К. Пакат - И тьма взойдёт [litres]

– Думаю, ты уже поняла – то, что я собираюсь рассказать тебе, касается нашей семьи, – проговорил отец. – Луиза ничего об этом не знает, а Тому известна только часть.

Было очень темно. Огонёк свечи заставлял густые тени колебаться, точно живые, и уноситься прочь при их приближении.

– Часть чего?

– Кое-чего такого, о чём нельзя просто рассказать. Можно только показать.

Отец остановился у третьей от лестницы двери и жестом пригласил дочь войти.

Это была Индийская комната.

Вайолет было четыре, когда отец привёз её в Англию, и почти ничего не помнила о жизни до того. Том был на три года старше и помнил Индию куда лучше. Он рассказывал сестре про их дом в Калькутте, недалеко от арочных ворот поместья губернатора. Эти истории Вайолет не нравились. Она всячески отстранялась от чувства глубокой несправедливости, что именно Том мог об этом рассказать, а не она сама. Ей вообще не нравилось думать об Индии.

Отец часто проводил гостей через эту комнату, показывал им шкафы и полки, где хранились предметы, оставшиеся с периода его жизни в Калькутте. На стене висели портреты принцев и благородных леди в садах под манговыми деревьями, а ещё большая карта города. В такие моменты Вайолет чаще всего просили куда-нибудь скрыться. Гордость, которую её семья испытывала за связи с Индией, подразумевала, что внебрачная дочь не являлась частью этой истории. Что её вообще не было.

Сейчас Вайолет разглядывала портреты аристократов, бронзовые статуэтки божеств, изысканные расписные ткани, но видела лишь множество лиц, смотрящих на неё, незнакомых и неуместных. Вдруг всё погрузилось во тьму – огонёк свечи погас.

Щелчок.

Вайолет всё поняла, но успела только развернуться, когда услышала звук закрывавшегося замка – словно гробницу запечатывали.

«Нет!»

– Отец? – Нет, только не это. – Отец?! – Девушка повернула ручку – ничего, потрясла дверь – снова безрезультатно. Внутри поднималась паника. Вайолет толкнула створку плечом, но та не подалась. Затем застучала кулаками по металлу, выкрикивая – Отец! Выпусти меня! Выпусти!

Дверь не шелохнулась, не осталось даже маленькой вмятины – даже голос звучал приглушённо. «Клетка для Льва, – подумала Вайолет, чувствуя, как сжалось горло. Отец велел построить эту комнату вскоре после того, как вернулся из Индии. На это ушло несколько месяцев, и вот помещение, в котором он держал предметы времён своей жизни в Калькутте, было готово… – Комната, в которой можно держать меня…»

А она, глупая, сама вошла в ловушку.

Отсюда должен был иметься какой-то выход! Царила кромешная темнота. Только сейчас Вайолет с ужасом поняла, что в комнате нет окон, но подавила новый приступ паники и приказала себе: «Давай, думай».

Глубоко вздохнув, обладательница мощи Льва отступила на несколько шагов, разбежалась и со всей силы врезалась в дверь. От удара зубы клацнули, а по плечу разлилась боль. Стиснув зубы, Вайолет попыталась снова. И снова. Ничего не получалось. Оклеенная обоями створка сливалась со стеной, но была выкована из металла, толстая, как монолитная плита.

Пленница ощупала каменный пол и простучала всё помещение, но не обнаружила ни единого слабого места. Затем сложила мебель так, чтобы дотянуться до потолка, и ударила кулаком, но звук вышел не громче, чем шлепок ладонью.

Задыхаясь от напряжения, Вайолет спрыгнула на пол, а когда сделала шаг, то запнулась о кухонное ведро, стоявшее рядом с самым большим шкафом. От ужаса всё внутри сжалось. Это ведро оставили для запертой узницы, и оно служило доказательство того, что отец всё хладнокровно спланировал.

Подумав о родных наверху, она подбежала к двери и снова закричала, на этот раз зовя Тома. Но судя по тому, как стены скрадывали звуки, вряд ли кто-то мог услышать голос Вайолет, разве что стоял прямо снаружи. Когда она снова окинула взглядом комнату, очертания предметов в темноте стали вдруг казаться угрожающими – лица на стене превратились в товарищей по заключению.

Вайолет нащупала расписную вазу и намеренно разбила её, чтобы использовать один из осколков вместо ножа. Раз выбраться не получается, следует подготовиться к визиту отца.

Да, придёт отец, а не Том – девушка твердила себе это снова и снова, цепляясь за слова брата, которые подслушала. Он ведь защищал её перед Девоном и не причинит младшей сестре вреда – по крайней мере, не по собственной воле.

Как отец заставит Тома убить Вайолет? Она даже представить себе этого не могла. Это будет похоже на обряд принесения в жертву из какой-нибудь книги? Несмотря на их с братом сопротивление? Что бы ни случилось, девушка планировала сражаться насмерть.

Она опустилась на колени возле двери, держа наготове острый осколок вазы в ожидании, когда тяжёлая створка откроется. Вайолет по-прежнему верила, что брат придёт ей на помощь.

Снаружи послышались какие-то звуки.

– Том? – позвала пленница, резко поднимаясь. – Раздался шорох шагов. Кто-то остановился прямо за дверью. – Пожалуйста, Том. Я здесь. – Вайолет приложила ладони к створке и почти прижалась губами к шву, отмечавшему проём. – Ты меня слышишь? Я заперта здесь!

– Это не Том, – холодно ответил кто-то.

– Луиза, – Вайолет почувствовала, как сердце сжалось, и прикрыла глаза, прижавшись лбом к двери, но говорить постаралась как ни в чём ни бывало: – Я случайно заперлась внутри. Пожалуйста, можете меня выпустить?

– Вряд ли это вышло случайно, – возразила Луиза. – Отец запер тебя, и я уверена, ты это заслужила.

Что можно было ответить на это? Если мать Тома уже слышала версию мужа, то что бы ни сказала сама Вайолет, женщина ей не поверит. И особенно не поверит в правду. «В моих жилах течёт кровь Львов. Эту комнату построили специально, чтобы держать здесь меня. Отец ждал, пока я повзрослею достаточно, чтобы Том убил меня и забрал мою силу себе».

– Это какая-то ошибка, – произнесла Вайолет. – Если вы отопрёте, я всё объясню.

– Объяснишь? – переспросила Луиза. – Будь моя воля, ты бы осталась взаперти навсегда. Эгоистичная девчонка, которая только вредит нашей семье.

Холод дверной створки ощущался ладонями и лбом. Вайолет провела в родном доме всего сутки, а уже обессилела. Луиза ненавидела её, а отец хладнокровно собирался принести нелюбимую дочь в жертву. Единственным её союзником был брат, но он пребывал в неведении.

Вайолет вздохнула и всё же заставила себя произнести:

– Вы правы. Во всём правы. Я вернулась из эгоистических соображений, полагая, что тут мой дом… но это не так. – Она с усилием продолжила, несмотря на оглушительную тишину: – Мне здесь не место. Так ведь вы всегда и говорили, правда? Никто не хочет видеть меня, если только в качестве… – Вайолет не сумела закончить. – Это всё лишь игра, притворство. Я никогда не была частью вашей семьи. А Том… – Она вспомнила, как брат обнимал её, вспомнила то чувство безопасности рядом с ним. – Он пока не понимает, но ему в самом деле будет лучше без меня.