Александр Воропаев - Новые люди. Том 1 [litres]

Она проплыла в остывающей воде, обдумывая это новое знание, плавно и широко раскидывая в стороны руки и ноги. Она не заботилась, наблюдает ли за ней канцлер. «Еще этот таинственный секретарь Ахетон, – думала она. – Неужели новый игрок?»

– Так чего вы хотите? – повернулась она к Прушану. Канцлер стоял у бортика, сжимая в руках измятую шляпу.

– Только вашего расположения, ваше величество. Вы должны верить, что Дитрих – ваш верный раб… – Он поколебался и решительно продолжил: – Луций сообщил мне, что накануне убийства капитана королевской гвардии его брат-бастард лорд Хеспенский искал в канцелярии встречи со мной. Вице-канцлер почти обвинил меня в причастности к этому ужасному преступлению. Чего мне ждать дальше? Когда меня поведут на эшафот?

Королева посмотрела на его маленький нос-пуговку и некстати вспомнила, как ее фрейлина, хихикая и прикрывая жеманный рот, говорила кому-то, что если хочешь узнать размеры мужского естества кавалера, посмотри на его нос.

– Хорошо, канцлер, – сказала Альда. – Я принимаю ваши уверения в преданности. – Канцлер низко поклонился. – Вы можете идти. Я возьму вас под свою руку, и мы еще многое обсудим. Но не сейчас и не здесь.

Канцлер поклонился еще раз.

– Ваше величество, простите. Но я не смогу сам покинуть помещение… я спрятался здесь заранее. Выпустите меня.

Альда звонко рассмеялась и поплыла к ступеням, покрытым ковром. Она не задумываясь вышла из воды. Не спеша. Напротив – грациозно и величественно. Включив все женское очарование. Она знала, что Прушан смотрит на нее. Но что ей за дело? Что за дело королеве мира до ее раба.

Следующий день получался предсказуемо суматошным. А в планах у Альды теперь был еще и разговор с вице-канцлером. Нужно было разобраться с этим отъявленным лисом Луцием Аорном. После разговора с Прушаном она по-новому взглянула на многие прежние события. Если хотя бы отчасти за ними стоял Аорн…

Луций был удобен, полезен, при этом держался очень скромно и предупредительно. Даже платье его было неброско. Единственной внешней чертой, отличающей вице-канцлера, был его головной убор. Он носил бархатные треуголки. Говорят, что он сам изобрел этот элемент своего гардероба, завернув поля широкополой шляпы. Последнее время треуголки стали чрезвычайно популярны в среде ординарцев и управляющих столицы. Луций сделал себя, сделал значимой свою должность и сделал свое новое лицо этой треуголкой. Как говорится, Чедер тебе достался – его и украшай.

Она вспомнила, что его часто называли за глаза просто бароном Луцием, хотя от мужа она достоверно знала, что он был из простолюдинов, впрочем, как и канцлер Прушан. Люди, начинающие жизнь в стесненном финансовом положении, часто бывают амбициозны.

Но для разговора придется найти другое время. Сегодня она была занята визитом принца Эссорта. Строго говоря, юный Фидель не мог быть принцем – Эссорт был не королевством, а приамом. Союзом торговых городов островов Эссорт и Крош. Богатейшие фамилии приама управляли этой страной через совет трибунов.

Как бы там ни было, Фидель был трибуном и вдобавок сыном верховного дожа. Наследником огромного состояния. Приам вел бойкую торговлю по всем портам ойкумены. Свободные города Ашг-Ата, Бизан и Гент не могли тягаться с островным союзом. Он был богат настолько, что его купцы даже снаряжали суда в поисках новых земель и народов. Принесло ли это искомое – никто не знал. Торговый приам ревностно хранил свои тайны.

На север от Эссорта лежал еще один большой остров – Миктрель. Острова были разделены не очень широким проливом. Хроники говорят, что население двух островов происходило от одного народа. Это трудно было предположить, зная нынешнее положение дел. Эссортцы и миктрельцы были вечными и искренними недругами и время от времени возобновляли застарелую войну. Король Миктреля считал южан своими бунтующими подданными. На основании этого убеждения корабли приама, которые становились досягаемыми для драккаров северян, захватывались в счет уплаты сбора в королевскую казну.

Несмотря на свои легендарные финансовые возможности, Эссорт боялся привлекать наемников. Трибуны справедливо полагали, что воинственные чужаки могут обратить свой взор на богатые города самого приама. Миктрельские суровые горы не сулили захватчикам такой легкой добычи.

Эссорт давно искал признания своей независимости. С этой целью он ткал сложное полотно дипломатии в марках Восточного Предела и, конечно, в самом Эдинси-Орте, на Королевском холме. Если для обретения прочного мира нужно связать родственными узами дожей и урбантингов, то почему же этого не сделать?

Собственно, это и были смотрины, оформленные как посольский визит.

Поэтому Альда придавала этому событию большое значение. Конечно, Узоне только двенадцать лет, она еще дитя. Впереди может возникнуть много разных партий, но уже сейчас будет нелишним подумать, в какой дом попадет ее фиолетовоглазая дочь.

Все было обставлено так, чтобы не могло возникнуть даже тени каких-нибудь обязательств. Посол торгового приама Ребб Гларус на одном из королевских вечеров произнес фразу о том, какой славный сын вырос у великого дожа Соно. Как он искусен в риторике и мастерстве наездника. При этих словах он, приятно улыбаясь, смотрел на Узону, играющую в шары со своими фрейлинами. Альда вежливо поинтересовалась возрастом отпрыска дожа и прибрала эту мысль в голову. При случае она поговорила об этом с Вильгельтом.

Супруг неприятно удивился тому факту, что кто-то может рассматривать его драгоценную дочь в качестве приза. Кроме того, он испытывал предвзятое отношение к торговому приаму. В его понимании все они были не более чем разбухшие от самомнения купцы. Даже если история их дожей насчитывает сотни лет. В самом деле? Теперь они осмеливаются искать невест для своих отпрысков среди дочерей – носителей крови Урбанта? Впрочем, если королева считает это возможным…

Дальше Альда эту тему развивать не стала. Она заверила Вильгельта, что только обкатывает эту мысль в голове… «у нас еще есть время, мой дорогой»… и не будет ни в коем случае спешить. А сейчас просто хорошо было бы понять, что из себя представляет сын великого дожа.

Потом еще случалось возвращение к этой теме в разговорах с послом Гларусом. Фразы были обтекаемыми. Если посол говорил что-то более конкретное о сроках и предпочтениях, Альда останавливала его. Брови королевы, чуть собравшись у переносицы, заставляли Гларуса убирать из речей определенность или менять тему.

В итоге было условлено… предположено – более верное слово, что юноша посетит Эдинси-Орт в качестве трибуна совета дожей и будет принят королевой в свите посла.