Клиффорд Саймак - Братство талисмана [сборник litres]

Когда Роско заговорил, голос у него оказался довольно скрипучим:

– Почему же, где же, как же… Навсегда, когда, да-да. – Выдав эту тираду, он снова оглядел нас: вероятно, хотел убедиться в том, что его поняли.

Когда стало очевидно, что мы все пребываем в полном недоумении, робот более отчетливо и немного с напором произнес:

– Кот! Бот! Огород! Год! Лот! Обормот! Плот! Рот! Переход!

– Похоже, робот спятил, – констатировал я.

– Приладил, погладил, отвадил, – отозвался Роско.

– Да он просто подбирает рифмы, – догадалась Сара. – Вот что наш робот делает. Думаете, Роско все начисто забыл? Он хоть что-нибудь понимает?

Я улыбнулся:

– Откуда же мне знать? Спросите у него самого.

– Роско, ты помнишь хоть что-то? – громко поинтересовалась Сара.

– Рота, нота, суббота…

– Да нет же, – сказала она, – ты знаешь, кто был твой хозяин?

– Барин, окраин, случаен, – моментально отозвался робот.

– Тебя ведь сделал какой-то мастер?

– Кластер, фломастер, блокбластер.

– Бесполезно! – простонала Сара. – Ну до чего же обидно! Проделать такой путь, перенести столько испытаний, вы вот, Майк, даже жизнью рисковали, – и все ради чего? Чтобы в итоге получить вот это?!

– Роско, – строго сказал я, – мы ищем Лоуренса Арлена Найта…

– Спрайта, сайта, гигабайта…

– Да нет же, черт возьми! – закричал я. – Нам обязательно надо найти Странника! Хотя бы покажи, в каком направлении его искать!

– Дать, спать, благодать, – снова завел свою песню Роско. Однако на этот раз он повернулся, поднял руку и ткнул указательным пальцем вдоль тропы, уходящей на север.

И мы отправились на север.

Пустыня и дикая холмистая местность остались позади, мы день за днем поднимались на огромное плато, за которым к самому небу тянулись величественные горы, похожие на подернутые голубой дымкой крепостные стены.

Здесь, по крайней мере, была вода. Холодные ручьи с ласкающим ухо журчанием бежали по гладким камням. Мы спрятали свои канистры в одном из примитивных домиков, которые то и дело попадались нам на пути. Теперь мы путешествовали налегке: все сумки взвалили на крепкие плечи Роско. Я шел со щитом за спиной, пристроив меч на перевязи, и, откровенно говоря, чувствовал себя при этом немного глуповато: вроде как не пристало взрослому мужчине разгуливать с такого рода оружием; но в то же время, признаться, я ощущал и какую-то странную удаль: это словно был привет из прошлого, от некоего далекого предка, который гордился тем, что он воин.

Отныне наше продвижение имело смысл. Не скрою, поначалу, когда Роско в первый раз указал нам на север, я усомнился в том, что он вообще понимает, что происходит, но уверенность, с которой робот неизменно это проделывал, дарила надежду на то, что мы больше не идем вслепую.

Растительность становилась более густой и сочной. Появились трава, цветы и разнообразные кустарники, вдоль ручьев иногда попадались и целые рощи крепких и стройных, а не перекрученных деревьев. И естественно, никуда не делись гигантские деревья, которые постоянно маячили где-то вдали.

Воздух постепенно делался прохладнее; полный штиль сменился ветром, причем колючим.

Во множестве встречались грызуны: когда мы проходили мимо, они садились на задние лапы и приветствовали нас громким свистом. И небольшие стада травоядных животных тоже попадались. Сара подстрелила одного такого зверя, мы его освежевали, а потом бросили жребий: кто выступит в роли дегустатора. Поскольку я вытянул длинную соломинку, то первым съел пару кусочков жареного мяса. Мы подождали некоторое время – ничего страшного не случилось, – и тогда все дружно принялись за еду. Теперь у нас наконец-то появилась возможность пополнить припасы продовольствия.

В атмосфере плоскогорья чувствовалось что-то мистическое, временами мне казалось, будто я иду во сне. И дело было не в этом конкретном плато, то был эффект столкновения со всей планетой. Кто посещал ее до нас? Почему эти существа оставили планету? С какой целью они посадили гигантские деревья и построили белый город, который потом покинули?

Холодными вечерами, греясь у костра, я смотрел на Уха и размышлял о том, что мы с ним теперь стали чуть ли не родственниками. Он очистил мою кровь от яда, а спустя какое-то время попросил разрешения взять кусочек моей жизни. Правда, тогда Тук влез вместо меня и выступил в роли благодетеля. Впрочем, подозреваю, что Ух, принимая дар, посчитал, что монах всего лишь посредник между ним и мною, ведь у этих двоих братской связи не было и в помине.

А Тук все больше погружался в себя, теперь он даже не притворялся, будто является членом команды. Он практически всегда молчал, за исключением тех моментов, когда бормотал что-то, обращаясь к своей кукле. Вечером за ужином монах садился подальше от костра, как будто холод был ему нипочем. Лицо у него вытянулось еще больше, а тело под складками сутаны окончательно усохло и превратилось даже не в скелет, а в кусок жесткой сыромятной кожи. Он весь как-то поблек и стал похож на тень. Иной раз я, оглянувшись по сторонам, замечал Тука и в первую секунду не мог вспомнить, кто это. Эти странности наверняка тоже как-то были связаны с атмосферой голубого плато. Прошлое и настоящее, воспоминания, размышления и надежды на будущее, смешиваясь, порождали логическое ощущение времени, которое было вечностью, состоянием без начала и конца, которое словно бы зависло и одновременно производило впечатление длящегося чуда.

Так мы день за днем шли по плато. Пэйнт двигался почти бесшумно, только полозья изредка цокали, ударившись о камень, торчащий из грунта на тропе. Ух выдвинулся далеко вперед и продолжал выступать в роли разведчика, хотя на ровной местности таковой вряд ли был нам нужен. Тук брел по тропе, словно закутанный в коричневую тряпку призрак. Роско вышагивал уверенно и тяжело, ни на минуту не прекращая извергать из себя рифмы: этакий говорящий болван, пребывающий в блаженном неведении относительно происходящего вокруг. Так что я со щитом на спине и стукающим по бедру мечом, пожалуй, выглядел не более странно, чем остальные. А вот Сара смотрелась нормально, хотя тоже изменилась. Теперь она снова стала искательницей приключений: в глазах опять появился живой блеск, как будто и не было этих бесконечных утомительных переходов через пустыню и дикие бесплодные земли. Глядя на нее, я снова видел ту эффектную молодую женщину, которая встретила меня на пороге аристократического дома, возвышавшегося посреди огромного парка, и, взяв под руку, проводила в комнату, где все и началось.

Горы постепенно становились выше, и окружавшая их голубая дымка начала потихоньку рассеиваться. Теперь мы отчетливо видели устремленные к небу отвесные скалы, глубокие ущелья и труднопроходимые леса, которые тянулись чуть ли не до самых пиков горной гряды.