Рик Риордан - Перси Джексон и похититель молний [litres]

– Так, самое сложное – лица. Улыбнитесь, пожалуйста. И пошире.

Гроувер взглянул на каменного сатира и пробормотал:

– Прямо копия дяди Фердинанда.

– Гроувер, – одернула его тетушка Эм, – смотри на меня, милый.

В руках у нее по-прежнему не было фотоаппарата.

– Перси… – позвала Аннабет.

Чутье подсказывало мне, что надо послушаться Аннабет, но приходилось бороться с сонливостью, от вкусной еды и сладкого голоса старушки меня разморило, и двигаться совсем не хотелось.

– Еще минутку, – сказала тетушка Эм. – Понимаете, в этой проклятой вуали мне вас плохо видно…

– Перси, что-то не так, – настаивала Аннабет.

– Не так? – переспросила тетушка Эм, разматывая покрывало. – Все в порядке, милая. У меня сегодня такая благородная компания. Что может быть не так?

– Это и есть дядя Фердинанд! – ахнул Гроувер.

– Отвернись от нее! – закричала Аннабет.

Она натянула бейсболку «Янкиз» на голову и исчезла. Невидимые руки тут же столкнули нас с Гроувером со скамейки.

Я оказался на земле и увидел перед собой ноги тетушки Эм в сандалиях. А потом услышал, как Гроувер и Аннабет бегут в разные стороны. Но сам от растерянности не мог пошевелиться.

И тут сверху раздался странный резкий звук. Я поднял глаза на руки тетушки Эм, которые теперь были узловатыми, бородавчатыми и с острыми бронзовыми когтями вместо ногтей. Я едва не посмотрел выше, но откуда-то слева раздался крик Аннабет:

– Нет! Не смей!

Снова странный звук – как будто надо мной шипели крохотные змейки… прямо там, где должна быть голова тетушки Эм.

– Беги! – проблеял Гроувер.

Я услышал, как он мчится по гравию, командуя летучим кроссовкам: «Maia!»

Я не мог пошевелиться. Я неотрывно смотрел на кривые когти тетушки Эм и старался сбросить сонные чары старушки.

– Будет жаль уничтожить такое красивое юное лицо, – ласково проговорила она. – Останься со мной, Перси. Тебе нужно лишь поднять глаза.

Я поборол желание подчиниться. Вместо этого я посмотрел в сторону и заметил стеклянный шар, какие люди ставят в саду для красоты. В оранжевом стекле отражалась темная фигура тетушки Эм; вуали на ней больше не было, зато стало видно ее лицо – мерцающий бледный круг. Ее волосы шевелились и извивались как змеи.

Тетушка Эм.

Тетушка «М».

Как я мог быть таким тупицей?!

Думай, велел я себе. Как Медуза умерла в мифе?

Но думать я не мог. Каким-то образом я вспомнил, что в мифе мой тезка Персей напал на Медузу, когда она спала. Но сейчас она спать не собиралась. Ей ничего не стоило вцепиться когтями мне в лицо и разодрать его.

– Сероглазая сделала это со мной, Перси, – сказала Медуза, и голос ничем не выдавал в ней монстра. Он звал меня посмотреть наверх и посочувствовать бедной бабуле. – Мать Аннабет, проклятая Афина, превратила меня, красавицу, в это.

– Не слушай ее! – прокричала Аннабет откуда-то из-за статуй. – Беги, Перси!

– Тихо! – рявкнула Медуза. А потом снова замурлыкала: – Ты сам понимаешь, почему я должна уничтожить девчонку, Перси. Она дочь моего врага. Я сотру ее статую в порошок. Но тебе, милый Перси, не нужно страдать.

– Нет, – пробормотал я и попытался пошевелить ногами.

– Ты и правда хочешь помочь богам? – спросила Медуза. – Ты понимаешь, что ждет тебя в этом безрассудном квесте, Перси? Что случится, если ты доберешься до Подземного мира? Не будь пешкой в игре олимпийцев, милый. Быть статуей куда лучше. Меньше боли. Меньше боли.

– Перси!

Я услышал позади странный гул, будто ко мне пикировала колибри весом две сотни фунтов.

– Пригнись! – завопил Гроувер.

Я обернулся и увидел в ночном небе фигуру в кроссовках, машущих крылышками, – это был Гроувер, вооруженный веткой размером с бейсбольную биту. Глаза у него были зажмурены, а голова моталась из стороны в сторону. Ориентировался он только по слуху и нюху.

– Пригнись! – крикнул он снова. – Я ее достану!

Тут ко мне вернулась способность действовать. Зная Гроувера, я был уверен, что он промахнется мимо Медузы и врежется в меня. Я бросился в сторону.

Шмяк!

Сначала я подумал, что это Гроувер врезался в дерево. Но потом услышал яростный вопль Медузы.

– Жалкий сатир! – прорычала она. – Ты пополнишь мою коллекцию!

– Это тебе за дядю Фердинанда! – крикнул в ответ Гроувер.

Я заковылял прочь и спрятался среди статуй, пока Гроувер взмывал в небо, готовясь к новой атаке.

Хрясь!

– Проклятье! – взвыла Медуза, волосы которой шипели и плевались ядом.

Совсем рядом раздался голос Аннабет:

– Перси!

Я подпрыгнул так высоко, что чуть не перескочил через садового гнома.

– Мамочки! Не делай так!

Аннабет сняла бейсболку и стала видимой:

– Ты должен отрубить ей голову.

– Чего?! С ума сошла?! Нужно выбираться отсюда.

– Медуза опасна. Она на стороне зла. Я бы сама ее прикончила, но… – Аннабет замолчала, как будто слова давались ей с трудом. – Но у тебя оружие лучше. Да мне к ней и не подобраться. Она разорвет меня на кусочки из-за мамы. А ты… у тебя есть шанс.

– Что? Я не могу…

– Слушай, ты что, хочешь, чтобы она и дальше превращала невинных людей в статуи?

Она указала на статую влюбленных: мужчина и женщина стояли обнявшись. Сила чудовища превратила их в камень.

Аннабет взяла с ближайшего постамента зеленый стеклянный шар.

– Отполированный щит был бы лучше. – Она критически осмотрела шар. – Изогнутая форма будет давать искажения. Размер изображения не будет соответствовать действительности в силу…

– Ты можешь говорить по-английски, а?

– Я это и делаю! – Она бросила мне шар. – Просто смотри на ее отражение в стекле. И ни за что не поднимай глаза прямо на нее.

– Эй, ребята! – крикнул Гроувер откуда-то сверху. – По-моему, я ее вырубил.

– Рррррраааа!

– А может, и нет, – поправился Гроувер и стал разгоняться для нового удара с веткой наготове.

– Быстрее! – сказала Аннабет. – Нюх у Гроувера что надо, но рано или поздно он рухнет.

Я достал ручку и снял с нее колпачок. Она вытянулась и превратилась в бронзовый Анаклузмос. Ориентируясь на шипение, исходившее от волос Медузы, я двинулся вперед.

Я не спускал глаз с шара, чтобы смотреть только на отражение Медузы, а не на нее саму. И наконец в зеленом стекле я ее увидел.

Гроувер уже летел к ней с битой, но на этот раз он спустился слишком близко. Медуза схватилась за ветку и швырнула его прямо в лапы каменному медведю-гризли, куда он рухнул с жалобным «Ай!».

Я пошел к ней, что было непросто с мечом и шаром в руках. Если бы она решила напасть, защищаться мне было бы трудно.

Но она позволила мне подойти: на двадцать футов, на десять.

Теперь я смог разглядеть в стекле ее лицо. Наверняка на самом деле оно не было настолько уродливым. Видимо, изогнутая поверхность шара искажала его, делая страшнее.