Ричард Кнаак - Весы Великого Змея [litres]

Звать на помощь других времени не было. Приняв решение, Ульдиссиан хлопнул в ладоши. Подобное он однажды уже проделывал, и на сей раз над джунглями вновь грянул гром. Однако мощь этого грома была столь велика, что волна звука вырвала с корнем ближайшие деревья, расшвыряв в стороны листья и плети лиан.

С той же силой сотворенный им гром – этого Ульдиссиан не видел, но знал – поразил и первые шеренги мироблюстителей.

Одеяло невидимости вновь точно ветром сдуло назад, и сын Диомеда снова увидел перед собой прислужников Церкви Трех. В первом ряду на ногах не удержался никто, еще два, приведенные в беспорядок, смешались, сломали строй, однако задние, устоявшие, только укрепились в решимости, в готовности пролить кровь врагов господина. Ринувшись вперед, мимо павших, воины храма взмахнули оружием…

Но вскоре им предстояло обнаружить, что враг вполне готов к столкновению. Серентия, Тимеон и прочие «командиры» Ульдиссианова воинства один за другим сообщили: их подопечные ждут только приказа. Однако, едва собравшись отдать приказания, Ульдиссиан почувствовал кое-что новое. Откуда-то издали, в отчаянии, в нетерпении, к нему тянулся мыслью Рашим.

– Берегись, господин! – безмолвно кричал хашири. – Берегись! Они идут со стороны главного храма! Взгляни вперед!

Перед лицом надвигавшихся мироблюстителей расспрашивать Рашима подробнее Ульдиссиан не рискнул. Вместо этого он, отвлекшись от наступающих, устремил мысленный взор в ту сторону, куда шли эдиремы… в сторону главного храма, логова Лилит…

И с ужасом убедился, что хашири сказал сущую правду. Подобно шедшим за эдиремами следом, эти тоже были искусно сокрыты от его чувств – вплоть до сего момента.

Навстречу им шла еще одна армия, в несколько раз многочисленнее той, с которой им вот-вот предстояло столкнуться… и в рядах ее, кроме множества все тех же мироблюстителей и жрецов, двигались к лагерю враги куда более страшные.

Морлу… сотни и сотни морлу…

– Все потеряно, – в который уж раз пробормотал Ратма. – Все потеряно, все…

Траг’Ул странно безмолвствовал. Огоньки звезд в вышине подрагивали, метались из стороны в сторону, и в их окружении перед глазами Мендельна, погруженного в мрачные думы, мелькали мгновения множества человеческих жизней. Одни являли собою былое, другие же настоящее, а есть ли среди них картины будущего – о том дракон говорить не желал.

И это тоже не предвещало ничего хорошего…

Наконец брат Ульдиссиана почувствовал, что больше не в силах молчать.

– Но мы ведь наверняка можем что-нибудь сделать! Ангелы еще не спустились с Небес в Санктуарий, и демоны не выбрались наверх из темных глубин Преисподней! Выходит, надежда есть!

– Именно так я всегда и полагал, – откликнулся сын Лилит, – ибо знал, что Преисподняя всеми силами постарается сохранить тайну, а посему действовать будет не торопясь, с осторожностью, и любой шаг ее я сумею предотвратить. Знал я, что и отец торопиться не станет, поскольку ему вовсе не хочется ни выставлять свой личный рай на обозрение собратьев, ни предстать перед их строгим судом за совершенные прегрешения.

– И?..

Ратма нахмурил лоб. Казалось, на лице его вмиг отразились все сотни прожитых лет.

– И все могло бы продолжаться по-прежнему на протяжении множества, множества поколений. Однако теперь, когда Небесам обо всем известно, мы больше не в силах чему-либо помешать.

– И ты с этим согласен? – выпалил Мендельн, повернувшись к Траг’Улу.

– Дело, сын Диомеда, не в том, с чем я согласен или не согласен, а в том, чего требует Равновесие …

– И чего требует твое Равновесие? Скажи же!

Звезды взвихрились, вновь встали по местам, дракон устремил взор в самую глубину глаз человека.

– Это уж ты мне должен сказать …

Но в свете мрачных пророчеств Ратмы Мендельн не мог думать ни о чем, кроме брата. Если Санктуарию грозит гибель, ему надлежит быть там, рядом с Ульдиссианом. Последние из своего рода, сколько раз клялись они оберегать друг друга в любой беде…

– Мне к брату нужно! – потребовал Мендельн. – К брату, немедля!

С этим он и исчез.

Немного помолчав, Ратма тоже поднял взгляд на Траг’Ула.

– Его выбор сделан.

– Это уж как решит Равновесие …

– Мы сводим элементы воедино. Если им удастся выстоять против матери, возможно, и с отцом есть на что надеяться.

– Возможно… ведь избранного тобою преемника не обескуражили даже твои разговоры о том, что станется, если Небеса с Преисподней действительно встретятся в Санктуарии …

– Верно… при том, что большей части собственных слов я верил сам. Но, сказать откровенно, Траг, весьма вероятно, все это напрасно.

– Чему быть, того не миновать. Ты ведь не хочешь сказать, что вправду опускаешь руки и ничего более не предпримешь, как перед ним притворялся?

Ратма расправил плечи.

– Разумеется, нет.

Изданный драконом звук оказался весьма похож на вздох облегчения.

– А если так, пусть дело наше и безнадежно, надежда есть …

Вот оно. Вот замыслы Лилит и перестали быть тайной. В который уж раз он недооценил ее могущества и коварства!

Если бы не отчаянный зов Рашима, тут бы эдиремам и конец. Полностью сосредоточившись на мироблюстителях, подходящих с тыла, они знать не знали бы о второй укрытой от их взоров силе, пока та не вступит в бой.

Намерена ли демонесса взять большую часть соратников Ульдиссиана живьем, или же истребить их и все начать сызнова – то было дело десятое. Так или иначе, мечтам Ульдиссиана на этом самом месте настанет конец, а Санктуарий достанется либо ей, либо Инарию. И тогда Род Людской будет навсегда преображен согласно желаниям победителя – в чудовищное воинство под командованием Лилит, или в толпу обожателей, пресмыкающихся перед ангелом.

Едва сообразив, в чем дело, Ульдиссиан передал полученное предупреждение остальным. Серентию с Тимеоном он подозвал к себе, а остальным велел развернуться навстречу новой опасности.

Отряды Тимеона с Серентией подошли к нему без промедления, всего на пару мгновений опередив мироблюстителей, которых готовился встретить Ульдиссиан.

С дикими завываниями служители Трех ринулись на строй эдиремов. Поддерживая спокойствие в умах стоящих рядом, Ульдиссиан принялся показывать им, как и куда направлять силы.

Но вдруг двое его соратников упали с ног, забились в мучительных судорогах, а через пару секунд замерли без движения. Почувствовав чары жрецов, Ульдиссиан ударил в ответ – с мрачным удовлетворением раздавил их сердца в груди. Трое жрецов рухнули замертво.