А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

Ей ужасно хотелось прикоснуться к Реликварию. Оранна заставила себя опустить руку. Совсем скоро она его получит. Пока же ее ждут другие дела.

Словно услышав ее мысли, одна из служительниц спустилась по ступенькам в пещеру, а за ней проследовала группа воскрешенных, волоча с собой пленницу.

– Куда нам ее деть, хранительница? – спросила служительница Ушмай.

Оранна жестом указала на каменный стул, стоявший между бассейном и обелиском, и отослала всех.

Она стояла и смотрела, как девушка дернулась на стуле, затем выпрямилась, в панике сжимая руки. Оранна ждала, когда Шутмили придет в себя. Ей дали достаточно лотоса, чтобы рассудок ее помутился, но не так много, чтобы она полностью перестала соображать.

– Канва Шутмили, – сказала Оранна. – Тебя ведь так зовут?

– Вы и сами это знаете, – негромко ответила Шутмили. В бессознательном состоянии она казалась совершенно невзрачной – маленькое лицо, тонкий рот, заостренный нос, – но теперь, когда она очнулась, ее глаза были большими и темными, как жертвенная яма.

– Лучший адепт за три поколения, – сказала Оранна. – Равная самым сильным адептам в истории. С детства предназначенная Имперскому Квинкуриату. Я не ошиблась?

Оранна никогда специально не интересовалась секретным оружием карсажийцев, но за время поисков Реликвария можно узнать много интересного. О Шутмили ходили слухи во многих мирах. Глаза сплетников сияли алчным блеском. Некоторые говорили прямо: Представьте, чего можно добиться, заполучив нечто подобное . Потрясающее совпадение, что Шутмили оказалась в том же мире, что и Реликварий Пентравесса, но, с другой стороны, когда дело касалось Реликвария, совпадения исключались.

– От славы до гордости один шаг – твердо сказала Шутмили, глядя Оранне прямо в глаза.

– Жаль, что все так сложилось, – заметила Оранна. – Как ужасно родиться с подобным даром в обществе, которое считает его уродством.

За время странствий Оранне довелось встретить несколько беглых карсажийских магов – кто-то сбежал из Школы Мастерства, кто-то с миссий, – но все они были скрытными, настороженными, и их снедало чувство вины. Они плохо справлялись со свободой. Шутмили же выглядела на удивление собранной.

– Мои способности – не благословение и не проклятие. Это долг. Мой долг – находить ответы, – сказала Шутмили, явно цитируя доктрину.

– В нормальной стране ты могла бы добиться чего угодно, – сказала Оранна. Такое расточительство со стороны карсажийцев раздражало ее. – Могла бы даже править, если бы захотела. Зинандур – удивительное божество. Жаль, что ее могущество порицается.

– Мое предназначение мне известно, – спокойно сказала Шутмили.

– Квинкуриат? – уточнила Оранна. – Ты должна понимать, на что идешь. – Непонятно, как можно считать Неназываемого жестоким божеством, когда есть Квинкуриат. Карсажийцы придумали пострашнее – а они были всего лишь смертными.

– Разумеется, – ответила Шутмили. – Я не боюсь слияния.

– Да и с чего тебе бояться? – заметила Оранна. – Твои начальники расточают твое мастерство и возможности не хуже Квинкуриата. Мне жаль, что пришлось доставить тебя сюда таким образом, но я уверена, ты понимаешь, почему я никогда не смогла бы обратиться к доктору Лагри Арице напрямую. Мне нужна твоя помощь.

Само собой, Шутмили начала что-то говорить, но Оранна ее не слушала – как и бог в обелиске, тянувший свою вечную песню. Приди ко мне и отдохни возляг во тьме позабудь обо всех своих заботах.

– В этом месте обитает божественная сущность, – сказала Оранна. Шутмили едва заметно кивнула. – Вы, карсажийцы, мало интересуетесь чужими божествами. Но, возможно, тебе доводилось слышать об Ирискаваал Тысячеглазой и ее разрушительном гневе.

– Конечно, – сказала Шутмили. – Ирискаваал была мелким тираном. Ее последователи восстали против нее.

Оранну удивило, что в Школе Мастерства эту историю преподносили именно так. Насколько она знала, карсажийцы избегали думать о тирании и восстаниях.

– Трон Ирискаваал был разбит на осколки. Она пострадала сильнее, чем, например, ваша собственная богиня. Зинандур изгнали из царства смертных. Ирискаваал была сломлена . Это ужаснее, чем страдания любого из нас. Непостижимое и бессмертное сознание раскололось на сотни фрагментов. Каждый из них ограничен, сбит с толку, страдает и довольно беспомощен.

– Какой кошмар, – сказала Шутмили. Ее голос и выражение лица были совершенно бесстрастны, но Оранна уловила насмешку.

– Если тебе кажется, что смятение и страдание – это повод для гордости, то подумай, каково это – тысячелетиями в одиночестве бороться за свое существование, – резко сказала она. – Большинство фрагментов так или иначе были утрачены. До недавнего времени я знала только об одном выжившем фрагменте – бедном, несчастном существе, известном как Сирена Тлаантота. Ее поработили смертные маги и заставили служить себе – Белтандрос Сетенай и ему подобные. Но теперь…

– Божество в обелиске, – сказала Шутмили. Оранна ощутила радость триумфа. С умными всегда так просто. Вопреки своей воле, Шутмили заинтересовалась происходящим.

– Именно, – подтвердила Оранна. – Мы привыкли называть его Спящим. После разрушения трона этот фрагмент каким-то образом попал сюда – ослабленный, но все еще сохранивший силу. Люди, должно быть, поклонялись ему до того, как мир пришел в упадок, но он слишком долго был заточен здесь в одиночестве. Он сошел с ума. Я пришла сюда в надежде склонить его на свою сторону. Этого пока не случилось, но у меня остались еще кое-какие козыри в рукаве.

– Не совсем понимаю, при чем тут я, – заметила Шутмили. – Если вы хотите принести меня в жертву…

– Боже, конечно, нет, – ужаснулась Оранна. – Жертва не имеет никакого смысла, если она не добровольная. Даже твой народ это понимает. – Она подошла к обелиску. Ледяное лицо мертвеца не выражало никаких чувств. – Ты когда-нибудь слышала о Реликварии Пентравесса?

К ее удивлению, Шутмили кивнула. Сама идея Реликвария должна была казаться карсажийцам кощунственной. Видимо, Шутмили читала что-то недозволенное.

– Реликварий здесь, – сказала Оранна. Она указала на шкатулку, примотанную цепями к рукам мертвеца. Пусть Шутмили привыкнет к этой мысли. Но если она и была потрясена, то ничем не выдала своих чувств. – Его украли. Возможно, вор запаниковал, или его преследовали, или он просто хотел спрятать его до лучших времен… Реликварий запечатали здесь, в этом гибнущем мире, с этим несчастным, прикованным к столбу – он служит одновременно замком и хранителем. Это прекрасный образец магии. Одно и то же проклятие, подпитываемое мучениями этого человека и его медленной смертью, связывает Спящего и Реликварий воедино.