Сильвия Морено-Гарсия - Боги нефрита и тени [litres]

Хун-Каме склонил голову. Потом снова взял руку Кассиопеи и на мгновение окутал ее своим плащом. Девушка погрузилась в абсолютную черноту и через секунду оказалась в номере отеля. Одна.

На нее нахлынула грусть, и девушка, склонив голову, поднесла к губам сжатые руки. Но потом она услышала плач и испугалась. Тихо-тихо подошла к двери номера Хун-Каме и увидела Мартина, сидящего на полу. Кузен плакал.

Кассиопея села рядом с ним, положила руку ему на спину и спросила:

– Что случилось?

– Дедушка убьет меня, когда я вернусь в Уукумиле, – шмыгая носом, ответил он. – Ты могла бы с таким же успехом попросить Хун-Каме отрубить мне голову.

– Дедушка не убьет тебя, – вздохнула Кассиопея.

– Почему ты не попросила его убить меня?

– Ты ведь не убил меня.

Кузен втянул голову в плечи. Его одежда была грязной, как и волосы. Кассиопея вспомнила, как он гордился своими нарядами, своим внешним видом. И ей стало жалко его.

– Да… ну… я не убийца, – пробормотал он.

– Как и я.

Кассиопея пошла в ванную и принесла полотенце. Передала его Мартину и снова села рядом с ним. Он взял полотенце и вытер лицо.

– Я ужасно с тобой обращался… Я ужасный человек.

– Тогда, может, стоить перестать быть таким ужасным?

Мартин скомкал полотенце и сморгнул новые слезы.

– Я… я благодарен, знай. За то, что попросила его отправить меня обратно. Мне жаль. Насчет всего. Ты примешь мое извинение?

Голос кузена был полон раскаяния, и Кассиопея решила, что он говорит искренне. Но все было не так просто. Он оставил шрамы, и она не доверяла ему. Но и ненавидеть его не хотела. Теперь это было бессмысленно.

– Я не смогу простить тебя за секунду, – честно ответила она.

– Ну… может, однажды, может, через какое-то время. Когда мы вернемся в Уукумиле. Хотя я не хочу возвращаться в Уукумиле, но я должен. Ох, старик так разозлится на нас…

– Если не хочешь возвращаться, так, может, и не надо?

– А куда мне идти? – удивленно спросил кузен.

Кассиопея пожала плечами.

– Не знаю. Может, найдешь свое прощение по пути.

Мартин затих. Девушка встала и откинула волосы с его лица. Глаза парня были красными.

– Ты не вернешься, да? – спросил он.

– Пока еще нет.

– Тогда, значит, это прощание…

– Да. Всего хорошего, Мартин, – улыбнулась Кассиопея.

В конце концов, «всего хорошего, Мартин» – это именно то, что она всегда хотела сказать. Они расходились в разных направлениях, и этого было достаточно.

Кассиопея вернулась к себе и свернулась калачиком на покрывале. Она устала не только физически, но и душевно.

Когда она проснулась, было уже утро и Мартин ушел. Он нацарапал ей записку, что, скорее всего, направится в Гвадалахару. С запиской он оставил деньги – последнее извинение. Девушка запихнула купюры в чемодан. Собирая вещи, она обнаружила свою старую шаль, которую носила в Уукумиле. Поношенная дешевая вещица, однако девушка все равно накинула ее на плечи, решив, что шаль может принести ей удачу.

Она прошла в номер Хун-Каме и постояла там, ощущая пустоту. На столе лежала его шляпа, в шкафу висели костюмы. Она провела по ним рукой, и ей показалось, что все это было во сне.

Но Кассиопея знала, что это не сон.

Она спустилась вниз и увидела, что лобби выглядит по-другому. Блеск исчез. Казалось, она стоит в пустой комнате.

Обратившись к клерку, она попросила вызвать автомобиль в Тихуану. Тот извинился и сказал, что это может занять несколько минут. Произошло небольшое землетрясение, и теперь у них проблемы.

Кассиопея вышла на улицу, собираясь подождать у парадных дверей. Она смотрела на небо, когда подъехал автомобиль. Машина была та же, что привезла их в отель. Но шофер был другим. На нем был зеленый пиджак и плоская кепка того же цвета. Лоре – узнала Кассиопея.

– Доброе утро, – сказал он. На лацкане его пиджака была серебряная брошь в виде стрелы, его глаза сияли зеленым. На плече сидел ворон.

– Доброе утро, – отозвалась птица.

Кассиопея нахмурилась.

– Что ты здесь делаешь?

– Хун-Каме сдержал слово и позволил мне пройти по Черной дороге. Наконец я смог покинуть Мериду.

Он одарил ее дружелюбной улыбкой, на которую Кассиопея не ответила.

– Это не объясняет, почему ты здесь.

– О, ну ладно. Он решил, что тебе понадобится машина, и я с удовольствием предложил позаботиться об этом. Запрыгивай.

Кассиопея сжала ручку чемодана, но не шевельнулась. Лоре театрально вздохнул.

– Слушай, что бы там ни говорили о демонах, мы не настолько ужасны. К тому же, мне не интересна твоя душа, если только ты не собираешься ее продать, – Лоре открыл багажник и показал ей закинуть туда чемодан. – Это была шутка. Ну, про продажу.

– Не смешно.

Он закатил глаза.

– Уморительно смешно. Слушай, ты не можешь здесь оставаться. Завала сбежал, поджав хвост, и это место скоро зачахнет. В нем не осталось магии. Плиты потрескаются, оконные рамы выпадут, и здесь появится миллион тараканов. Нельзя закладывать в фундамент магию – ее сложно поддерживать. И еще, это автомобиль Завала, и вообще-то я не должен разъезжать на нем. Так предпочтешь проехаться в украденной машине или еще немного впустую проторчать на руинах?

Кассиопея переступила с ноги на ногу, но потом с чемоданом подошла к багажнику. Лоре попытался помочь ей, но она не позволила – сама запихнула чемодан. Потом села в машину.

Они ехали в тишине, и девушка смотрела на складки юбки.

– Кстати, Хун-Каме послал тебе подарок, – сказал Лоре и потянулся в карман пиджака.

Он достал маленький черный мешочек и передал Кассиопее. Открыв его и увидев россыпь черных жемчужин, девушка улыбнулась. Хун-Каме сдержал обещание. Но улыбка быстро погасла.

Лоре искоса взглянул на нее.

– Думал, ты сильнее обрадуешься. Это стоит немалых денег. Интересно, сколько сейчас дают за черный жемчуг? Можем узнать в Тихуане.

– Что? Думаешь, я стану закладывать жемчужины, чтобы удовлетворить твое любопытство?

– Я такого не говорил, – безмятежно ответил он.

«Кажется, он все принимает безмятежно», – подумала она. Ворон, сидящий на плече Лоре, повернулся и кивнул, словно бы соглашаясь с ее мнением.

Она гадала, что Хун-Каме рассказал о ней. Или он просто молча передал жемчуг? Был ли это последний намек на то, что в его отношении к ней осталось немного тепла?

Девушка решила не думать об этом. Она не хотела бы обсуждать подобное с демоном. Возможно, однажды ночью она спросит звезды, спросит тьму, и та прошепчет ответ.

– Куда мы направляемся? – спросила Кассиопея.

– Я отвезу тебя, куда захочешь. Но сам поеду в те места, где говорят по-французски. Это красивый язык, и я несколько десятилетий его почти не слышал. Пытаюсь понять, что выглядит аппетитнее: Новый Орлеан или Квебек. Как считаешь?