Вероника Коссантели - Изумительная Страна Снергов [litres]

Балдри отхлебнул бузинного ликёра.

– Но… почему ?

Вдова Мелдрум пожала плечами.

– А почему бы и нет? Король вполне мог жениться на мне вместо неё. Я мечтала стать королевой. Я правила бы за него Неприступом, а ему ничего не оставалось бы делать, – знай сиди целый день да расчёсывай свою бороду. Но ему была нужна эта девица с лягушачьей физиономией. Когда он понял, что произошло, у него случилась чисто королевская истерика. Они бросили меня в темницу, но я просочилась сквозь их пальцы, как болотный туман, и убежала в горы. Там я встретила каменного тролля. Он позволил мне разделить с ним его пещеру, но как-то ночью он отсутствовал слишком долго и вернулся лишь под утро. Бедный Мелдрум. Лучи солнца упали на него и превратили каменного тролля просто в камень.

– Не повезло бедняге, – сказал Балдри. Он допил ликёр из стакана и потянулся за бутылкой.

– Невезение здесь совершенно ни при чём, – отмахнулась вдова. – Между ушами у него был сплошной гранит, а морда – как окаменевшая картофелина. Разговаривать с ним было всё равно что беседовать с могильной плитой. Я не могла это терпеть до бесконечности. Однажды ночью я выманила его наружу и попросила помочь мне сосчитать звёзды. – Она рассмеялась. – Бедный болван никак не мог перевалить за цифру «три», но я всё равно держала его там, пока не взошло солнце. У него не было ни единого шанса. Ты что это рот раззявил?

Великан глядел на неё во все глаза, не донеся до рта ложку супа.

– Мамоцка убила папоцку?

Вдова похлопала сына по плечу.

– Не смотри на меня так. Я ведь о тебе позаботилась, разве нет? Я вырастила моего маленького Голифоса, и он превратился в чудесного великана-людоеда. Когда ты подрос, я послала тебя с горы вниз, чтобы ты докучал там всем и стал кошмаром для келпских детишек.

– Хорошие детишки. Сочные. – На губе Голифоса повис клочок варёного листа. Он вздохнул, вспоминая лучшие времена. – Но затем пришла другая злюка-колдука и остановила меня. Мои кусаки стали страшно болеть. Стоило мне только пустить слюну над кусочком мяса, в моих жеваках и зубаках тут же поднималось колотьё, и трясучка, и дерготня. А от репы ничего не было. Только репа – это совсем не мясо, – сказал Голифос со слезами в голосе.

– Если уж говорить о детях… – задумчиво произнёс Балдри. – Те двое наверху… Если мы их немного утолстим, подложим под одежду что-нибудь, они вполне могут сойти за снергов. Король ничего не поймёт – у него в бороде больше ума, чем в голове. Тогда награда будет три раза по семнадцать серебряных монет. Это получится… в общем, получится очень много монет.

– Боюсь, мы больше не увидим твоего снерга. – Вдова Мелдрум снова наполнила стакан Балдри. – Он тоже отъел от моего имбирного пряника. В Бедственном Болоте тебе особенно нужны мозги. Если заснёшь там, один, в темноте, то, скорее всего, утра больше не увидишь. Еще до восхода солнца твои косточки обглодают дочиста.

Балдри нахмурился.

– Я думал, ты послала его, чтобы он принёс тебе корешки.

Вдова Мелдрум рассмеялась и взяла в руки зонтик.

– Ты ещё не понял, Ломастер Дурак, что мне можно доверять не больше, чем тебе? В моей кладовке полным-полно мандрагоровых корешков, и новые мне не нужны. А ещё меньше мне нужно, чтобы здесь болтался какой-то снерг и путался у меня под ногами. Дети другое дело. Я не отдам девчонку ни тебе, ни Королю Кулу. Она часть моего плана.

– Какого плана? – заинтересовался Балдри.

– Тут всё дело в одной маленькой мести. – Вдова Мелдрум сидела, рассеянно покручивая зонтик. Её взгляд остановился на пряничном домике и на маленьких кричащих марципановых личиках. – Все эти годы там, в горах, среди троллей и гоблинов, я выжидала. Когда прошло достаточно времени и мир забыл обо мне, я спустилась с гор и затеяла здесь своё маленькое дело с проклятиями и прочим. Но я дала себе слово и должна его сдержать… – Из острия зонтика вырвался сноп искр, по стенам имбирного домика пошли сполохи лилового и пурпурного пламени. Несколько марципановых фигурок растаяли, превратившись в липкие лужицы. – Мне никогда не надоедает делать это, – мечтательно сказала вдова.

Внезапно в глазах Балдри зажглось лукавство.

– А что, если Король Кул узнает, что бедная старуха, живущая на краю болота, – та самая ведьма, которая олягушатила его невесту? Предположим, кто-нибудь расскажет ему это? Сколько будет стоить, чтобы мой рот оказался на замке? – Ухмыляясь, он осушил стакан. – Бедная старая матушка Мелдрум, вы не такая уж мудрая женщина, как я погляжу. Вы рассказали мне слишком много!

– Да, правда, рассказала, – согласилась она. – Какая жалость. А мне так понравилась наша милая болтовня.

– Что?.. – Балдри попытался встать, но его лицо вдруг покрылось липким потом. Он покачался на ногах и снова рухнул на стул.

– Только дурак может выпить три стакана ведьмина ликёра, – сказала вдова Мелдрум.

Зонтик резко раскрылся. Широкий круг с пурпурными розами перекрыл Пипу поле зрения. Щелчок, облачко лилового дыма… затем кваканье. Вдова сложила зонтик. На полу неряшливой кучкой лежали цветастые панталоны и курточка Балдри. С места сдвинулся какой-то комочек. Одна из кошек ударила по нему лапой. Под стол ускакала маленькая красно-жёлтая лягушка. С каждым её прыжком раздавалось тихое позвякивание.

Вдова Мелдрум отогнала кошку.

– Не трожь это, Сестрица Кишкодёрка! Скорее всего, оно ядовитое. Очень неприятный молодой человек. И, несомненно, дурак. Кажется, он проглотил один из своих бубенцов.

– Флора, давай, вставай! Ты должна проснуться! Нам нужно спасти Горбо, пока его кости не обглодали гоблины, или его мозги не высосали черви-соплеходы, или его не обжали грязевые эти… как их там… Флора!

Пип уже привязал один конец чулочной лестницы к потолочному брусу, а другой выпустил за окно. Перегнувшись через подоконник насколько мог, он посмотрел вниз: лестница почти доставала до земли. Он снова принялся трясти Флору – потребовалось немало сил, прежде чем она открыла глаза и поняла, что говорит Пип, – и в конце концов смог поставить её на ноги. Снаружи темнота ночи уже начинала разделяться на тени. Дети затаили дыхание, когда одна из теней устремилась под навес кровли и влетела в комнату, легонько задев их макушки. Летучие мыши возвращались на свои насесты.

Подтянувшись, Пип перекинул одну ногу через подоконник. Ловкому цирковому мальчику ничего не стоило спуститься по раскачивающейся лестнице, даже притом что за пазухой у него был посапывающий щенок. Флора немного помедлила – её глаза ещё были полны сна, а условия, в которых она когда-то росла, не очень-то подготовили её к висению в пустоте, – но мысль о том, что она может остаться на чердаке, пугала её куда больше, чем перспектива падения. На какую-то секунду – и это была очень неприятная секунда – Флоре показалось, что она вот-вот застрянет, заклинится в узком окне. Флора стала яростно извиваться, а мысль об одиноком Горбо, подвергающемся страшной опасности, подтолкнула её, и спустя несколько мгновений она плюхнулась на землю рядом с Пипом.