К. Пакат - И тьма взойдёт [litres]

– Настоящий единорог? – спросил Уилл.

– Подделка, разумеется, – ответил Девон. – Это – рог нарвала, кита, на которого охотятся в северных морях. Есть и другие изделия… Ремесленники в Леванте владеют особым методом вываривания моржовых клыков. Если рог погрузить в кипящую воду на шесть часов, он становится мягким и податливым, и его можно обрабатывать по желанию. Такие предметы хорошо продаются.

Подделка… Один мертвец притворялся другим, будто несколько кроличьих шкурок сшили вместе, чтобы получить одну львиную. Рог из Чертога разительно отличался от этой насмешки.

– Можете потрогать, – сказал Девон, наблюдая за покупателем так пристально, точно предложение было некой проверкой. Уилл протянул руку и провёл по рогу кончиками пальцев. Обычный кусок старой кости. – Роберт коллекционирует подделки как диковинки, – пояснил клерк. – Дорогостоящее хобби. Люди готовы дорого платить за саму идею, что где-то существует что-то настоящее, чистое. Даже если за подобный трофей придётся убить.

– Вы когда-нибудь допускали, что где-то действительно есть рог единорога?

– Настоящий cornu monocerotis ? – Девон тонко улыбнулся. – Волшебный предмет, нейтрализующий яды, исцеляющий судороги, показывающий источники пресной воды? А ещё заставляющий говорить правду того, кто держит его? – Клерк откинулся на прилавок. – Я видел множество рогов огромных, как целые здания. Видел целые забитые стада и землю, усеянную мёртвыми тушами, насколько хватало глаз. Нет, того, о чём говорите вы, на свете не бывает.

Рог, что все люди ищут, и никто не может найти. Кожу покалывало при мысли о мире, который исчез безвозвратно, оставив после себя лишь горстку реликвий, скрытых в Чертоге Хранителей.

– Вы не верите в единорогов? – спросил Уилл.

– Я верю в торговлю и прибыль, – ответил Девон. – Двести лет назад королеве Елизавете преподнесли в подарок украшенный драгоценностями рог. Он стоил баснословных денег, как целый замок. Цена не была бы столь высока, если бы королева знала, что это просто рыбий зуб. – Огоньки свечей мерцали, придавая костяным предметам иной оттенок. – А почему вы спрашиваете? Верите в единорогов? – на лице Девона играли тени. – Полянка новорождённых жеребят, и у каждого на лбу – маленький бугорок?

В его интонации было что-то вкрадчивое, точно он испытывал Уилла.

– Я здесь не затем, чтобы охотиться на единорогов.

– Вот как? – За простыми словами Девона явно что-то стояло.

– Да. Я вроде бы уже говорил, что хочу купить подарок.

– Для дамы? – уточнил клерк небрежно, однако Уилл понял, что собеседник всё знает.

Слова приобрели совсем другой оттенок, как и внимательные взгляды, которые Девон то и дело бросал на мнимого покупателя.

Сердце заколотилось. Следовало уйти прежде, чем клерк узнает в посетителе беглеца Саймона, притом уйти так, чтобы не сорвать план.

– Совершенно верно, – небрежно ответил Уилл. – Для дамы.

– Камеи весьма популярны, – Девон прошёл к прилавку и вытащил поднос, обтянутый бархатом, к которому были приколоты пять брошей из слоновой кости. – Или, может быть, кольца?

Движения клерка казались медленными и выверенными, как и его дыхание. Стало очевидно: он боялся Уилла.

Девон бросил взгляд на ладонь собеседника, лежавшую поверх кошеля, на шрам, и слегка нервно предложил:

– Или, может быть, кулон? Розу из слоновой кости, изящную и такой искусной работы, что будет казаться, будто изгиб шеи вашей дамы украшает живой цветок.

«Он намеренно тянет время».

– Думаю, мне нужно вернуться уже вместе с самой леди – не хватает женского взгляда, – ответил Уилл. – А выбор у вас богатый.

– Роберт уже скоро придёт, – заметил Девон. – Вы могли бы подождать его.

– Боюсь, я и так уже отнял у вас слишком много времени, – возразил юноша.

– Ничего страшного.

– Пожалуй, я вернусь в более подобающие часы. Вот, небольшая благодарность за хлопоты, – Уилл высыпал маленькую горстку монет на прилавок – все, что были в кошеле, – и вышел из магазина.

«Получилось! – думал Уилл, стараясь идти неторопливо и спокойно, позволяя увидеть себя любому, кто следил за ним. – Девон понял, кто я».

Юноша постарался прогнать эхо того голоса, эхо того дня, когда его мир изменился, и он лишился какой бы то ни было безопасности. «Беги!»

Потому что единственное, чем можно было выманить Джеймса, являлся сам Уилл.

Он пришёл в назначенное место, надеясь, что спутники уже ждут на оговорённых позициях. И увидел Киприана.

– Тебе нельзя здесь находиться, – прошипел Уилл.

Переулки пустовали. Высокие дома с глухими стенами бросали густые тени, создавая прекрасные уголки для засады.

Киприан шагнул вперёд, очевидно, планируя исполнять роль телохранителя.

– Если ты тот, кем тебя считает Джастис, то не можешь оставаться один.

Это шло вразрез с планом, который Уилл придумал и поделился со спутниками во время скачки по болотам, пока ветер хлестал в лицо.

– Ты должен вернуться на свою позицию. Девон расскажет Джеймсу, кто я.

– Если ты – кровь от крови Госпожи, я не могу допустить твоего пленения по моей вине, – возразил Киприан.

Эти слова казались такими же неожиданными, как и все те обстоятельства, из-за которых идеальный послушник нарушил правила. Уилл видел, как непросто тому было обмануть Хранителей, чтобы освободить их с Вайолет. Чувство долга у Киприана превалировало надо всем. Но если не удастся вернуть Маркуса, всё это окажется бессмысленным.

– Киприан…

– Джастис был прав хотя бы в одном, – собеседник покачал головой. – Маркус всегда верил в Госпожу. Он думал, что ты…

Киприан вдруг осёкся, заморгал и рухнул на землю. Ничто не предвещало беды – никаких звуков, ничего не изменилось, он просто упал, словно в каком-то неестественном обмороке.

– Киприан! – воскликнул Уилл.

Он бросился к бесчувственному телу послушника, опустился на одно колено и принялся отчаянно искать следы ранения – от пули, дротика, стрелы – но ничего не обнаружил. Киприан не подавал признаков жизни, лишь лежал неподвижно, распахнув глаза, и, казалось, даже не дышал… Неужели он умер?

Уилл повернулся к пустой тёмной улице, выискивая взглядом нападавшего, но никого не заметил. Тишину нарушало только его собственное тяжёлое дыхание, и эта тишина растягивалась, пока он не почувствовал в полной мере, что остался по-настоящему один.

А потом послышались шаги – стук каблуков начищенных до блеска сапог по брусчатке. Тук, тук, тук. Сердце Уилла заколотилось: из темноты появился Джеймс, одетый изысканно, как будто собирался на званый ужин. Всё поблекло, и сам мир казался неважным, лишь светловолосый юноша имел значение.

«Ты. Это ты».