Бернхард Хеннен - Белая королева [litres]

– Дерзкое заявление, – хмыкнул Родриго, поправляя вышитый золотом дублет. – На этом, полагаю, все?

– Торопишься поскорее отправить сообщение об этом своим друзьям из купеческих семейств? – неприязненно спросил Нандус.

– Поздно уже… – уклончиво ответил Родриго.

– Перед нашим собранием я распорядился, чтобы больше ни один гонец не покинул лагерь. Но вернемся к разговору о наших солдатах. Чтобы у них не осталось времени усиливать какие-то бесовы легенды, сказки и мифы своей болтовней, нужно, чтобы они работали до упаду. Я хочу, чтобы они занялись постройкой укрепленных позиций вокруг Белого Леса. С земляными валами. С траншеями на расстоянии в пять сотен шагов друг от друга. Поставим по одному требушету и две баллисты в каждое укрепление и разместим там гарнизоны по триста солдат – как минимум. Если повстанцы вздумают сражаться, я хочу, чтобы из Белого Леса никто не сбежал. Кроме того, нужно собрать три мощных отряда кавалерии, которые смогут быстро прийти на помощь солдатам в этих укреплениях, если повстанцы решатся напасть. Все это означает, что людям в лагере придется копать землю, валить деревья, строить осадные орудия и частоколы. Пусть трудятся до кровавого пота!

Было очевидно, что все три командира армий недовольны, хотя, вероятно, и по разным причинам. Нандус решил, что сейчас самое время завершить собрание. Все самое главное было уже сказано. Едва ли сейчас он услышит что-то, кроме бесконечного нытья о каких-то пустяках.

Нандус хлопнул в ладони:

– Завтра в полдень встретимся снова. Я ожидаю, что вы сможете доложить о том, как продвигаются работы по созданию укрепленных позиций и какие сложности возникают в связи с этим.

– А что, если к этому времени уже приедет обоз рыцарей ордена Черного орла из Дрепаны? – спросил Аполита.

– Я не рассчитываю, что обоз будет тут завтра, – признался Тормено. – Но даже если повстанцы откажутся сдаться, мы пойдем в атаку уже через несколько часов. Мне хочется сидеть в этом лесу под дождем не больше, чем вам и вашим солдатам.

– Ну хорошо… – Рудольфо надел промокший берет с длинным фазаньим пером, набросил белую накидку на плечи и вышел из шатра.

Родриго закутался в красный плащ с капюшоном, сотканный из тончайшей шерсти и пропитанный составом, который отталкивал воду – по крайней мере, какое-то время. Он ушел, не прощаясь.

А вот Вольфхард фон Уршлинген остался. Все еще держа руки скрещенными на груди, он с вызовом уставился на верховного священника.

– Что? – спросил Нандус, хотя и понимал, что именно нужно от него Вольфхарду.

– Противоядие. Я выполнил мою часть соглашения. Когда я получу противоядие?

– Когда бой завершится и установится мир.

Между бровями кондотьера пролегла глубокая морщина.

– Ты знаешь, что происходит в бою. Это непредсказуемо. С тобой может что-то случиться. И тогда я умру.

– Я учел и такое развитие событий, Вольфхард. Если я не смогу отдать тебе противоядие, это сделает кто-то другой. И даже не пытайся разгадать, кто именно. Скажу сразу: это не мой сын Джулиано и не мой телохранитель Бертран. Но я уже отдал соответствующее распоряжение. Мои шансы не погибнуть в сражении от случайно спущенного арбалетного болта куда выше, пока ты ждешь противоядие.

– Проклятье, Нандус! Ты хочешь восстановить Арбору вместе со мной. И вместе править этим островом. Не лучше ли было бы, если бы мы относились друг к другу с уважением и доверием?

– Но я уважаю тебя, Вольфхард. – Верховный священник мягко улыбнулся. – Я считаю тебя одним из самых талантливых военачальников империи. Ты умен, твои солдаты любят тебя, и ко всему тебе сопутствует удача. Но вот доверять тебе… Ты кондотьер. Само твое ремесло предполагает, что тебя можно перекупить. Мы вместе пройдем этот бой. И уже потом начнется новая глава нашей дружбы.

– Друзья не травят друг друга! – прошипел глава Черного отряда.

– Ты плохо себя чувствуешь? – вежливо осведомился Нандус.

– А как я должен чувствовать себя в таких обстоятельствах? – взорвался Вольфхард. – Всякий раз, когда я ложусь спать, меня охватывает ужас, оттого что я, возможно, уже не проснусь и сон принесет мне погибель. И голова болит невыносимо. Этот яд разъедает мое тело. С каждым ударом сердца.

Нандус с трудом сдерживался, чтобы не выказать своего удивления. В Туаре он добавил в вино лишь пару капель экстракта из яда краснохвостого скорпиона. Осушив тот кубок в октагоне, Вольфхард должен был почувствовать легкую тошноту и головную боль, но уже через день яд прекращал действовать. И на этом все должно было закончиться. Но, конечно же, фон Уршлингену он об этом говорить не собирался. Кондотьер получит свой флакон с «противоядием», пусть это всего лишь слегка подкрашенная вода.

– Ты, вероятно, простудился, вот и все. В такую бесову погоду это совсем не удивительно. Только когда у тебя сильно заболит голова и тебя начнет тошнить, нужно будет беспокоиться. Если такое произойдет, приходи ко мне. А сейчас я прошу тебя удалиться. Я бы хотел вознести молитву Отцу Небесному, прежде чем отправиться на поиски места для ночлега.

Кондотьер покачал головой:

– Отправиться на поиски места для ночлега? У тебя же есть шатер. Почему ты собираешься спать в грязи? Это твой способ принять покаяние?

– Покаяние? – Нандус разозлился. – Чтобы покаяться, нужно совершить что-то дурное. А я отнюдь не считаю, что виновен в каком-то проступке. Нет. Этим шатром я пользуюсь для совещаний. И для тех случаев, когда нам нужно работать с картами или посланиями. Все остальное время я провожу под открытым небом, с солдатами. Я верховный священник, но это не дает мне права на роскошь. Я питаюсь тем же, что и наши люди. Я сплю там, где спят они. Мой долг – служить примером для них. И я не стану требовать у них то, к чему не готов сам. Только так можно добиться полной преданности. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь.

Взяв плащ, Вольфхард накрыл голову капюшоном.

– Тут тебе не октагон, Нандус. Не надо меня наставлять. Уверяю тебя, я буду тревожиться о твоем здоровье только до тех пор, пока не получу противоядие. Ты ведь понимаешь, что уже не молод? Ты старик, и волосы твои почти поседели.

– Да, но седина волос не оправдание для слабости. Я этого не допущу.

Вольфхард отмахнулся:

– Хватит мне проповедей на сегодня. – Откинув полог на входе в шатер, фон Уршлинген скрылся в темноте ночи.

Оставшись в одиночестве, Нандус позволил себе наконец-то опереться на столешницу. Полный латный доспех казался неподъемным грузом, точно священник взвалил на свои плечи целую гору. Холод осени истязал суставы. Вольфхард был прав. Нандус чувствовал себя стариком. Он знал, что это его последняя битва. Но Тормено был полон решимости победить.