Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Девушка опасливо прислушивалась к ночным звукам. Послышался лай лисицы, в ответ где-то на ферме завыла собака. Чтобы заглушить чувство одиночества, лишь обострившееся от этих звуков, Келси принялась напевать себе под нос. Она всегда напевала подобные мелодии без слов, когда приходилось иметь дело с ранеными или напуганными животными. Ранеными… Девушку снова захлестнул жгучий гнев, как и два дня назад, когда она впервые увидела ту чудовищную ловушку – и два торчавших из нее кошачьих пальца: животное отгрызло их, чтобы вырваться на свободу.

Кошке теперь конец, сказали они. Ее наверняка прикончат до следующего сезона ягнения. Этот Нил Макадамс очень уж в себе уверен!

Вот только Келси видела этого хищника. Это была самка, готовая вот-вот разродиться. Вчера, когда было посветлее, Келси удалось проследить ее до этого глухого уголка на склоне холма. Куропатки тут были упитанные, и она спугнула целую стаю, что тоже шло вразрез со странными обычаями этих мест.

Келси вспомнила кое-какие не понравившиеся ей разговоры у камина и упрямо сжала губы. Прошлогодний отстрел оленей с рогами по пять отростков – они это называют выбраковкой! Почему бы не называть вещи своими именами – убийство невинных? Или разновидность охоты, когда птиц выпускают и тут же стреляют по ним, – они это называют спортом!

По крайней мере, она вовремя поняла, что ей эти места не подходят. Она выставит дом на продажу и…

Впереди от кустов отделилась высокая тень и решительно зашагала в том же направлении, что и Келси. А вон та длинная часть тени – ружье, сомнений быть не может. Этот человек собрался охотиться на…

Келси помчалась вперед. Это все еще ее земля, и ей решать, кого сюда пускать! И она имеет право не доверять тому, кто забрался сюда тайком!

Она увидела впереди стоячие камни – так их называли, хотя их, всех, кроме трех, повалили еще в давние времена по требованию церкви – как урок тем, кто цепляется за старину, и предостережение тем, кто питает склонность к запретному. Три устоявших камня образовывали грубую арку: массивный, грубо обтесанный камень был водружен на два других. К ним-то и шел непрошеный гость.

Келси почти нагнала его.

Ну конечно же, это был Нил! Так она и знала! Ловушка не помогла, так он собрался отыскать раненое животное и пристрелить. Ну уж нет, не на ее земле!

Из-за камней донесся вой. Боль в нем мешалась с дикой ненавистью и решимостью сохранить свободу. Мужчина поднял ружье, и Келси кинулась на него, но споткнулась, и лишь сумела ударить его по руке, и он промазал.

– Ты что творишь?!

Нил был в бешенстве, но внимание Келси было приковано не к нему – к приземистой фигуре, сжавшейся в самом центре арки. Дикая кошка – возможно, рана не давала ей бежать – смотрела на них с ненавистью и готова была сражаться до конца.

– Прекрати! – Келси выпрямилась, тяжело дыша. – Отстань от несчастного животного! Ты уже достаточно ее помучил!

– Сама прекрати, девчонка! – гневно прорычал в ответ Нил. – Эта твоя тварь – вредитель! Она по весне перережет нам ягнят…

Он снова вскинул ружье, и в этот самый миг вышедшая из-за облаков луна осветила арку и припавшую к земле кошку. Но теперь Келси уже тверже стояла на ногах. Она бросила корзинку и вцепилась в ружье обеими руками. Нил оттолкнул ее, и ее нога поскользнулась на притаившемся под дерном камне. Кулак мужчины врезался ей в скулу, и Келси с криком возмущения и гнева пролетела через арку, в которую секундой раньше проскочила раненая кошка. Она рухнула на то место, где прежде стояли упавшие камни, и ударилась головой.

Поначалу Келси ощутила тепло. Не открывая глаз, она немного подвинулась, чтобы стало тепло всему лицу. Но даже от такого незначительного движения голову пронзила боль, и девушка вскрикнула. Рядом с ее плечом что-то шевельнулось, и по щеке скользнуло что-то шершавое. Келси наконец открыла глаза и тут же зажмурилась – на нее обрушился яркий солнечный свет.

Ей смутно помнилось, как она упала, а потом наступила темнота. Но сейчас явно был белый день, а не ночь в предгорьях Шотландии! Она что, ушиблась и так и пролежала все это время? А Нил? Девушка приподнялась на локте и осмотрелась по сторонам.

Это… как она сюда попала? Камни, давным давно погрузившиеся в землю, когда она падала среди них, теперь стояли навытяжку, словно часовые. От ближайшего из них тянуло теплом. Внутри круг порос травой, но не той короткой и жесткой, какая ей запомнилась, но еще более низенькой и перемежающейся пятнами какой-то растительности наподобие мха. Над травой поднимались кремово-белые цветы, чашевидные, как тюльпаны, только вот она никогда не видела подобных тюльпанов. Среди цветов порхали насекомые с яркими крылышками.

– Рррроууу…

Келси снова повернула голову, и резкое движение опять заставило ее вскрикнуть от боли. Дикая кошка сидела неподалеку, вылизывая покалеченную лапу, и время от времени поглядывала на девушку, словно бы понимая, что та может ей помочь.

Корзинка валялась примерно в футе от Келси, девушка дотянулась до нее и ухватилась за ручку. От каждого движения голова снова взрывалась тошнотворной болью. Келси осторожно ощупала волосы и кожу; они были в чем-то липком, и, когда она взглянула на пальцы, оказалось, что они испачканы кровью. Толком обследовать рану она не могла, но ей показалось, что это скорее ссадина и ушиб, а не что-то серьезное, как она опасалась.

Покопавшись в корзинке, Келси достала мазь с антибиотиком и ватные тампоны, которые прихватила с собой в свой поход милосердия. Она поделилась лекарством с кошкой – та предостерегающе ворчала, пока Келси обрабатывала ей лапу и мазала той же мазью, какой намазала себе левый висок.

Ей по-прежнему трудно было шевелиться. Любая попытка повернуть голову влекла за собой не только вспышку боли, но и приступ тошноты. Поэтому, покончив с первой помощью, Келси прислонилась спиной к одному из стоячих камней, необъяснимым образом поднявшихся с земли, и уже повнимательнее осмотрелась по сторонам. Кошка снова устроилась в некотором отдалении и принялась вылизывать больную лапу, но явно не собиралась уходить.

Теперь у Келси появилось время понаблюдать и подумать еще о чем-то, кроме своего нынешнего состояния, и она, щурясь от яркого солнца, стала изучать представшую перед ней картину. Пальто она уже сняла из-за странного тепла, а теперь захотелось снять и плотный свитер с высоким воротником.

Это точно не походило даже на самый теплый летний день, какой ей доводилось видеть в Бен-Блэре. И такие цветы, колышущиеся под дразнящими прикосновениями ветерка, там не росли. И эти камни – как так получилось, что они снова стоят вертикально?

Конечно, все это может быть галлюцинацией, а на самом деле она так и лежит в вечерних сумерках с головой, разбитой о камень, так неудачно подвернувшийся ей при падении. И все же окружающее казалось таким реальным!