Урсула Ле Гуин - Сказания Земноморья [сборник litres]

Его пожилой спутник коротко махнул рукой в северо-западном направлении, как бы предлагая юноше пройти туда первым, и некоторое время терпеливо выжидал. Но молодой человек, по-прежнему выглядевший растерянным, даже не пошевелился и ничего не сказал, и старшему пришлось пойти вперед. В ту сторону не вела никакая тропа, но он шел так уверенно, словно точно знал, куда идет. Он ровным, решительным шагом поднимался вверх по склону холма, легко перешагивая через самые высокие пучки сухой травы. Его молодой спутник спешил за ним, стараясь не отставать.

Одежда на обоих была грязной после долгих странствий, сандалии латаные-перелатаные. Младший шел с пустыми руками; старший держал в руках палку, а с плеча у него свисала походная сумка. На вид ему было никак не меньше пятидесяти, и выглядел он усталым и каким-то встревоженным. Когда они миновали горную складку и оказались наконец в узкой лощине, он увидел впереди стоячий камень, остановился и повернул взволнованное лицо к своему молодому спутнику. Тот быстро прошел мимо него и устремился к камню.

Из оставленной у основания камня плошки с едой комком выкатилась полевая мышь, испуганная неожиданным появлением людей, нарушивших ее привычный завтрак, и тут же исчезла в густой траве.

Молодой человек остановился в нескольких шагах от камня и выпрямился во весь рост, глядя на его бледно-серую шероховатую поверхность. Камень был лишь немного выше юноши, однако чуть ли не в два раза его шире и раза в полтора толще. Нижняя его половина была как бы надвое разделена вертикальной трещиной, а верхняя увенчивалась чем-то округлым, отдаленно напоминавшим голову.

– Стоячий камень, – прошептал Хови.

Его молодой спутник нетерпеливо кивнул и, подойдя еще ближе, коснулся камня правой рукой. От волнения он даже дыхание затаил.

– Что это? – удивленно спросил он, глядя на миску с остатками еды и на пучок увядших цветов.

– Не знаю, – сказал Хови.

– Неужели кто-то совершает здесь жертвоприношения?

И все трое еще долго стояли и молчали в этой безмолвной долине, залитые потоками солнечного света, – юноша, его пожилой спутник и камень.

– Спасибо, что позволила мне здесь отдохнуть, ты очень добра, – сказала чужестранка хозяйке гостиницы. – Я им так и заявила: «Коли нужна вам вяленая рыба, так прямо в порт и ступайте, а я сегодня больше ни шагу не сделаю». – И она с наслаждением сбросила с ног поношенные башмаки со сбитыми каблуками.

– Никак на север направляетесь?

– Наш племянник – до сих пор-то он с нами жил – решил к тамошней родне вернуться. Может, и мы тоже там останемся, если работу найдем. В тех местах, откуда мы родом, – она невнятным жестом указала на юг, – работы совсем никакой нет.

– А племянникова-то родня где проживает? – спросила хозяйка гостиницы. Она рада была поболтать, даже голову на минутку подняла, оторвавшись от лущения бобов. – В Риро небось?

– Ох, давай-ка я тебе с этими бобами помогу, – предложила гостья. – Не могу я сидеть сложа руки и даже не помочь, когда другие работают. Нет, не в Риро. Вот только название этой деревни у меня из головы выскочило. По-моему, это гораздо дальше Риро, севернее, но тоже на побережье. Впрочем, моим ногам еще предстоит почувствовать, далеко ли нам идти, верно я говорю? Вот, кажется, вспомнила: уж не Паро ли деревня-то эта называется?

Хозяйка гостиницы равнодушно покачала головой. В ее мире Риро был самой крайней северной точкой.

– В общем, далеко нам еще идти! – продолжала гостья. – А бобы-то у тебя до чего хороши! Толстые, сладкие, прямо как перепелочки!

– Вот я их на ужин и приготовлю. С крольчатиной. Или ты с курятиной предпочитаешь?

– Ох, да конечно с крольчатиной! Я просто обожаю тушеного кролика с крупными бобами. Вы для таких бобов тоже подпорки ставите? У нас их так стоячими и называют.

– Слыхала я такое название. А у нас их все больше ползучими зовут.

Гостья кивнула, большим пальцем выдавливая толстенькие розовые бобы из пятнистой шелухи и бросая их в миску, а шелуху ссыпая в широкую корзину; жесты у нее были столь же привычными и ритмичными, как и у хозяйки гостиницы.

– Мне вроде кто-то рассказывал, что у вас тут в Большом доме какая-то ужасная история приключилась, – сказала гостья как бы между прочим. – А может, все это и в Риро произошло…

– Нет, – с абсолютной уверенностью возразила хозяйка гостиницы. – Это тебе наверняка об Одрене рассказывали. – Она даже губы поджала, хотя на ее длинном лице было написано явное удовлетворение. – История и впрямь жуткая, – с удовольствием прибавила она.

– Правда? Мне, помнится, говорили, будто там какой-то колдун всем заправлять стал и он будто бы сверхъестественным могуществом обладал. Верно это? А знаешь, я уж, пожалуй, и не уверена, хочется ли мне все это знать. Когда мне о таких жутких вещах рассказывают, я порой ночь напролет без сна лежу да от страха трясусь! Хоть и сама не знаю, чего мне-то бояться. Мы с мужем вряд ли могли бы стать беднее, чем есть, а уж если нам чего и стоит бояться, так это голода. – И она весело рассмеялась, хотя глаза ее смотрели жадно и напряженно.

Впрочем, хозяйка гостиницы и не собиралась отступать от избранной темы.

– Ох, и до чего ж это страшная история! – продолжала она. – И колдовство, и чары всякие, и кое-что похуже. Я тогда как раз только-только сюда с фермы Эндвей перебралась. А тому уж лет четырнадцать или пятнадцать, думается. Лорды Одрена – в здешних местах люди знатные; и землями, и всем тут владеют аж до самого северного побережья. Владельца поместья Одрен многие своим хозяином считают. И вот что тогда приключилось: вон на тех островах, – она махнула миской с бобами куда-то в сторону востока, – стали собираться пираты…

Голос ее начинал приобретать медлительную напевность, столь свойственную рассказчикам, и ей явно пришлось не по нраву, когда гостья прервала ее повествование, заметив:

– А ведь говорили, будто новый король с пиратами-то покончил и все они отсюда уплыли.

– Может, оно и так, да только тогда никакого нового короля еще и в помине не было, зато пиратов хватало. У них и кораблей была целая стая, а сами злодеи жадные, как чайки. Они даже на рыболовецкие суденышки нападали. А так они и судами торговали, и наглости у них хватало даже на сушу высаживаться и грабить как отдельные фермы, так и целые деревни, да еще и людей убивать. Мы даже специальные сигнальные костры зажигали, чтобы друг друга предупреждать о приближении пиратских судов, но уж когда они заявлялись, остановить их нам было не под силу. И вот представители всех здешних городов и деревень собрались на совет и порешили создать собственный флот: и новые корабли построить, и старые по-боевому снарядить, чтобы можно было прямо в море пиратам отпор давать, а то и суда их уничтожать.