Кассандра Клэр - Железная цепь [litres]

Вдали уже показались ворота Института. Анна услышала какой-то странный низкий гул, похожий на стук колес поезда.

– Какое имя дали тебе родители?

Ариадна помедлила, прежде чем ответить.

– Камала, – сказала она наконец. – Камала Джоши.

«Камала». Анна подумала, что это имя похоже на название экзотического цветка.

– И у тебя не было других родственников, никого, кто мог бы взять тебя к себе? – спросила она.

– Были дядя и тетя, но они давно рассорились с моими родителями и поэтому отказались брать меня. Меня могли вырастить в Бомбейском Институте, но я… я хотела, чтобы у меня были мать и отец. Настоящая семья. Возможно, мне подсознательно хотелось как можно дальше уехать от родственников, которые отвергли меня.

Взгляд прекрасных глаз Ариадны – черных, с золотыми искорками – был прикован к лицу Анны. Анну нервировало, когда на нее так смотрели; ей казалось, что молодая женщина видит ее насквозь.

– Анна, ты когда-нибудь простишь меня?

Анна напряглась – вопрос оказался для нее полной неожиданностью.

– Ариадна…

В небе сверкнула молния. Анна в изумлении подняла голову. Гроза – зимой? Невозможно. Кроме того, на небе не было видно ни облачка. Точнее…

– А это еще что? – прошептала Ариадна.

Над Институтом нависла огромная черная туча. Она пульсировала, как живая. Если не считать этой тучи, темно-синее небо было чистым до самого горизонта.

Пока Анна озадаченно озиралась, прогремел гром. Мимо прошел простой человек в рабочей одежде, насвистывая что-то себе под нос; было ясно, что он не видит ни тучи, ни молний.

Анна толкнула ворота, и они с Ариадной вошли во двор Института. Во дворе было совершенно темно. Вокруг шпиля трещали молнии.

Ариадна уже сжимала в руке кханду – индийский меч. Анна, вытаскивая из-за пояса кнут, медленно огляделась. Все ее чувства обострились. Она заметила какое-то движение: что-то черное, наподобие пролитых чернил или крови, сочилось из трещины в каменной плите в центре двора.

Она хотела подойти, чтобы рассмотреть неизвестное явление, и в этот момент «лужа» рванулась вверх. Оказалось, что это вовсе не жидкость, а нечто скользкое и живое. Анна отскочила назад, загородила собой Ариадну, а странная штука продолжала лезть из-под земли. По плитам бежали трещины. Из трещин хлынула вода, и Анна почувствовала запах соли. Она нанесла удар кнутом, и в мозгу ее билась мысль: откуда, во имя всего святого, во дворе Института появилась морская вода?

Балию явно не хотелось покидать теплое стойло и выходить на мороз, но он вскоре оживился и довольно быстро доставил Люси в Чизвик-хаус. Близился рассвет. Она спрыгнула с коня, похлопала его по холке и привязала к столбу у ворот.

Затем осторожно двинулась вперед по заснеженному парку. Как и прежде, Чизвик-хаус представлял собой унылое зрелище; вокруг никого не было, лишь ветер свистел в кронах голых деревьев. Но Люси решила не рисковать и старалась передвигаться незаметно. Если ее догадка относительно Джесса была хоть в какой-то степени близка к истине, ей следовало соблюдать крайнюю осторожность. Шагая по заброшенному саду, она подумала, что эти тропинки ей уже знакомы не хуже улиц вокруг ее дома. Она прошла мимо замшелых статуй, мимо разросшихся кустов и запущенного розария и, наконец, добралась до сарая без крыши.

Она остановилась и несколько секунд прислушивалась, желая убедиться в том, что за ней никто не следует. Царапанье голых ветвей по каменной стене сарая нервировало ее, но она решительно подошла к входу. Дверь была приоткрыта. Она уловила едкий запах – наверное, Грейс вчера жгла здесь какие-то колдовские травы.

Люси переступила порог, и когда ее глаза привыкли к темноте, она разглядела тело Джесса. Оно покоилось в стеклянном гробу, точно так же, как в прошлый раз. Глаза его были закрыты, руки сложены на груди.

Ей очень не хотелось тревожить его, но она должна была убедиться в правильности своей догадки. Дрожа, она сделала то, чего никогда не делала прежде: откинула стеклянную крышку. Скрипнули петли.

Перед ней просто тело, а не Джесс, сказала она себе. Джесс был ее призраком, духом, а эти материальные останки не имеют к нему никакого отношения. Но все равно она чувствовала себя отвратительно, отодвигая лацканы белого траурного костюма.

Белая рубашка была покрыта кровавыми пятнами.

Задержав дыхание, Люси начала расстегивать рубашку. Странно было вот так прикасаться к реальному телу Джесса, призрак которого она совсем недавно обнимала и целовала.

Расстегнув все пуговицы, Люси увидела на белой груди трупа руну Силы. На левом плече чернели руны Быстроты и Точности. Руна Ясновидения была изображена на тыльной стороне левой кисти, хотя Джесс был правшой. На внутренней стороне правого предплечья виднелась руна энкели.

Люси выпустила край рубашки и какое-то время стояла неподвижно, глядя на черные отметины, выделявшиеся на восковой коже Джесса. Именно этого она и боялась.

Якорь.

Руны. У Джесса не было ни одной руны, а теперь их стало пять. По одной от каждого убитого Сумеречного охотника: Амоса Гладстона, Бэзила Паунсби, Филомены ди Анджело, Лилиан Хайсмит, Элиаса Карстерса.

Медленно, словно во сне, Люси подошла к дальней стене и сняла с крюка меч Блэкторнов. Потом так же медленно вернулась к гробу. Крышка была откинута, Джесс мирно спал, не подозревая ни о чем. Это было несправедливо. Ужасная несправедливость. Джесс не убивал, он был невинной жертвой.

Но те, кого зарезали, – они тоже были невинными жертвами.

Люси знала, что должна сделать это сейчас, иначе потом у нее не хватит духу. Скрежеща зубами, она взяла меч двумя руками, занесла его над телом и приготовилась нанести один-единственный верный удар, как учил ее отец.

– Джесс, – прошептала она. – Прости, Джесс.

В клинке отразился свет фонаря, а в следующий миг Люси ощутила страшную боль в затылке. Меч Блэкторнов выпал из ее рук, задел край стеклянного гроба и зазвенел, ударившись о замерзшую землю. Но Люси не видела этого: в глазах у нее потемнело, ноги подкосились, и она потеряла сознание.

Джеймс брел среди густого тумана; ни впереди, ни позади ничего не было, кроме серой мглы, и тени наступали на него со всех сторон. Он бодрствовал, слышал собственное хриплое, прерывистое дыхание и в то же время понимал, что видит сон.