Рик Риордан - Перси Джексон и похититель молний [litres]

– Но тогда… как нам узнать, не притаился ли он где-то рядом прямо сейчас и не наблюдает ли за нами? – спросил я.

Аннабет и Гроувер переглянулись.

– Никак, – ответил Гроувер.

– Спасибо, успокоил, – сказал я. – У тебя еще остались синие мармеладки?

Мне почти удалось успокоить нервы, но тут я увидел крохотную кабину лифта, в котором нам предстояло подняться на верх арки, и понял, что влип. Ненавижу тесные помещения. Они меня просто бесят.

Вместе с нами в кабинку втиснулась толстая дама с собачкой – маленьким чихуахуа в блестящем ошейнике со стразами. Возможно, это собака-поводырь, подумал я, потому что никто из охранников не сказал ни слова.

Лифт начал движение по шахте внутри арки. Мне еще не приходилось бывать в лифте, который поднимается по дуге, и моему желудку эти ощущения не понравились.

– Вы без родителей? – спросила толстая дама.

У нее были глаза-бусинки и заостренные зубы, покрытые кофейным налетом. На голове у дамы была джинсовая шляпа с широкими полями, а одета она была в джинсовое платье, которое делало ее похожей на дирижабль из синей джинсы.

– Они ждут внизу, – ответила ей Аннабет. – Боятся высоты.

– О, бедняжки.

Чихуахуа зарычал. Женщина проворковала:

– Тише-тише, сыночек. Веди себя хорошо.

У собаки были такие же глазки-бусинки, как и у хозяйки, умные и злобные.

– Сыночек – это имя? – спросил я.

– Нет, – ответила дама. Она улыбнулась, будто ее ответ все прояснил.

Понявшись наверх, мы оказались на смотровой площадке, которая напомнила мне консервную банку, выстеленную внутри ковровым покрытием. По обеим сторонам шли ряды окошек: с одной стороны открывался вид на город, а с другой – на реку. Вид был отличный, но если и есть что-то, что меня напрягает больше, чем замкнутые пространства, так это замкнутые пространства в шестистах футах над землей. Мне почти сразу захотелось спуститься.

Аннабет щебетала об опорных конструкциях и о том, что она сделала бы окна побольше и спроектировала бы прозрачный пол. Она бы, наверное, с радостью оставалась там еще пару часов, но, к счастью для меня, работник парка объявил, что через несколько минут смотровая площадка закрывается.

Я потащил Гроувера и Аннабет к выходу, затолкал их в лифт и хотел уже сам войти в него, но тут понял, что внутри есть еще два пассажира. Для меня места не осталось.

Работник парка сказал:

– Подождите следующую кабину, сэр.

– Выходим, – скомандовала Аннабет. – Мы подождем вместе с тобой.

Но выбираться им было слишком долго и неудобно, поэтому я отмахнулся:

– Не, всё путем. Увидимся внизу.

Вид у Гроувера и Аннабет был встревоженный, но они не стали возражать, и дверь лифта закрылась. Их кабина поехала вниз.

Теперь на смотровой площадке остались только я, маленький мальчик с родителями, работник парка и толстая дама с чихуахуа.

Я неловко улыбнулся толстой даме. Она улыбнулась в ответ, и у нее между зубов мелькнул раздвоенный язык.

Погодите-ка.

Раздвоенный язык?!

Прежде чем я успел сообразить, не показалось ли мне, чихуахуа спрыгнул у нее с рук и залаял на меня.

– Тише, тише, сыночек, – сказала дама. – Разве сейчас подходящее время? Тут с нами эти милые люди.

– Песик! – воскликнул мальчик. – Смотрите, песик!

Родители оттащили его подальше.

Чихуахуа скалил на меня зубы, с его черных губ летела пена.

– Что ж, сын, – вздохнула толстая дама. – Если ты настаиваешь.

Внутри у меня все похолодело:

– Э-э, вы что, назвали чихуахуа своим сыном?

– Химеру , дорогой, – поправила меня толстая дама. – А не чихуахуа. Их часто путают.

Дама закатала джинсовые рукава, обнажив покрытые зеленой чешуей руки. Она улыбнулась, и я понял, что вместо зубов у нее клыки. А зрачки у нее оказались вертикальными, как у рептилии.

Чихуахуа залаял громче, и с каждым тявканьем он становился все больше. Сначала он стал размером с добермана, потом со льва. Лай превратился в рык.

Мальчик заверещал. Родители потащили его к выходу и налетели на работника парка, который стоял столбом и глазел на монстра.

Химера выросла настолько, что ее спина упиралась в крышу. У нее была львиная голова с кроваво-красной гривой, туловище и копыта гигантской козы, а вместо хвоста из мохнатого зада чудовища росла змея – настоящий гремучник в десять футов длиной. Шею монстра по-прежнему обхватывал блестящий ошейник, и теперь, когда висящий на нем медальон оказался размером с тарелку, на нем легко читалась надпись: «ХИМЕРА – ДИКАЯ, ОГНЕДЫШАЩАЯ, ЯДОВИТАЯ. НАШЕДШЕГО ПРОСЬБА ПОЗВОНИТЬ В ТАРТАР – ДОБАВОЧНЫЙ 954».

Я сообразил, что не успел достать меч. Руки у меня онемели. Я был в десяти футах от кровавой морды Химеры и понимал, что стоит мне сдвинуться с места – и чудовище нападет.

Женщина-змея зашипела – видимо, это был смех.

– Тебе оказана честь, Перси Джексон. Владыка Зевс редко позволяет мне испытать героя в схватке с одним из моих отпрысков. Ибо я Мать чудовищ – ужасная Ехидна!

Я уставился на нее и ляпнул:

– Это разве не муравьед?

Она взвыла, ее чешуйчатое лицо от ярости пошло буро-зелеными пятнами.

– Ненавижу, когда так говорят! Проклятая Австралия! Назвать это дурацкое животное моим именем! За это, Перси Джексон, мой сын тебя уничтожит!

Химера бросилась на меня, скрежеща львиными зубами. Я успел отпрыгнуть в сторону и уклониться от укуса.

Теперь я оказался рядом с семьей и работником парка, которые с воплями пытались открыть двери эвакуационного выхода.

Я не мог допустить, чтобы они пострадали. Выхватив меч, я отбежал в противоположный конец площадки и крикнул:

– Эй, чихуахуа!

Химера развернулась гораздо быстрее, чем я ожидал.

Я не успел взмахнуть мечом, а она уже открыла пасть, из которой разило как из самой большой на свете ямы для барбекю, и выпустила струю огня прямо на меня.

Я прыгнул сквозь огонь. Ковер загорелся; жар был такой силы, что чуть не спалил мне брови.

Там, где мгновение назад стоял я, теперь зияла неровная дыра в стене арки с дымящимся оплавленным металлом по краям.

Отлично, подумал я. Подпалили национальный монумент.

Анаклузмос уже стал в моих руках сверкающим бронзовым клинком, и когда Химера повернулась, я ударил по ее шее.

Это была роковая ошибка. Высекая искры, меч отскочил от ошейника, не причинив твари вреда. Я попытался поймать равновесие, но так сосредоточился на том, чтобы не попасть под огненную атаку, что и думать забыл о змеином хвосте, пока он не обвился вокруг моей ноги и не вонзил в нее свои клыки.

Мне показалось, будто всю мою ногу обожгло пламя. Я пытался воткнуть Анаклузмос в пасть Химеры, но она обмотала мои лодыжки змеиным хвостом и дернула, сбив меня с ног. Меч выскочил у меня из рук, упал в дыру в стене и полетел вниз, прямо в Миссисипи.