, что он оказался там настолько вовремя? Могло ли это быть простым совпадением? Признаться, я так не думала, и такое внимание давало мне повод для немалого удовлетворения. Кроме того, я была уверена, что иногда видела его и раньше, причём даже до встречи на Суловом Рынке. Вполне вероятно, что он, по крайней мере, время от времени, следил за мной. Конечно, бывает, что мужчина столь же неотступно преследует рабыню или даже свободную женщину. Каковы могли быть его побуждения? Мог ли у него быть некий интерес к рабыне, даже к той, которая могла бы быть простой варваркой и шлюхой?

Конечно, он совершенно отличался от большинства мужчин, которых я знала на своей прежней планете.

Он был гореанином.

А я была рабыней.

По дороге к дому Эпикрата я тихонько напевала незамысловатый мотивчик.

— Мы думаем, что оно прячется в коллекторах, — сказала Антиопа, окуная тунику своего хозяина в общественную прачечную ванну.

Дело было во второй половине дня, ближе к вечеру.

— Кто прячется? — полюбопытствовала я.

О событиях, происходивших вокруг меня, я знала очень немного. Возможно, моя госпожа, Леди Бина и её товарищ, или телохранитель, или партнёр, или коллега, или кем бы ни был для неё зверь по имени Грендель, могли бы знать больше, но они не обсуждали таких вопросов, ни при мне, ни тем более со мной. Подозреваю, что Леди Бина могла быть столь же неинформированной как и я. А вот относительно Господина Гренделя у меня такой уверенности не было.

— Он, — подпустив в голос таинственности, ответила девушка, — или они.

Тени к этому моменту уже удлинились и пересекали ванны.

Группы стражников, патрулировавших улицы, в последнее время стали попадаться гораздо чаще, чем прежде.

— Ты что-то знаешь, или о чём-то догадываешься, — предположила я. — Я уверена в этом. Расскажи мне.

В течение нескольких последних дней я делала попытки подружиться с ней и некоторыми другими девушками.

— Ты — варварка, — высокомерно бросила она.

— Простите меня, — вздохнула я.

— Выстирай и прополоскай эти покрывала за меня, — потребовала рабыня.

— Хорошо, — не стала отказываться я, и польстила ей: — Госпожа.

Это ей явно понравилось.

— А у меня есть леденец, — сообщила я несколькими енами позже.

— Правда? — тут же заинтересовалась она.

— Он размером с небольшой тоспит, — добавила я, — твёрдый, с жёлто-красными полосками и мягкой сердцевиной.

— Любопытство, не подобает кейджере, — процитировала Антиопа.

Я выпросила конфету у Гренделя, который иногда посылал меня купить такие лакомства для Леди Бины. После моего наказания, закончившегося моими отчаянными заверениями в покорности, а также после короткого испытательного периода, в течение которого я не выказала ни малейшей дерзости или расхлябанности, неприемлемых в женщине, носящей гореанский ошейник, у нас с Господином Гренделем сложились довольно добрые отношения. В конце концов, он, даже будучи зверем, всё же был самцом, и как с самцами одного со мною вида, то есть мужчинами гореанского типа, не так уж сложно поладить. Надо всего лишь, если можно так выразиться, быть у их ног, рьяно стараться понравиться и ублажить. Его плеть всегда висит на видном месте, и пусть она там и остаётся.

— Но оно не является чем-то необычным, — улыбнулась я.

Ни Леди Бина, ни её зверь не были особо жестокими или требовательными. Я была рада, что Леди Бина пока ещё не успела повысить свой культурный уровень до обычного уровня гореанских свободных женщин, с их обычным презрением и враждебностью к рабыням. Соответственно, она не видела никакого смысла в наслаждении своей властью и не практиковала причинения беспричинных оскорблений или бессмысленной боли. Возможно, частично это было обусловлено тем, что она, пребывая в несомненной уверенности относительно своей красоты и интеллекта, в отличие от других свободных женщин, никогда не видела во мне свою соперницу.

— Красота свободной женщины, — заявила она мне как-то, возможно набравшись таких представлений от Леди Делии, компаньонки Эпикрата, — тысячекратно превосходит красоту простой рабыни. Это как луны и звезды по сравнению с мелочами, о которых я забываю сразу, как только они исчезают из поля моего зрения. С другой стороны, красота рабыни является красотой простого доступного, извивающегося животного, прикованного цепью к кольцу мужчины. А что Ты думаешь?

— Возможно, всё зависит от женщины, — пожала я плечами.

— Вполне возможно, — не стала спорить она.

— Мне пора идти к прачечным ваннам, заняться стиркой, — напомнила я.

— Хорошо, иди, — кивнула женщина.

Я не сомневалась, что сама Леди Бина, если её раздеть и заключить в ошейник, станет изысканным подарком у ног мужчины. Возможно, тогда, связанная по рукам и ногам, она смогла бы лучше оценить представления Леди Делии, шансы которой, я подозревала, хорошо показать себя у рабского кольца мужчины были весьма сомнительны. Это было большой удачей, думала я, что Леди Бина не рискнула посетить Центральную Башню лично, когда, несколько дней назад, мне достались пинки и удары торцами копий, в наказание за её наивную назойливость. Её, несомненно, признали бы варваркой, не имеющей Домашнего Камня, и это привело бы к закономерному итогу. Безусловно, я не оказалась бы в такой ситуации, будь на моей стороне мстительный, настырный зверь. В принципе, как мне казалось, у меня не было особых поводов жаловаться на него. Несмотря на его волосатую, свирепую, пугающую внешность, ко мне он был неизменно добр, а с Леди Биной, необычайно отзывчив, терпелив и нежен, даже, несмотря на то, что она, казалось, презирала его за эту снисходительность. Я часто задавала себе вопрос о характере этого животного, о причинах его необычной преданности этой женщине, преданности настолько глубокой, что ради неё он оставил свой мир. Иногда мне казалось, что он был почти человеком, но затем я вспоминала о его клыках и о том, как однажды я лежала перед ним, охваченным дикой яростью, и ему хватило бы мгновения, чтобы оторвать мне голову. Не могло быть никаких сомнений в том, что он был кюром. В целом, как вы, возможно, уже догадались, моя неволя в их доме была довольно легкой, если, конечно, не считать усилий затрачиваемых на стирку. Зато этот бизнес позволял месяц за месяцем зарабатывать медные тарски, которые частично тратились, частично откладывались про запас, и частично уходили Леди Делии в качестве её комиссии.