Владимир Аренев - Время жестоких снов [сборник litres]

Клеть резко остановилась; от неожиданности Киран нелепо подпрыгнул и чуть не упал. На лбу выступил пот, и от сильного сквозняка кожа тотчас же остыла. За туманом по-прежнему ничего не было видно.

Амрин что-то пробурчал и отпер дверь, обращенную наружу.

За дверью был коридор, идущий вдоль стены и озаренный светом множества ламп. Через небольшие оконца задувал ветер изнутри башни – отсюда казалось, что там царит кромешная тьма. Киран шагнул вперед, удивился, как быстро ноги успели отвыкнуть от пола, который был сделан из камня и не дрожал, а потом посмотрел на амрина, ожидая дальнейших указаний. Сумка со снадобьями вдруг показалась очень тяжелой, и еще как будто стало труднее дышать.

– Там, куда я тебя поведу, – тихо и почему-то зловеще проговорил амрин, – ты будешь вести себя очень, очень вежливо и деликатно. Понял меня?

– Я же не напачкал в клети подъемника, – ответил Киран со спокойствием, которого не ощущал в полной мере. – Значит, понимаю человеческую речь.

Судя по звуку, который издал мастер Тио-та, он едва не подавился желчью. Ученик морвита бесстрастно посмотрел амрину прямо в глаза и расправил плечи. Поскорее бы все закончилось.

Не тратя больше времени на дурацкие предупреждения, Тио-та махнул правой верхней рукой и повел его по коридору, тоже направо. Киран машинально отсчитал окна: они миновали семь, когда амрин остановился перед дверью с противоположной стороны и тихонько постучал.

Изнутри раздалось:

– Входите, о, входите…

Они вошли, и в ту же секунду Киран ослеп от нестерпимо яркого света. Ученик морвита остановился, сделав всего лишь шаг, и амрину пришлось протискиваться мимо него сквозь дверной проем. Впереди что-то стукнуло, звякнуло, и мелодичный женский голос произнес:

– И это твой морвит, Тио-та? Не очень-то он страшный.

– Простите, госпожа, – ответил амрин без тени прежней заносчивости, но и без подобострастия. – Иша погрузился в священную медитацию, которую нельзя прерывать… как нам сказали. Зои-нэ сочла возможным привести вместо него ученика, и я склонен считать, что она поступила правильно.

– Ну что ж, проверим, – сказал тот же голос после короткой паузы. – Подойди ко мне, ученик морвита… как тебя зовут, кстати?

Киран ощутил тычок между лопаток, невольно сделал несколько шагов вперед, а потом заставил себя приоткрыть один глаз. Комната была очень большая – наверное, все комнаты в доме Иши поместились бы в ней без труда, да еще осталось бы место, – с высоким потолком и окнами во всю стену. За стеклом горел закат; солнце выглядело огромной спелой вишней, подвешенной в небесах. Ни округа Битых Горшков, ни Ахимсы как таковой отсюда не было видно, потому что внизу, насколько хватало глаз, простирался густой туман.

Или… нет, это не могли быть облака, он же не поднялся так высоко!

Киран сглотнул и сосредоточился на единственном человеке в огромной комнате, так что все предметы обстановки растворились и исчезли из вида. Все, кроме низенькой кушетки, на которой сидела женщина, закутанная в несколько слоев тонкой ткани разных оттенков синего – он видел только глаза незнакомки, бледно-голубые, огромные, с морщинками в уголках. Это не были следы возраста. Она беззвучно смеялась под своей многослойной вуалью – он рассмешил ее, едва появившись.

Что ж, хорошо, когда больной смеется. Не существует тумера, который питался бы смехом.

– Я Киран, сын Хани, ученик Иши, – медленно проговорил он. – Я пришел, чтобы облегчить страдания, согласно воле Великой Избавительницы.

– Я Альда, дочь Алессио и ничья ученица… пока что, – весело ответила девушка. Да, теперь Киран не сомневался, что она совсем молодая – наверное, не старше его самого. Он закрыл глаза и представил, что страх – это свеча, а потом резко выдохнул, чтобы ее загасить. Стало лучше… чуть-чуть.

Дочь Алессио Арналдо – это даже хуже, чем сам Алессио Арналдо.

« Ты будешь вести себя очень, очень вежливо и деликатно ».

– На что жалуетесь, моя госпожа?

Вместо ответа она выпростала руку из-под одеяний. Ученик морвита взглянул с опаской – и едва сдержал нервный смешок. Узкую бледную кисть – унизанную кольцами, с десятком тонких браслетов на запястье – обвивали уродливые вены, наполненные густой черной кровью. Рисунок вен был неправильным – они поднимались от ладони к предплечью, а не наоборот; конечно, на самом деле это были никакие не вены. Это была аварица, один из самых заурядных и самых простых в исцелении тумеров.

– Это все? – тихо спросил Киран, не веря в свою удачу.

Альда Арналдо молча кивнула.

А он-то хорош – нафантазировал Кошмарную тысячу…

Киран перевел дух, снял с плеча сумку и положил на пол. Осторожно отодвинул в сторону ногой. Для исцеления от аварицы не нужны снадобья, достаточно прикосновения Великой Избавительницы – то есть прикосновения его собственной правой руки. И, конечно, еще один ингредиент появится сам собой в нужный момент, как заведено.

Он медленно опустился на колени перед дочерью хозяина Гиацинтовой башни, не сводя глаз с протянутой кисти. Альда, словно прочитав его мысли, перевернула ее ладонью кверху: ну да, все правильно – «вены» тянулись от некрасивого черного нароста размером с крупную монету. Это точно аварица, хоть бери и зарисовывай для учебника.

Сглотнув, Киран сдернул правую перчатку и продемонстрировал Альде руку.

– Сейчас я вас исцелю, моя госпожа. Будет немного больно, но бояться не надо.

В уголках ее глаз вновь появились морщины от улыбки, но голос сделался жестким:

– Женщины из рода Арналдо ничего не боятся.

«А зря», – подумал Киран, который за последние шесть лет видел немало жутких вещей. Хотя, конечно, аварица в их перечень не входила. От этого тумера можно было исцелиться и без помощи морвита – он сам отмирал, когда вконец перепуганный больной забывал о… чувстве, которое первым делом и привлекло паразита.

Краем глаза Киран увидел, как рядом с сумкой из щели между каменными плитами появилось нечто, похожее на прозрачный гриб с короткой толстой ножкой и мясистой шляпкой, – он колыхался, как студень, и быстро рос, пока не сделался размером с небольшое блюдце. Шляпка затрепетала, по ней пробежали фиолетовые искры, и в комнате отчетливо запахло грозой. Киран с наслаждением втянул запах живицы и впервые за долгое время ощутил подлинное спокойствие, какое и должен ощущать морвит в присутствии пациента. Он снял левую перчатку и сорвал шляпку прозрачного гриба, которая на ощупь была словно тугое тесто.

– Что бы ни случилось, моя госпожа, не убирайте руку.

Он коснулся указательным пальцем пятна-монеты на ладони Альды и почувствовал, как тумер просыпается. Мое, мое, отдай, не трогай, это мое. Аварица, чья-то позабывшая собственное имя жадность, была из неразумных тумеров, но обладала инстинктами, и те подсказали, что эту руку кусать не следует – можно обломать зубы. Осознать приближение собственной гибели она не могла – по крайней мере, так говорил Иша и так писали в книгах, хотя Киран задавался вопросом, как можно рассуждать о чувствах и мыслях атмы или тумера, если никто и никогда не разговаривал с этими остатками давным-давно распавшихся душ. Он надавил. Мое!!! По коже пробежал холодок, волосы на затылке зашевелились. Черные «вены» дрогнули, и Альда застонала сквозь зубы. Киран запоздало вспомнил о том, что изысканная дама, чья жизнь протекает над облаками, и сын горшечника имеют разные представления о боли – а ведь кое-что из его сумки могло бы помочь… но теперь никуда не денешься, надо продолжать. Если она отдернет руку, придется начать заново; будет больше боли и больше крови, но свой долг ученик морвита все же исполнит.