Сэмюел Сайкс - Десять железных стрел [litres]

– Маскировка! – чуть ли не взвизгнула она.

– Маскировка, – простонала я. – Ненавижу, мать их, сраную маскировку.

– Ну, советую свыкнуться. – Агне с улыбкой обогнула ванну. – И тем временем подчистить свою речь. Мы с тобой, в конце концов, единственные в нашем маленьком заговоре способны сойти за имперок. – Она наклонилась и взъерошила мне волосы. – Так что постарайся хоть немного этому порадоваться, ладушки?

Агне умолкла, поднесла пальцы к носу, понюхала и скривилась.

– А еще вымой голову, – заявила она, выходя из купальни. – Мы собираемся свергать империи, дорогая. Давай попытаемся не пахнуть при этом, будто только что вылезли из хлева, м-м?

– Его имя Келтифан. Келтифан юн-Атторо.

Говоря это, Джеро не сводил глаз с горшочка с кремом в руке, товарища еще дюжины таких же хрупких на вид горшочков с яркими алхимическими порошками, растворами и парфюмами, которые я лишь мельком видела в витринах слишком приличных для таких, как я, лавок.

– Служит… пардон, служил судьей, удостоенный наград герой войны. Его дочь, пусть и талантливый маг, таковой, однако, не является. Главным образом потому, что он просил освободить ее от военной службы.

– И получил согласие? – Я в замешательстве нахмурилась. – Никогда не слышала, чтобы Империум отпустил мага из армии.

– Не болтай. Из-за этого лицо слишком дергается. – Джеро макнул в крем кругляш ткани и прижал к моей щеке, поверх шрама. – Короче, да. Если учесть, что Келтифан заимел внушительный список должников вдобавок к внушительному списку тех, кого он убил во имя Империума, ему разрешили удалиться в Терассус вместе с семьей и прожить остаток дней в роскоши и покое. На определенных условиях.

– Каких условиях? – спросила я, чем заставила Джеро поморщиться.

– Я что, неясно выразился, когда сказал не болтай? – пробормотал он, поспешно хватая кисть и выправляя что-то у меня на щеке. – Честное слово, у тебя как будто нет ни капли уважения к любому ремеслу, которое не приводит ко взрывам. – Восстановив душевное равновесие, Джеро продолжил труды. – Условий было несколько: убить определенных людей, сделать некоторые пожертвования, опять кого-то убить и так далее, – однако нас волнует лишь одно. Во время службы Империуму наш друг-судья считался непревзойденным наездником. Со спин великих птиц он про-вел больше сотни успешных вылазок против Революции. Неизменно покорный Империуму, он согласился и дальше продолжать разводить для своей Императрицы оякаев. Здесь их выводят, взращивают, обучают, дрессируют для охоты и войны, да Келтифан осыпает их таким обожанием, что у птиц перышко к перышку, когда их наконец отправляют на линию фронта, под революционные пушки.

Я бы сказала «очаровательно», однако Джеро был очень уж увлечен своим занятием.

– Полагаю, именно поэтому добрейший судья так любит устраивать приемы в честь каждого нового взращенного поколения, – педантично продолжал Джеро, нанося тонкие линии крошечной кисточкой. – Это его последняя возможность выразить любовь к птицам, прежде чем они отправятся умирать на войну, которой не понимают, за людей, чьих имен не знают.

– Звучит дороговато, – заметила я. – Куда дороже, чем просто отдать Империуму мага. Почему просто не отправил дочь?

На этот раз Джеро не стал отчитывать меня за болтовню. Он замер и уставился мимо меня, куда-то вдаль.

– Наверное, – произнес Джеро, – не хочет, чтобы она умерла.

Я не знала, что ответить. Это было неприятно слышать. И еще хуже – об этом думать. Но обошлось – Джеро не дал мне ни того, ни другого, продолжив работу.

– Не суть важно. Сегодня счастливый вечер и для нас, и для его птиц, которые сперва получат в свою честь роскошный прием, а потом улетят с шестью лихими незнакомцами вместо того, чтобы отправиться, ну, ты поняла, умирать страшной смертью под пушечным огнем. При условии, конечно, что вы с Агне не просрете всю затею. Вы с ней единственные, кто способен сойти за имперцев – ну, ты, она и близнецы, но я и близко не настолько пьян, укурен или туп, чтобы отправить этих двоих на приличный званый ужин, – продолжил Джеро. – Вы попадете внутрь, найдете подходящее для портала место, а остальное сделает Ирия.

– А остальное – это убийства, – добавила я.

– Если мы провернем все правильно, убийств не будет. Имперцы будут заняты своим шикарным пиром, а мы ускользнем, пока никто ничего не понял.

Джеро отодвинулся на шаг и окинул меня взглядом. На его лице сверкнула улыбка – та, которую я заметила лишь однажды, когда Джеро увидел хладный труп Кропотливого, – и он сдвинул горшочки с кистями в сторону.

– Добро, а теперь можно поболтать. Вопросы?

– Всего три.

– И первый это?

Я глянула на его крайне внушительную коллекцию косметики на столе.

– Где ты так с макияжем-то натаскался?

Джеро уставился на меня так, словно я только что спросила у него нечто напрочь менее справедливое и напрочь более тупое. Но я не удержалась: мы почти три часа провели в его комнате – я то стояла, то наклонялась, то сидела в разных позах на стуле с высокой спинкой, а Джеро деловито наносил пудры, румяна и крема на мое лицо и тело.

– Милая моя, – отозвался он сочащимся высокомерием голосом. – Я хорош во всем, чем занимаюсь.

Я поскребла в затылке.

– Просто я не то чтобы встречала много мужчин с такой… – Я оглянулась на его стол, – коллекцией.

– Ну, а я не то чтобы встречал много женщин, которые выглядят, пахнут и хохочут, как будто только что вывалились из пьяной драки, которая закончилась оргией, так что, думаю, мы квиты. – Джеро бросил на меня мрачный взгляд. – Кстати говоря, непременно придержи язык среди имперцев. Пошлая речь выдает быстрее всего.

– Я вообще-то выросла в Катаме, – отозвалась я, вставая и растирая затекшие от сидения мышцы. – И могу вести себя как пристойная дама, когда хочу, петушара.

– Ну да. – Джеро вздохнул. – Близкое знакомство с косметикой полезно любому мужику, который не хочет походить на кусок говна. А так как по работе на Двух-Одиноких-Стариков мне надо походить на много разных кусков говна, то я разбираюсь в макияже лучше других.

– И все равно, – не сдалась я. – Как-то многовато усилий. Почему б не нанять мастера мрака? Скиталец без усилий придал бы мне любой вид.

– И мастер ясновидения – коих на имперском приеме определенно будет полным-полно – увидит все насквозь. А мою работу они не раскусят. Магия ненадежна. Мода непреложна.

Звучало, думаю, логично. И пусть на мой вкус их, конечно, крайне маловато, но существует более чем достаточно историй о том, что Сэл Какофонию, женщину со шрамами и рисунками облаков и крыльев на руках, будет очень легко заметить на приеме, полном людей, которые хотят убить ее на месте.