Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

Но лично меня это очень даже устраивало: обедать в обществе отца и Баяна в роскошном обеденном зале все равно что быть приглашенной на трапезу с акулами.

Зачем я здесь? Для компании или для того, чтобы послужить для них «основным блюдом»?

В конце стола были приготовлены еще четыре места, но тарелок напротив них не поставили.

В зал вошли четыре главные конструкции отца. Я сразу напряглась. Слуги заработали еще шустрее, ясное дело – они, как и я, хотели как можно скорее уйти из зала, но у них была такая возможность, а мне оставалось только им позавидовать.

Тиранг – конструкция Воин, обезьяна с когтистыми лапами и длинной волчьей мордой. Он сел ближе всех к отцу.

Потом Илит – конструкция Лазутчик, она занимала в два раза больше места, чем остальные. Села и положила на стол свои многочисленные паучьи лапы.

Мауга – конструкция Чиновник, большая голова ленивца на туловище медведя. Он двигался, как медведь после спячки, опустился на свою подушку и раскачивался взад-вперед, пока не устроился поудобнее.

И наконец, Уфилия – конструкция Торговец, лиса с двумя парами крыльев ворона. Беззвучно ступая на мягкие лапы, с прижатыми к туловищу крыльями, она подошла к своему месту, села и сразу принялась чистить морду передними лапами.

Эти четыре конструкции мне надо взять под свой контроль. Если получится, я заслужу уважение отца.

Отец приступил к трапезе. Руки у него тряслись, я даже боялась, что он не донесет кусок до рта. Но когда он заговорил, голос у него был полон энергии:

– Какие новости?

Первым взял слово Тиранг, голос его звучал, как песок между каменными жерновами:

– Ваши солдаты на пределе. Повстанцы мало того что свергли губернатора – они еще и обосновались на нескольких островах Хвоста Обезьяны. Чуть больше сотни солдат были разобраны. Я бы хотел попросить им замену.

Отец отложил ложку:

– Если Мауга не в состоянии их починить, значит у тебя стало на сотню меньше солдат. Замены не будет.

– Может, я… – Баян подался вперед.

Отец остановил его одним презрительным взглядом и посмотрел на Илит. Я задержала дыхание.

Илит защелкала челюстями:

– Безосколочные распространяют свое влияние. Люди недовольны налогами, а недавнее потопление Головы Оленя вызвало еще больше недовольства. Они не верят в то, что вы их защищаете, из этого следует второй пункт моего доклада: люди плохо относятся к Празднику десятины. Даже некоторые губернаторы сомневаются в его необходимости. Аланга давно изгнана из Империи, люди больше не считают их угрозой.

– Я изо дня в день работаю, чтобы сохранить Империю, – прорычал отец и сжал кулак, – а это неблагодарное отродье думает, что сможет выжить без меня. Десятина – невысокая цена за защиту, которую я им обеспечиваю. Я создаю конструкции и слежу за тем, чтобы они всегда были начеку. Во времена моего деда люди были благодарными, они считали честью отдать свой осколок. А теперь ноют, что из-за Десятины умерло несколько детей, жалуются, что осколки забирают дни их жизней, в то время как я отдаю Империи всю свою жизнь.

Мы с Баяном сидели молчком, потому что понимали: стоит сказать хоть слово – и гнев отца переключится на нас. Мы ощущали его, как живое существо, он был подобен слепой змее, которая ждет, когда шевельнется мышь.

Наконец отец вздохнул и махнул рукой:

– Мауга, распусти по островам старые истории. Найми труппу, пусть поставят представление «Восстание Феникса». Эту историю все любят, она напомнит людям о том, что для них сделали мои предки. О том, что́ мы до сих пор продолжаем для них делать. Мы обеспечиваем им безопасность. Они живы благодаря нам.

Мауга проворчал что-то себе под нос, пошевелился, и его когти громко заклацали по столу.

Илит посмотрела на нас с Баяном, потом перевела взгляд на отца:

– В историях нет особой необходимости. Ко мне поступили рапорты, что артефакты Аланги просыпаются.

– Артефакты – это еще не Аланга. – Отец сцепил пальцы. – Поговорим об этом позже.

Я посмотрела на Баяна, и оказалось, что он тоже смотрит на меня. Отцу, может, и было все равно, но Баяну – нет.

– Хорошо, – сказала Илит. – Но я должна сообщить вам еще кое о чем. Мои Лазутчики донесли до меня слухи. Это могут быть просто чьи-то дикие мечты, но говорят, кто-то похищает ваших подданных с Праздника десятины до его окончания. Этого человека зовут Йовис.

Уфилия задергала крыльями, а Мауга приподнял свою голову ленивца.

– Мне знакомо это имя, – сказал он. – Уфилия о нем тоже слышала. Мы сделали с ним плакаты.

– Беглый преступник? – Отец подался к столу, сплел пальцы и опустил голову.

– Контрабандист, – рокочущим голосом ответил Мауга и запыхтел. – Он уже… хм-хм… уже доставлял нам проблемы. На шахте Тоса недосчитались двух ящиков с умными камнями. Он недоплачивает сборы.

– Естественно, недоплачивает! – Уфилия резко махнула хвостом. – Он же контрабандист.

– Он платит Иоф Карн, – вставила Илит, – никто не может одновременно уходить от Империи и от Иоф Карн.

– Илит, пусть твои Лазутчики держат ухо востро и собирают все слухи об этом Йовисе, – распорядился отец. – Но по сравнению с повстанцами он – маловажная проблема. Тиранг, организуй удар по повстанцам на Хвосте Обезьяны. Пошли туда своих воинов. Но сначала собери информацию.

После этого он вернулся к трапезе, как будто все важные вопросы уже обсудили и решения приняты.

А как насчет того, чтобы связаться с губернаторами? А затонувший остров?

Это могло быть игрой моего воображения, но мне показалось, что подо мной задрожал пол.

Никто из сидящих за столом даже не посмотрел вниз, видно, это все-таки мой разум решил надо мной подшутить.

– Владыка… – обратился к отцу Баян.

Мое внимание переключилось на него, и я заметила кое-какие мелочи, которым до этого не придала значения. Баян не съел и половины порции на своей тарелке. И он крепко сжимал в пальцах салфетку. Он нервничал.

– Моя последняя конструкция… – Баян выпрямился. – Я заменил команду на ту, которую ты предложил. Мне интересно, можно ли оставить изначальную команду и усовершенствовать ее?

Вот и все, на этом обсуждение политических вопросов закончилось. То ли дело конструкции, они вдохновляли отца, о них он мог говорить часами.

Отец склонил голову набок и постучал палочками по тарелке:

– Это возможно, но нецелесообразно. Однажды написанная команда не может быть стерта или переписана. Команду можно усложнить, но при этом ты рискуешь сделать ее менее эффективной. А если будешь неосторожен, получишь совсем не тот результат, на который рассчитывал. Один пропущенный или лишний знак изменит команду коренным образом. Лучше использовать новый осколок и вырезать на нем новую команду.