Клиффорд Саймак - Братство талисмана [сборник litres]

– Насилием вы ничего не добьетесь, – ничуть не испугавшись, ответил Доббин. – А вот если останетесь здесь после захода солнца, то навлечете на себя очень быструю смерть.

– Но это же наш звездолет! – Я сорвался на крик.

– Он запечатан, как и все остальные корабли на этом поле, – сказал Доббин. – Для вас же лучше, что вы сейчас не внутри, а снаружи.

Мне совсем не хотелось это признавать, но я понимал, что конь прав: в данных обстоятельствах мы ничего не могли сделать. Лазерный луч моей винтовки не оставил ни малейшего следа на белом грунте посадочного поля, так что можно было не сомневаться: абсолютно все здесь – от кораблей до городских зданий – покрыто некоей непробиваемой субстанцией.

– Я очень вам сочувствую, – произнес Доббин без малейшего сочувствия в голосе. – Я знаю: вы потрясены до глубины души. Но все, кто оказывается на этой планете, остаются здесь навсегда. Однако это вовсе не означает неминуемую смерть. Нижайше прошу вас, сэр: оседлайте меня и едем отсюда поскорее.

Я вопросительно посмотрел на Сару, она молча кивнула. Да, Сара оценила положение вещей и пришла к тому же выводу, что и я, вот только я смирился с ситуацией менее охотно. Торчать здесь не имело смысла: корабль запечатан (как и с какой целью, непонятно), но утром можно вернуться и прикинуть, что делать дальше. Доббин с первого момента встречи талдычил о грозящей нам опасности. Конечно, это могло оказаться и неправдой, но в любом случае мы ничего не знали наверняка, а потому единственным разумным решением сейчас было прислушаться к вожаку табуна.

Я запрыгнул в седло, и Доббин, даже не дав мне сесть поудобнее, поскакал туда, куда считал нужным.

– Бесценное время потеряно, – посетовал он. – Теперь надо проявить храбрость, и тогда мы сможем добраться до города.

К этому времени бо́льшая часть посадочного поля уже была в тени, а светлым оставалось только небо. Сквозь стены города просачивался сумеречный свет.

Доббин сказал, что с этой планеты еще никто не улетал, но я рассудил, что вовсе не обязательно верить ему на слово. Возможно, кто-то задался целью удержать нас здесь, для чего опечатал наш корабль. Но в одном я был уверен: шанс свалить отсюда всегда может подвернуться, главное – быть готовыми и не упустить момент. Сдаваться нельзя, ни при каком раскладе.

По мере приближения к городу его стены становились все выше, и теперь уже можно было различить отдельные здания, которые совсем недавно выглядели как сплошная отвесная скала. Дома поднимались к самому небу, и с близкого расстояния разглядеть верхние этажи было просто нереально.

Город – как издали, так и сейчас – казался необитаемым: ни в одном окне не горел свет, если, конечно, в здешних домах вообще имелись окна. Причем невысоких зданий, характерных для предместья, тут вообще не было: как только посадочное поле заканчивалось, город резко взмывал вверх.

Лошадки, громко стуча полозьями, мчались вперед, словно табун, который стремится убежать от надвигающейся грозы. Езда на этих странных конях, стоило только приспособиться, оказалась вполне сносной, главное – расслабиться и, что называется, отдаться на волю волн.

До города было уже рукой подать, стали различимы улицы: я, во всяком случае, решил, что узкие черные щели, похожие на проломы в высоченной скале, были улицами.

Лошадки проскакали в один из таких проломов, и нас накрыл полумрак. Свет сюда мог попасть только в те моменты, когда солнце оказывалось прямо у тебя над головой. Улица уходила вдаль, и казалось, что в самом конце ее стены сходятся в единой точке. Одно из зданий стояло чуть глубже предыдущих, и в этом месте улица стала шире. Вниз от огромных дверей спускались просторные пандусы. Лошадки свернули и взбежали по пандусу в одну из распахнутых дверей.

Мы оказались в слабо освещенном помещении, причем свет исходил из больших прямоугольных панелей, встроенных в стены. Лошадки плавно подскакали к одной из таких панелей и остановились. Рядом с ней стояло какое-то низкорослое и горбатое существо, по виду его можно было отнести к человекоподобным гномам. И этот гном крутил диск, вмонтированный в стену рядом со светящейся панелью.

– Капитан, смотрите! – закричала Сара.

Но кричать было вовсе не обязательно, мы увидели это одновременно. На светящейся каменной плите появилась картинка. Поначалу она была смутная, как будто мы смотрели на морское дно, а вода была кристально прозрачной, только от ветра пошла легкой рябью.

Нашим глазам предстал странный, словно бы кровоточащий пейзаж: красная земля уходит к горизонту с малиновыми холмами, а на переднем плане – густые заросли желтых цветов. Но, как только я попытался понять, к какому из миров может принадлежать этот ландшафт, картинка изменилась. Теперь перед нами был мир зеленых джунглей с яркими вкраплениями пурпурно-красных цветов. Цветы, насколько я понимал, были тропическими, и за всей этой буйной растительностью ощущалось присутствие притаившегося животного зла: оно было настолько явственным, что у меня даже мурашки по коже побежали.

Но потом и эта картина исчезла в одну секунду, а на месте джунглей возникла желтая пустыня. Ее освещали луна и яркие звезды, отчего небо казалось серебристым, а барханы напоминали волны с пенистыми гребнями.

Пустыня не исчезла, как предшествовавшие ей пейзажи; наоборот, она буквально бросилась на нас и взорвалась прямо у меня перед носом.

Доббин начал резко раскачиваться взад-вперед, я отчаянно пытался ухватиться за луку седла, которой, естественно, не было, а потом меня подбросило в воздух.

Я приземлился на плечо и заскользил вниз по песку, пока наконец не остановился. Поднявшись на ноги, я попробовал выругаться, но ни черта не получилось, потому что от удара о бархан сбилось дыхание. Мы были внутри картинки, которую еще несколько секунд назад видели на светящейся каменной плите.

Сбоку от меня растянулась на песке Сара, а еще чуть подальше, медленно, путаясь в сутане, вставал на ноги Тук. За монахом ползал на четвереньках Джордж. Слепой при этом жалобно скулил, как щенок, которого выбросили из дома в холодную ночь.

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась залитая светом огромной белой луны пустыня. Тысячи звезд сверкали в безоблачном небе, словно яркие лампочки.

– Он исчез! – стенал Джордж, ползая по песку. – Я больше его не слышу! Я потерял своего друга!

Но его воображаемый друг был не единственной нашей потерей. Пропали город и сама планета, на которой он находился. Мы оказались в совершенно другом месте. Я сказал себе, что в эту авантюру мне точно ввязываться не следовало. Причем я ведь с самого начала знал об этом. Я с первой минуты не верил в успех нашего предприятия, а без веры, за что бы ты ни брался, успеха не добьешься.