Рик Риордан - Перси Джексон и похититель молний [litres]

– Милостивые! Все три сразу!

Я и сам еще не успел оправиться от шока. Звон лопнувших автобусных окон все еще стоял у меня в ушах. Но Аннабет тащила нас вперед, приговаривая:

– Пошли! Чем дальше мы уйдем, тем лучше.

– Там остались все наши деньги, – напомнил я. – Еда и одежда. Вообще всё.

– Ну, может, если бы ты не стал ввязываться в драку…

– А что мне было делать? Смотреть, как вас убивают?

– Меня не нужно защищать, Перси. Ничего бы со мной не случилось.

– Нарезали бы тебя, как хлебушек на бутерброды, – вмешался Гроувер. – А так ничего.

– Заткнись, козлоногий, – огрызнулась Аннабет.

Гроувер снова застонал:

– Жестянки… целый мешок жестянок!

Меся слякоть ногами, мы продирались сквозь запутанные ветки и стволы, от которых несло мокрым бельем.

Пару минут спустя ко мне подошла Аннабет.

– Слушай, я… – она не договорила. – В общем, спасибо, что вернулся за нами. Это было очень смело.

– Мы ведь команда.

Она помолчала еще немного.

– Просто если бы ты погиб… конечно, тебе бы пришлось несладко, но еще это значило бы, что квесту конец. А для меня это, возможно, единственный шанс увидеть реальный мир.

Гроза наконец утихла. Свет города позади потускнел, и мы оказались практически в полной темноте. Я почти не видел Аннабет, только ее светлые волосы белели во мраке.

– Ты с семи лет не покидала Лагеря полукровок? – спросил я.

– Да… была только на небольших экскурсиях. Мой папа…

– …преподаватель истории?

– Ага. Дома у меня жить не получилось. Нет, конечно, Лагерь полукровок – тоже мой дом. – Она говорила так торопливо, словно боялась, что кто-то ее остановит. – В лагере ты только и делаешь, что тренируешься. И это здорово – но монстры-то в реальном мире. И только здесь можно понять, стоишь ли ты чего-нибудь.

Не знай я ее так хорошо, решил бы, что в ее голосе звучит сомнение.

– Ну, с ножом ты отлично управляешься, – сказал я.

– Правда?

– Как по мне, те, кто может вот так оседлать фурию, – вполне ничего.

Лица ее было не видно, но мне показалось, что она улыбнулась.

– Знаешь, – начала она, – наверное, стоит тебе рассказать… Там, в автобусе, кое-что странное…

Ее прервали пронзительные звуки «туу-туу-туу», такие жалобные, как будто кто-то истязал сову.

– Эй, моя свирель все еще играет! – воскликнул Гроувер. – Вот бы еще вспомнить мелодию для поиска пути – и мы выбрались бы из леса!

Он сыграл пару нот, правда, выходило у него что-то, подозрительно похожее на песни Хилари Дафф.

Вместо того чтобы выйти на верный путь, я тут же врезался в дерево и заработал себе приличную шишку на голове.

Очередная суперсила, которой я не владел : инфракрасное зрение. Можно добавить в список.

Еще милю пришлось идти спотыкаясь, ругаясь и страдая, но потом впереди забрезжил свет: это были огни неоновой вывески. Запахло едой. Чем-то жареным, жирным и потрясающим. Я вдруг понял, что не ел ничего «вредного» с тех пор, как впервые оказался на Холме полукровок: в лагере мы питались виноградом, хлебом, сыром и самым постным на свете жареным мясом, которое готовили нимфы. Кое-кому просто необходим был двойной чизбургер.

Наконец мы вышли из леса на пустынную двухполосную дорогу. На противоположной стороне мы увидели закрытую заправку, побитый жизнью билборд с рекламой фильма 1990-х годов и единственное открытое заведение с той самой неоновой вывеской. Вот откуда так вкусно пахло.

Вопреки моим ожиданиям, это был не фастфуд, а один из странных придорожных магазинчиков с сувенирами, где продают садовые фигуры фламинго, деревянных индейцев, медведей-гризли, сделанных из цемента, и тому подобные штуки. Здание магазина оказалось длинным низким складом, окруженным бесчисленными статуями. Прочитать неоновую вывеску над входом я не мог, потому что если для моей дислексии и есть что-то хуже текста на английском, так это текст, написанный на английском красным светящимся курсивом.

Я смог разобрать что-то вроде «МАЗАИГН СОВАДХЫ ВОГНОМ ТЕШТУКИ МЭ».

– Что там написано? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Аннабет.

Она так любила читать, что я совсем забыл, что у нее тоже дислексия.

Гроувер перевел:

– «Магазин садовых гномов тетушки Эм».

По обе стороны от входа, подтверждая сказанное на вывеске, стояли два садовых гнома из цемента: уродливые бородатые коротышки, они улыбались, подняв руки в приветственном жесте, словно позируя для фотографии.

Следуя за запахом гамбургеров, я перешел через дорогу.

– Эй… – запротестовал Гроувер.

– В магазине горит свет, – сказала Аннабет. – Может быть, он работает.

– Буфет, – мечтательно проговорил я.

– Буфет, – согласилась она.

– Вы совсем чокнулись?! – возмутился Гроувер. – Это место какое-то подозрительное.

Мы пропустили его слова мимо ушей.

Перед магазином расстилался настоящий лес из статуй: здесь были животные, дети и даже сатир, играющий на свирели, – все сделанные из цемента. При виде последнего Гроувер задрожал.

– Мее-е-е! – проблеял он. – Совсем как мой дядя Фердинанд!

Мы остановились перед дверью склада.

– Не стучи, – взмолился Гроувер. – Я чую монстров.

– У тебя нос забит вонью фурий, – возразила Аннабет. – Я чувствую только запах бургеров. А ты разве не голодный?

– Мясо, – с презрением фыркнул Гроувер. – Я вегетарианец.

– Ты ведь ешь энчилады с сыром и алюминиевые банки, – напомнил я.

– Это всё овощи. Да ладно вам, ребята. Давайте уйдем. Эти статуи… они на меня смотрят.

Дверь со скрипом открылась, и мы увидели высокую женщину с Ближнего Востока – по крайней мере мне показалось, что она с Ближнего Востока, из-за длинного черного платья, которое оставляло открытыми только кисти ее рук, и вуали, полностью скрывающей ее лицо. За черной сетчатой тканью сверкали ее глаза, но больше ничего разглядеть было невозможно. У нее были старушечьи руки кофейного цвета, правда, довольно изящные и с красивым маникюром, и я решил, что в молодости эта бабулька была хороша собой.

Акцент у нее тоже был похож на ближневосточный. Она сказала:

– Дети не должны гулять одни в столь поздний час. Где ваши родители?

– Они… э-э… – начала Аннабет.

– Мы сироты, – ответил я.

– Сироты? – переспросила женщина. В ее устах это слово прозвучало непривычно. – Ах, милые! Неужели?!

– Мы отстали от бродячего цирка, – продолжал я. – Мы там работаем. Шпрехшталмейстер [16]сказал, что, если мы отстанем, он встретит нас на заправке, но, наверное, забыл. А может быть, он имел в виду другую заправку. В общем, мы заблудились. У вас тут пахнет едой.

– Ах, милые мои! – воскликнула женщина. – Заходите, бедняжки. Я тетушка Эм. Идите в самый конец, там кафе.

Поблагодарив ее, мы вошли внутрь.