Бернхард Хеннен - Белая королева [litres]

Но сейчас море, багровевшее в лучах закатного солнца, казалось ровнехоньким, как зеркало.

Юноша вновь посмотрел на корабль. Он насчитал семь мачт. Милан никогда не слышал о таком корабле. На самых крупных судах империи ставили три мачты, но и это было большой редкостью. Но семимачтовик? Не приходилось сомневаться, в каких землях строился этот корабль, да и паруса трапециевидной формы, свисавшие с мачт, трудно было с чем-либо перепутать. Корабль приближался с востока, но его родной порт находился где-то на западе, на побережье ханства. Так что же он делает здесь, вдали от обычных торговых путей? В двух тысячах миль от морских границ родной страны? Многие боялись грядущей войны с ханством… Быть может, она уже началась?

В десяти шагах от рыбацкого судна из воды поднялась бледная рука, легла на зеркальную поверхность, точно на прочный камень. Из морской пучины показалась голова, а затем узкие плечи мертвеца. Опираясь на воду, утопленник в рваной одежде выпрямился, и Милан увидел его мраморно-белые глаза.

Рядом со слугой Морской Ведьмы на воду легла еще одна пара тонких рук.

Женщина с длинными черными волосами, которые космами падали ей на лицо, подтянулась, цепляясь за воду, как будто перебиралась через стену.

– Все пропало… – выдохнул Валерио. – Морская Ведьма призывает нас в свое воинство.

– Тут всего два утопленника, а ты уже обделался! – возмутился Нандус. – Мы будем сражаться! – Он взглянул на сына.

Кивнув, Милан схватил меч, лежавший у борта. Но когда он выпрямился, острая боль пронзила ногу. Глубокий ожог никак не заживал, рана загноилась. Юноша стиснул зубы. От этого рана на губе разошлась, и кровь попала на язык.

С корабля, темневшего вдалеке, донесся звук горнов, сделанных из раковин. Тем временем из моря восставали и другие мертвецы. Медленно, не торопясь они шли к рыбацкому судну.

– Держитесь как можно дальше от поручней! – крикнул Валерио, сжимая в руке длинный багор. – Станьте у мачты! Если мы будем сражаться поодиночке, а они заберутся на борт, нам конец!

– Да уж, мы не станем облегчать им задачу, – пробормотал Нандус.

Утопленник в рваной одежде дошел до судна и неуклюже попытался забраться на борт. Нандус сделал выпад – и острие клинка вонзилось в глаз живого мертвеца. Не издав ни звука, слуга Морской Ведьмы упал.

В тот же миг через поручни перебралась и женщина, но Валерио всадил ей багор в грудь. Тонкие пальцы сомкнулись на древке. Женщина подняла голову, и мокрые волосы упали на плечи. Утопленница улыбалась.

Клинок Нандуса раскроил ей висок.

– Ты легенд не знаешь, моряк? – проворчал верховный священник. – Нежить нужно бить в голову, иначе живых мертвецов не упокоить.

Промолчав, Валерио резким движением высвободил багор из тела покойницы.

Милан прижался спиной к мачте – из-за раненой ноги он не мог удерживать равновесие. Тем временем из воды поднимались десятки утопленников, и их становилось все больше. Исход сражения казался предрешенным.

Другие слуги Морской Ведьмы тоже перебирались через поручни.

Милан сделал выпад вперед, но не устоял, схватился за плечо живого мертвеца, ударив нежить мечом.

Холодные пальцы впились в его дублет, вцепились в штаны. Юноша отрубил протянутую к нему руку, попытался увернуться, но острые ледяные ногти полоснули его по щеке. Повсюду куда ни глянь – мраморно-белые глаза… Клинок Нандуса прошел над плечом Милана, вспарывая лицо молоденькой утопленницы.

Но тут на западе, где-то над горизонтом, вспыхнуло второе солнце. Распростерлись багровые огненные крылья.

– Ложись! – охнул Нандус и дернул сына, заставляя опуститься на доски палубы.

Неземное пламя скользнуло над морем. Огненная птица неслась в сторону судна, великолепная, с могучими крыльями из живого жара. Феникс с размахом крыльев в двадцать шагов, а может, и больше.

Бестелесная птица пролетела сквозь живых мертвецов, и от ее касания они развеялись пеплом.

Взгляд ослепительно-ярких глаз упал на Милана.

«Будь счастлив, мой поэт», – почудилось юноше. Или он и правда услышал этот мелодичный голос?

– Нок?

И вдруг закатные сумерки сгустились вновь. Феникс исчез.

– Нок!

– Огненная птица, – благоговейно прошептал Нандус. – Феникс с земель ханства…

Валерио горячо возносил молитву Творцу Небесному.

Поверхность моря вновь стала гладкой, как зеркало. Пахло жженой плотью. Нежить, не развеявшаяся от касания огненных крыльев, отступила в морскую пучину.

Милан оглянулся. Небо на востоке уже потемнело, и полумрак скрывал корабль из ханства, затаившийся где-то на горизонте. На небосклоне зажглись первые звезды.

Юноша знал, что его поиски тщетны. Ему были знакомы легенды о фениксах, порождениях огня, призванных привнести в мир Азура красоту.

Милану вспомнилось расколотое каменное лицо Нок. И тот овраг, где словно отбушевал пожар. Багровое свечение над горизонтом в ту ночь, когда он убил Николо Тримини. И странные отблески, которые он видел в небесах снова и снова.

Юноша сжал губы. Нок не погибла. Она всегда была рядом с ним. Хранила его.

– Нок… – прошептал он.

Неужели она умерла во второй раз? Ради него?

– Они возрождаются, если от них остается пепел. – Отец, утешая Милана, опустил ему руку на плечо. – Я даже знаю одну легенду, в которой волшебный ветер приносит пепел феникса и он сам собирается воедино.

– Мы в открытом море, – в отчаянии пробормотал Милан. – Тут не остается пепла, который мог бы собрать ветер.

Что-то царапнуло по днищу. Послышался глухой удар, и лодка качнулась. Еще один. Одна из досок треснула, и в судно начала просачиваться вода.

– Они возвращаются! – завопил Валерио. – И теперь они атакуют снизу!

Три полусферы под серебряным диском вошли в три углубления в мраморной глыбе, стоявшей в стенной нише тронного зала.

Белая Королева удалила из зала всех своих придворных, только Туманный волк остался рядом. Он беспокойно потерся мордой о белый камень и опустил голову на гладкую поверхность глыбы.

Королева провернула круглый серебряный диск. На самом деле этот диск не должен был символизировать луну. Она весьма удивилась, когда узнала, что теперь таких серебряных дисков много и что их выставляют на алтарях в храмах. Действительно, этот диск имел отношение к Отцу Небесному. Но он не говорил о поклонении Творцу. Диск скорее был символом бунта против воли Всесоздателя.

Белая Королева посмотрела на глыбу, стоявшую в мраморной нише. Этот камень был обломком скалы, которую Белая Королева нашла в Лунных горах во время одного из своих предыдущих перерождений. На его поверхности переплетались линии, складывавшиеся в письмена, но смысл не открывался взгляду, ускользал навечно.