Александр Воропаев - Новые люди. Том 2 [litres]

– Он давно тут на Дикую Охоту зуб точит. Селян подбивал армию сотворить. Кое-кому из хлопцев в Ясельде задурил голову. Да и вокруг… Знают его, в общем. Зазноба у него пропала. В поле работать пошла. Налетела Охота, подруги ее разбежались, а потом хватились – девки-то нету. С тех пор он не успокоится.

– Ну хорошо, – сказал Утес. – Давай своего Барнабу. Где его искать?

– Так… Он теперь вас сам найдет. Так я смекаю.

– Ну давай теперь про каштеляна Матюшевских расскажи сэру Фюргарту. То, что мне говорил.

– Ну ладно… В деревне бают, что в панской крепости в подвале закопаны несметные сокровища. А Самусь Кривицкий хочет добраться до них и потому потчует паненка отравой. Хочет успеть добраться до золота Матюшевских поперед его родственников, констебля, а главное – Дикой Охоты. Король Витовд почему не упокоился? Потому что Рыгор Матюшевский его мертвого ограбил…

Дверь в трактир распахнулась, и вбежали двое деревенских мальчишек. Один осторожно остался у дверей, скоро остановившись, второй – подбежал и, превозмогая страх, звонко крикнул:

– Кто здесь пан лыцарь Баррион? – Он смотрел на самого грозного рыцаря, достойного, по его мнению, быть главным, – на Утеса.

– Что тебе от него? – спросил Фюргарт.

– Грамотка от каштеляна…

– Давай. – Фюргарт протянул руку.

– Э, пан, хоть малую деньгу за услугу. – Мальчик отступил на шаг, пытаясь угадать, не рассердится ли рыцарь.

Баррион, усмехнувшись, бросил ему либру, которая подвернулась в кармане дублета.

В короткой записке управляющий просил срочно встретиться и сообщал, что будет ждать лорда после полудня у каприцы между второй и третей стражей. Это было очень странно: почему он не переговорил в Гнезде, да и теперь указанное время уже прошло. Баррион протянул послание Утесу.

Нахмурившись, Фюргарт пошел обратно переговорить с капралом Чернотой. Что там было про застежку? Только дойдя до его стола и подняв от пола глаза, он обнаружил, что воин уже исчез…

Меньше чем через час они подъезжали к мосту, у которого стояла башня-каприца. Шел мелкий моросящий дождик. Дорога, которая утром казалась крепкой, стала быстро расползаться под копытами лошадей.

У каприцы толпился народ.

Баррион сразу почувствовал неладное. Он крепче сжал повод и невольно пришпорил своего коня.

При приближении Фюргарта и его людей крестьяне повернулись в их сторону. Они смотрели на них какими-то одинаковыми глазами, словно что-то пытались увидеть в них необычное, скрытое от поверхностного взгляда. Расступались перед всадниками они не сразу. Как будто желая удостовериться, что они из плоти и крови, дотрагивались руками до мокрой шерсти на лошадиных боках.

Каштелян лежал навзничь возле подножия каприцы. На раскисшей земле его серый плащ напоминал оперение подстреленной птицы. На месте глаз у него кровоточили две свежие раны.

Баррион спрыгнул с коня и, подойдя к телу вплотную, наклонился. Лицо управляющего было перекошено, грудь раздавлена, ноги лежали под неестественным углом по отношению к телу, словно его сбросили с высоты или задавили лошадью.

Спутники Фюргарта молча ждали, нахохлившись под мелкими каплями дождя. Лошади косили глазом на труп и тревожно переступали с ноги на ногу.

– Вы, сударь, лорд Баррион?

Баррион обернулся на голос.

К нему обращался воин в островерхом шлеме. Лицо было закрыто стальным козырьком, с боков его прикрывали железные щеки. Длинная кольчуга, усиленная бляхами. За спиной ординарец держит под уздцы его лошадь. Еще полдюжины солдат с мечами и боевыми топорами. В полном снаряжении: щиты, доспехи из вареной кожи, железные наплечники.

– Кто вы такой, сударь? – спросил в ответ Фюргарт.

– Я наиб констебля.

– Кто его так, наиб?

Офицер звякнул кольчугой, подошел ближе. В его руке Баррион увидел кусок пергамента.

– Это мы нашли при нем. – Он протянул записку Фюргарту.

Баррион взял ее и прочел:

«Пан Кривицкий, утром буду ждать вас у каприцы по нашему делу. Вы должны выполнить свою часть договора и разобраться с мальчишкой. Ничто не суждено, ваша судьба только в ваших руках. Я укажу вам путь к ней. Лорд Баррион ».

Что-то знакомое почудилось Фюргарту в этом «ничто не суждено».

– Здесь стоит мое имя, – сказал Баррион, поднимая глаза.

– Верно. Вы хотите сказать, что не писали управляющему?

– Я подписываюсь иначе. – Баррион отвернулся от офицера и отдал пергамент Утесу. – Грубо. Печати нет. Очень грубо, но эффективно. На управляющего письмо подействовало.

Утес хмуро принял свиток. Баррион взобрался на коня.

– Я вспомнил, чья эта фраза. Обрати внимание, что там сказано про мальчишку. Мне все-таки придется направиться в Воуканосовку. Может быть, констебль прав и все объясняется просто.

– Без меня?! – вскинулся Утес.

– Не волнуйся, ничего не случится. Пан Алесь ведь сам меня приглашал… А вы немедленно скачите в замок. Как бы Кривицкий уже не наделал беды. Или кто-нибудь еще от его имени. Я возьму Хонга. Мусс, ты тоже со мной. Поспешите.

– Верните мне письмо, – потребовал офицер.

Утес взглянул на него равнодушными глазами и сунул пергамент себе под грудной доспех. Рука офицера повисла в воздухе.

– В деревне мы встретили дезертира из Щары. По его словам, местечко пожгла Охота. Лорда убили. Ставлю вас в известность, сударь. Если для вас это что-нибудь значит, – сказал ему Баррион. Он отвернул свою лошадь и поехал к толпе крестьян.

Крестьяне стали расступаться, но Фюргарт остановился посреди них и окинул толпу сердитым взглядом. Терпение его было на исходе. Какая-то мысль стрижом вертелась у него в голове, но не давалась в руки. Что-то очевидное он упускал.

– Мне нужен проводник в Воуканосовку. – На его взгляд, он почти прорычал это. Крестьяне молчали. – Ну, кто укажет мне дорогу к пану Веразубу? – Баррион полез в ремень за монетой. Он был готов заплатить серебром.

– Я покажу, ясновельможный пан. – Из толпы выскочил парень с яблочным румянцем на скулах. Крупные кисти рук, торчащие из короткого кожуха, тоже были красными, как у мальчишки, возившегося с корабликами в стылой воде. – А доставайте ваш динарий, пан лыцарь.

– Лошадь у тебя есть? – спросил Баррион.

– Как не быть. Пасется на хуторе. Как раз по дороге. А пока позволь, за стремя возьмусь.

От моста они поехали вдоль речушки. Над ними поднимался косогор с темным лесом. Дорога все время забирала влево, а косогор становился все ниже. Опять пошли болота, обрамленные чахлыми ракитовыми кустами.

Проводник держался красной рукой за стремя и, охотно показывая крупные зубы, легко бежал рядом с Фюргартом.

– А мужики сначала скумекали, что это вы Охота и есть, – сказал он бодро.