Шелби Махёрин - Кровь и мёд [litres]

– Полагаю, он направился прямиком к моему отцу. – Бо поправил капюшон и оглядел дорожный затор. С виду он был совершенно спокоен, но руки у него дрожали. – Отсюда и оцепление.

Лу раздраженно пнула ветвь можжевельника. Снег посыпался ей в сапоги, и она выругалась.

– Вот ведь гаденыш. Ясное дело, его здесь нет. Он ведь не хочет, чтобы все увидели, как он при виде меня обмочит штаны. Реакция, впрочем, более чем уместная.

Несмотря на ее бахвальство, от такой толпы мне стало неуютно. Чем ближе мы подходили к городу, тем хуже становилось, ведь в Цезарин вела только дорога Ле-Дан. Отчасти мне даже было приятно, что столько людей пришли почтить память Архиепископа. Отчасти же я не знал, что и чувствовать. Каждый голос, каждое лицо служили мне напоминанием о содеянном, и отстраниться от воспоминаний я уже не мог. Двери моей крепости тряслись, стены дрожали. Но я не мог думать об этом сейчас, да и вообще ни о чем, кроме Лу.

– С тобой все хорошо? – шепнула она мне незадолго до того, когда мы прятались среди деревьев.

Я вгляделся в лицо Лу. Похоже, она обратила вспять свой роковой узор, но внешность порой бывает обманчива. А вот воспоминания – вечны. Я знал, что никогда не забуду, как она стояла посреди замерзшего болота и выгибала пальцы, такая же жесткая и холодная, как лед у нее под ногами. Я сомневался, что и сама Лу сможет это забыть.

– А с тобой? – шепнул я.

Лу не ответила.

Сейчас же она шепталась со своими матаготами. Ночью к нам присоединился третий. Это была черная крыса. Она сидела на плече Лу, ярко сверкая глазами-бусинками. Никто и словом не обмолвился об этом. Никто даже не смел смотреть на эту крысу, будто она могла просто исчезнуть, если не обращать на нее внимания. Но напряжение в плечах Коко говорило само за себя, как и мрачный взгляд Анселя. Даже Бо встревоженно покосился на меня.

Что до волков, то они даже близко к матаготам не подходили. Блез с отвращением кривился, когда Абсалон подступал слишком близко.

– Что такое? – Я взял Лу за руку и отвел в сторону. Матаготы, точно тени, следовали за ней. Если я сброшу крысу с ее плеча, если вцеплюсь в шею коту и лисице, они оставят ее в покое? Или вместо нее станут преследовать меня?

– Я отправляю послание Клоду, – сказала Лу, и лисица исчезла в облаке дыма. – Может быть, он знает, как незаметно пробраться через оцепление.

Бо вытянул шею, беззастенчиво подслушивая нас.

– И это твой план? – с едким сомнением спросил он. – Я, конечно, понимаю, что Клоду как-то удалось… спрятать тебя в Бушене, но тут тебе не простые бандиты, их так легко не проведешь.

– Ты прав, – резко ответила Лу, обернувшись к нему. – Это не бандиты, а охотники с балисардами. С Жаном-Люком мне повезло – я знала, как его задеть. Отвлекла его, обезоружила. Его люди не смели тронуть меня, пока он был в моей власти. Но сейчас его здесь нет, и я сомневаюсь, что смогу одолеть штук двадцать шассеров, если только совсем уж из кожи вон не вылезу. Может, даже в буквальном смысле. – Она досадливо вздохнула и погладила крысу по носу, будто… будто пыталась успокоиться. У меня внутри все скрутило. – А нам ведь нужно не тревогу поднимать, а наоборот, пробраться тихо и быстро.

– Они будут ждать колдовства, – поспешно добавил я. Что угодно, лишь бы не позволить Лу изменить свой замысел. Лишь бы не дать ей ступить на другой путь. – И на Ле-Дане Клод Деверо сумел нас укрыть. Может, и здесь сумеет.

Бо всплеснул руками.

– Сейчас все совсем по-другому! Они знают , что мы здесь. Обыскивают каждую повозку. Чтобы спрятать нас, Клоду придется буквально заставить нас исчезнуть.

– У тебя есть другой план? – Лу и крыса одновременно смерили Бо сердитым взглядом. – Если да, милости просим, поделись с классом. – Когда тот не ответил, она горько усмехнулась. – Вот и я о том же. А теперь сделай всем присутствующим одолжение и заткнись наконец. И без тебя тошно.

– Лу, – тихо сказала Коко, но та только отвернулась, скрестила руки на груди и хмуро уставилась на снег. Мои ноги сами шагнули к Лу, будто тело по своей воле хотело укрыть ее от чужих неодобрительных взглядов. Может быть, Лу их заслужила. Мне это было неважно.

– Если ты собрался меня отчитывать – тоже отвяжись. – Лу яростно утерла глаза, но одна слезинка все же скатилась по ее щеке. Я безотчетно стер ее пальцем. – Не надо. – Лу вздрогнула, отмахнулась от моей руки и снова отвернулась – теперь и от меня. Абсалон зашипел у ее ног. – Со мной все нормально.

Я не сдвинулся с места. Даже не пошевелился. Но внутренне отпрянул так, будто Лу ударила меня – будто мы оба оказались на краю пропасти и бездумно тянули друг друга за собой. Тянули и толкали одновременно. Оба пытались спастись, но были не в силах остановиться. Нас с Лу кренило к самому краю.

Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным.

– Прости, – прошептал я, но Лу не ответила, а вместо этого только сунула мне в ладонь балисарду Жана-Люка.

– Я не успела раньше, но пока мы ждем… Я ее для тебя украла. Взамен той, что потеряла.

Она вдавила клинок мне в руку. Мои пальцы, повинуясь инстинкту, сжали рукоять. Серебро на ощупь казалось другим. Чужим. Жан-Люк явно бережно обращался с клинком и только недавно чистил и точил его, но он все равно не был моим . И рану в моей груди залатать не мог. Не мог заполнить пустоту. Я все равно сунул балисарду в ремень, не зная, что еще делать. Лу вяло продолжала:

– Знаю, я немного увлеклась тогда. Со… со льдом. Прости. Обещаю, такого больше не повторится.

«Обещаю».

Столько дней я надеялся услышать от нее эти слова, но теперь они были как будто пусты. Незначимы. Лу просто не понимала их смысла. Возможно, она и не могла понять. Они подразумевали под собой искренность, доверие. Я сомневался, что Лу довелось познать и то, и другое. И все же… мне хотелось ей верить. Отчаянно хотелось. И это извинение явно стоило ей немалого.

Горло у меня сжалось, и я сглотнул.

– Спасибо.

После этого мы замолчали надолго. Солнце ползло и ползло по небу, но очередь едва двигалась. Я чувствовал, как остальные наблюдают за нами. Особенно волки. У меня уже начала гореть шея. И уши. Мне не нравилось, как оборотни смотрели на Лу. Они ведь знали ее только такой, какой она стала теперь, никогда не видели в ней тепла, сострадания, любви.

«А ты, Луиза ле Блан, радуйся, что я не требую твоей крови после всего, что ты натворила».

Я верил, что меня оборотни не тронут, но Лу они подобного не обещали. Чем бы ни обернулся этот день, я не хотел оставлять Лу наедине с волками. Не мог дать им даже шанса отомстить ей. Я горько посмотрел на Лу, на изгиб ее шеи. Она завязала волосы за затылке, а на горле – новую ленту. Это выглядело так знакомо и вместе с тем – так чуждо.