Менна Ван Прааг - Сестры Гримм [litres]

– О, не беспокойтесь насчет меня, со мной все в порядке.

Скарлет поднимает взгляд. Она совсем забыла про Изикиела, который теперь стоит рядом, показывая ей свою руку, на бледной коже которой краснеет ожог.

– Простите. Это вышло случайно.

– Надеюсь, что так. Учитывая количество случайностей, происходящих там, где находитесь вы, я начинаю беспокоиться за свою безопасность.

– Я… я не хотела.

Он улыбается.

– Вы в этом уверены? Надо думать, вы ненавидите меня достаточно для того, чтобы…

Скарлет сдвигает брови. Она, и правда, думала, что ненавидит его, но теперь, услышав эти слова из его собственных уст, уже не уверена, что это так.

– Я не испытываю к вам ненависти.

Изикиел кивком показывает на дверь:

– Послушайте, как насчет того, чтобы пройтись? Думаю, какое-то время мне будет лучше держаться подальше от горячих напитков. Мы могли бы поговорить и на улице.

Скарлет слегка пожимает плечами и чуть заметно кивает.

– Пожалуй.

– Тогда постарайтесь сдержать свой энтузиазм. – Изикиел смеется. – Или я могу неправильно вас понять.

Неправильно ее понять? Скарлет думает о том, что почувствовала, когда увидела его впервые, и о том, что чувствует с тех самых пор, хотя про себя и пытается это отрицать. Беги. Ей надо бежать от него. Ничего хорошего из этого не выйдет. Одно только неблагоразумие, одни только сложности. Вместо этого она встает из-за стола и вслед за Вульфом выходит из кафе. На улице он сразу же останавливается, она врезается в него и спотыкается. Парень поворачивается, удерживает ее от падения, и на губах его играет все та же улыбка.

– Вы смотрите на меня, как будто я тот самый кусок торта «Бейкуэлл».

Скарлет хмурит брови.

– Я?..

– Вы хотели его съесть, – говорит он. – Когда только вошли.

Она хочет что-то сказать, но может только молча смотреть на него, мысленно приказывая ему уйти, может только попытаться направить свою зарождающуюся силу на то, чтобы изгнать этого человека с улицы и вообще из своей жизни. Однако Изикиел не сдвигается с места. Вместо этого он наклоняется и приникает губами к ее уху.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – шепчет он. – И я тоже тебя хочу.

Беги .

Вместо этого она целует его.

Лиана сидит в вагоне поезда, постукивая по своим коленям, ожидая одиннадцатой остановки на Северной ветке и считая каждую станцию, пока поезд, грохоча, проезжает мимо перрона и катит прочь. Она пытается не думать о голосах, которые слышала в «Оттоленги», не повторять про себя: шизофрения. Она едет домой, хотя скоро он перестанет быть ее домом, разве что она сможет уговорить Кумико и договориться с Мазмо, который оказался куда приятнее, чем она ожидала. Наверное, она все-таки смогла бы согласиться выйти за него замуж, при условии, что это будет открытый – очень, очень открытый брак.

Когда поезд въезжает на станцию Кеннингтон, Лиана встает. Это не ее остановка, до своей ей надо проехать еще три. Так почему же, когда двери открываются, она выходит на перрон? Стоя в толпе пассажиров, спешащих с работы домой, девушка гадает, что же ей делать дальше. Прежде она никогда не бывала в Кеннингтоне, никого тут не знает и понятия не имеет, на что похож этот район. Возможно, люди здесь настроены недружелюбно – когда вокруг слишком много белых лиц, это часто означает, что за ними скрываются ограниченные умы – так что ей следует зайти обратно в поезд и уехать.

И тут за желтой линией Лиана видит перо. Она нагибается и подбирает его. Перо черного дрозда [43] По-английски черный дрозд – это “blackbird”, т. е. буквально «черная птица». . Проведя им по щеке, она улыбается. Быть может, она и сходит с ума, но сейчас ей все равно. Наконец-то ей дан знак.

Сжимая в руке перо, она ступает на эскалатор и едет вверх, туда, где стоят автоматы по продаже билетов, затем выходит на тротуар и начинает ждать следующего знака. Однако его все нет, и она, повернув налево, идет вперед.

Десять минут спустя, сделав три левых поворота, Лиана оказывается рядом с церковью: Большая Церковь Пресвятой Марии. На нижней ветке ближайшей березы сидит черный дрозд. Ана улыбается и начинает подниматься на паперть.

Толкнув массивную деревянную дверь церкви, она входит, идет по проходу между рядами скамей и уже собирается сесть на одну из них, когда замечает исповедальню. Тут ее осеняет: она пришла сюда, чтобы исповедаться, чтобы рассказать о событиях последних недель тому, кто не знает ее, не сможет ее увидеть и не имеет права судить.

Поэтому, когда несколько минут спустя из исповедальни, шаркая, выходит миниатюрная женщина, Лиана заходит внутрь. Какое-то время она сидит молча, пока до нее не доходит, что священник ждет, когда с ним заговорят.

– Исповедайте, меня, отец… то есть, простите меня, отец, ибо я, э-э, согрешила, – говорит она. – Вообще-то я бы не назвала это грехом, но…

– Когда вы исповедовались в последний раз?

Лиана начинает гадать, что ему ответить. Какой срок может показаться ему правдоподобным?

– Две недели назад.

– Продолжайте.

– Вообще-то за это время многое переменилось. Моя тетя довела нас до банкротства и теперь хочет, чтобы я вышла замуж ради денег и спасла нас обеих. Сама она всегда именно так и поступала, но моя возлюбленная этого не хочет, и поначалу я тоже совсем этого не хотела, но теперь думаю, что это могло бы разом решить кучу проблем, однако…

Священник кашляет.

– Да, вам определенно нужно облегчить душу, – говорит он. – Так не начать ли нам с самого начала? Напомните мне…

– Ах да, и еще я начала… то есть это случилось всего один раз, вернее, три раза за один день… В общем, я слышу голоса.

Лиана напрягается, ожидая, что священник осудит ее, посмеется или предложит ей уйти.

– И такое случилось в первый раз?

Девушка кивает.

– Да.

– А вы сейчас принимаете какие-то лекарства от чего-то…

– Нет, нет, я…

– А что говорят эти ваши голоса?

– Ну, э-э, – Лиана не горела желанием вдаваться в детали. – Впечатление было такое, будто я подслушала половину чьей-то беседы.

Несколько минут священник молчит. Сжав руки на коленях, Ана смиренно ожидает его вердикта.

– Вообще-то, – говорит он, наконец, – если эти голоса не велят вам убивать котят или сталкивать старушек с велосипедов, я бы на вашем месте особо не волновался. Возможно, вам следует рассказать об этом вашему врачу и выслушать то, что скажет он. Вы, знаете ли, попали в неплохую компанию. Голоса слышала и Жанна д’Арк, и святой Франциск Ассизский…

Но почему я не могу перестать думать об Изикиеле Вульфе, лежащем в постели и поедающем булочки с корицей?

– Простите, что? Кто такой Изикиел Вульф? – спрашивает Лиана. Может быть, это какой-то малоизвестный католический святой? Святой покровитель изготовителей выпечки?