Кэролайн О’Донохью - Все наши скрытые таланты

– Это пережив все, что случилось в этом безумном месяце? – говорит Фиона, садясь рядом на подоконник и обнимая меня рукой за плечи. – Я бы тебя не винила.

К нам возвращается Ро, все еще разговаривая по телефону. Он сжимает челюсть и погружен в какое-то свое сражение.

– Я уверен… Я точно уверен, что здесь нет связи, мам, – говорит он. – Никакой. Ну, не совсем никакой, конечно, но ты знаешь, что я имею в виду…

Он отключается и садится рядом с нами. Мы с Фионой передвигаемся, чтобы дать ему место.

– Что там?

– Я по глупости рассказал маме свою теорию про «Детей Бригитты». Она настроила Google Alerts на них.

– И?

– И, похоже, дети действительно убегают из домов, чтобы присоединиться к ним.

– Нет! – восклицаем мы с Фионой одновременно и добавляем: – Мы же только что видели его!

– Кого? Аарона?

Я киваю.

– Он знает про нас, Ро. Знает про мои отношения с Лили…

– И знает про… – встревает Фиона и тут же запинается. – Знает про меня.

Мы трое глядим на берег реки, храня странное молчание.

Фиона кидает в реку камешек.

– Смотрите, – показывает она на камыши. – Лягушачья икра.

Она права. Поверх воды плавает полупрозрачная, похожая на пузырящуюся пену, икра. Сотни икринок. Каждая с черным пятнышком, словно нарисованный глаз.

– Никогда столько не видела, – говорю я, подавляя в себе желание потыкать в нее палкой.

Нет, Мэйв, у тебя теперь бойфренд, не веди себя как восьмилетка .

Мы разглядываем ее, удивляясь тому, как в такое беспокойное время может существовать нечто настолько безмятежное.

– Странно, что река не замерзла, – наконец говорит Ро.

– Ну, не знаю, – задумчиво говорю я. – А насколько холодно для этого должно быть?

Он пожимает плечами. Мы снова глядим перед собой.

– Смотрите! – торжественно восклицает Фиона. – Рыба!

У поверхности воды мелькает радужно-лиловое пятно и снова погружается на глубину.

– Господи, – выдыхает Ро. – И еще одна!

Мы встаем и принимаемся считать всплески. Никто из нас не разбирается в биологии настолько, чтобы утверждать, нормально или нет увидеть рыбу у поверхности воды в такую холодную погоду.

– Она называется… радужная форель, – читает Фиона с экрана своего телефона. – И обитает она… х-мм, в Австралии и Америке.

– Да нет. Не может быть.

– Смотри! – размахивает она телефоном. – Точно же она? Вы сами видели.

Я смотрю на фотографию рыбы с лиловой полосой на боку.

– Ну да, похоже.

– Что она делает здесь? – спрашивает Ро. – Вода для нее должна быть слишком холодной.

Мы смотрим на реку, и я начинаю замечать полоски пара, поднимающиеся с поверхности воды. Как облачка, вылетающие изо рта в морозный день.

Фиона, должно быть, тоже замечает их, потому что приседает, и ее темные длинные волосы едва не касаются воды. Сначала она погружает в воду палец, а затем и всю руку.

– О господи, Фи, ты что делаешь?

Она оборачивается. Глаза ее округлены, как у совы.

– Ребята, она теплая .

– Река – часть всего происходящего. я знаю, – не успеваю я произнести эти слова, как тут же ощущаю всю их нелепость.

– Как это? – спрашивают одновременно Фиона и Ро.

– Как и все остальное, – отвечаю я, нервно сжимая кулаки. – Разве вы не видите связь? Наши сны. Странные явления. Место, где Лили видели в последний раз. Все вращается вокруг реки. Это общий знаменатель.

Теперь мы сидим в «Дизиз», заказав одну большую порцию картошки и блюдце с соусом карри. Мы с Лили приходили сюда по субботам, занимали одну из кабинок, рассыпали соль по столу и рисовали всякие узоры пальцами.

– Австралийская рыба. Вода. Лягушачья икра, – загибает пальцы Фиона. – Что-то точно здесь происходит .

– Сильвия что-то там говорила, – медленно произношу я. – Что-то про то, что физический мир и эмоциональный мир связаны гораздо теснее, чем принято думать.

– Продолжай.

– Смотрите, – я хватаю перечницу с солонкой.

– Допустим, вот это, – я поднимаю солонку, – это эмоциональное страдание. Например, вызванное тем, что пришлось покинуть семью.

Они смотрят на меня и переглядываются.

– Соль, эмоциональное страдание, – терпеливо произносит Ро. – Да, конечно, Мэйв.

– А вот это, – я поднимаю перечницу, – это физический объект. Скажем, река Килбег.

– Э-мм.

Я переворачиваю оба прибора, и соль с перцем перемешиваются в одной кучке на столе.

– Не ПОНЯТНО? – спрашиваю я после нескольких секунд молчания.

Фиона жует кончики волос, отчаянно пытаясь понять.

– Ты сказала, что перец… это река.

– О господи, как такие отличники могут быть настолько тупыми ? Это же, блин, метафора.

– Ро не понимает метафор, он протестант.

– О, вот это было жестко.

– Похоже, вы оба не улавливаете сути, – раздраженно говорю я.

– Прости, Мэйв… и в чем же суть?

– Бег – это место, где тысячи людей испытывали наиболее трагические моменты своей жизни. Известно, что тысячи были вынуждены эмигрировать и навсегда попрощаться со своими родными и близкими, – объясняю я. – И здесь же, Ро, я видела… твои… травматические воспоминания.

Он кивает. Фиона удивленно глядит на нас, но ничего не говорит.

– Если мир духов – это то, что связывает физический и эмоциональный миры, то, как мне кажется… этот мир начинается как раз здесь. Думаю, это дверь. Или ключ. Или и то и другое. Не знаю.

Мне вдруг становится неловко, но я продолжаю.

– И Лили… Думаю, Лили попала в этот мир. Думаю, она попала в него, как в ловушку. Может, ее туда отвела Домохозяйка.

Фиона бросает на меня взгляд и поднимает бровь с выражением: «Мы до сих пор играем в эту игру?» Ро просто кивает, побуждая меня продолжать.

– Потому что она горевала, злилась на меня, и я думаю… может, Домохозяйка не смогла… не смогла…

– Убить тебя из-за нее? – оживленно предлагает Фиона.

– Точно. Она не смогла закончить дело, ради которого пришла.

Снова молчание.

Щеки Ро розовеют.

– И как… как вернуть ее обратно?

Он верит мне. Он думает, что моя теория верна. Я преисполняюсь уверенности в себе. Открываю школьную сумку и вынимаю книгу.

– С помощью вот этого.

– Придуманное имя, – повторяет Фиона.

Мы перелистываем «Справочник начинающих заклинателей Элвин Прэйр-Фелтен», пока не настает время расходиться по домам.

Ро провожает меня до дорожки к дому.

– Повезло тебе, что у тебя такая богатая семья и такая длинная дорожка перед домом, – говорит он. – Ну, то есть я могу целовать тебя не под любопытными взглядами соседей.

Он целует меня в мягкое место под ухом, и по моей спине пробегают мурашки.

– Погоди, погоди, – говорю я, слегка запыхавшись. – Я не богачка .

– Мэйв, да ладно тебе.

И мы вдруг начинаем спорить. Ро заставляет меня признаться в том, что у меня богатые родители, если судить по дому, а я защищаюсь, утверждая, что у меня гораздо более многочисленное семейство, чем ему кажется. Он немного кривит лицо, как будто только богачи могут позволить себе пятерых детей. Никто из нас не хочет этого спора, но, похоже, что и никто не знает, как закончить его.