Лин Возовски - Клык. Хвост. Луна. Том I [litres]

– Да брось, это последний круг. Соберись!

– Какое это имеет значение, если мы итак не успели пробежать до захода солнца?

– Но старик же этого не знает! Наверняка он сейчас уже дрыхнет в своей теплой пастели.

Руки Мешка начало сводить судорогой. От скручивающей боли пальцы начинали потихоньку разгибаться. Он поочередно перехватывался обеими руками, чтобы разогнать кровь, а с ней и болевые ощущения.

– Ох, даже не знаю. С мастером Чайхо лучше не шутить, – произнес уставший юноша, после чего глухо прокашлялся.

– А гробить свое здоровье лучше? Давай спокойно дойдем до моего дома, моя мама заварит нам пряный травянистый чай.

– Может быть, ты и прав. Только давай помедленнее, иначе я свалюсь без сил в обрыв.

Юноши, по-братски приобняв друг друга за плечи, неспешно двинулись вдоль стены.

Мешок чувствовал, что сил в руках уже почти не осталось, но бегуны были еще достаточно близко, чтобы услышать его падение. Первыми сдались большие пальцы с каждой руки. До южанина все еще доносились разговоры отдаляющихся юношей – еще не время. Следом с бревна бессильно отцепилось по указательному пальцу. Теперь их осталось по три на каждую руку – всего шесть побелевших напряженных пальцев. Руки южанина начало трясти, лицо под мешком скрючило в тугую гримасу.

Когда звуки бегунов стихли за дальним углом, оставшиеся на бревне пальцы Мешка разжались, и измученное тело с хлопком рухнуло в пушистый сугроб.

В растопленном пахучем гусином жире шумно шкварчали две половинки речной рыбы. Фьерд удерживал над огнем плоскую сковороду, иногда переворачивая рыбу деревянной лопаткой. Спустя несколько минут он подковырнул краем лопатки небольшой кусок белого филе, поднес ко рту и сцапал его голыми зубами, предварительно растянув свои губы, чтобы не обжечься.

– Кажется, готово, – произнес Фьерд, оборачиваясь на лежащую в дверях Хеллу.

Острые уши лисицы заметно покраснели с внутренней стороны, а черный нос дышал чаще обычного. Хелла всем своим испаренным видом намекала, что растопленное помещение не по нраву лисице с густым мехом.

Юноша снял шипящую сковородку с огня и присел вместе с ней за стол. Затем он отломил с ржаной буханки кусок хлеба и обмакнул его в горячее масло, пропитывая ломтик жидким ароматом жареной рыбы. Он неуклюже забросил промасленный кусок себе в рот, разбрызгивая жирные капли по столу и одежде.

– Немного жарковато для тебя, правда? – чавкая, произнес Фьерд, уставившись на изнуренную лисицу своими разными глазами. – Ну, хорошо. Впущу тебя чуть позже, когда в доме станет прохладнее.

Юноша протер жирные руки о рубашку, затем подошел к выходу и выпустил Хеллу на холодное крыльцо. Лисица радостно свернулась в лохматый клубок на запорошенных снегом досках.

Фьерд захлопнул за Хеллой дверь, после чего вернулся за стол, чтобы прикончить свой ужин. Смачный кусок рыбы уже приближался к испачканному рту юноши, как наверху раздался звук бьющегося стекла. Снежноволосый парень бросил еду, так и не попробовав, схватил в одну руку серебряный меч, а в другую – горящую свечу со стола, и осторожно двинулся по лестнице на второй этаж.

– Кто здесь? – бросил в темноту Фьерд, но ответом было лишь гулкое завывание ветра из голого окна, под которым были разбросаны битые осколки и щепки от оконной рамы.

Юноша медленно дошел до середины комнаты и воткнул в пол свечу. Тусклого света едва хватало на просторное помещение, и большая часть комнаты все равно оставалась в кромешной тьме. Фьерд, прищурившись, стал пристально разглядывать темные углы.

– Я знаю, что ты трусливо скрываешься, воришка! Я чувствую биение твоего испуганного сердца! – Фьерд выполнил выпад мечом, наугад пронзая непроглядную пустоту.

– Каким нужно быть идиотом, чтобы вот так нагло вламываться в клановый дом?

Юноша резкими приставными шагами настигнул еще пару углов, но лишь встретился там с плотной пустотой. Затем он подошел к зияющему проему окна, с которого выливался холодный ночной воздух с хлопьями снега, и, высунув свои серебряные кудри наружу, осмотрелся в поисках следов.

«Подлый трус! Вероятно, услышал, как я поднимаюсь, и спрыгнул обратно вниз» – раздраженно прокричал про себя Фьерд, после чего вернулся в центр комнаты.

Он успел лишь пригнуться за свечой, по стене стрелой пролетела резвая тень.

– Ваши бревенчатые дома – это первое, что меня порадовало на треклятом Севере за несколько дней. После скользких каменных стен Рауса, ваши – как прогулка по парку.

Голос раздавался одновременно со всех темных углов комнаты. Фьерд опешил и начал тихонько двигаться спиной к лестнице.

– Не знаю, кто ты такой, но лучше бы тебе показаться! – Юноша угрожающе занес свой меч, взявшись двумя руками за рукоять.

– Я – тот, кого ты даже не увидишь перед своей смертью.

Слова донеслись из дальнего угла комнаты, но уже через мгновение Фьерд среагировал на разящий из темноты металл, отбив клинок обратно во мглу.

– А ты шустрый, Дитя Севера.

Тень пролетела через центр комнаты, сдувая за собой пламя свечи. Весь второй этаж проглотила тучная тьма. Фьерд начал отступать к выбитому окну, откуда пробивалось слабое свечение лунной ночи.

– Ищешь себе союзника в лице луны? Ну, так и быть, северянин. Я тебе позволю.

Все внутренности снежноволосого юноши дрожали от лютого страха. Его первый реальный поединок за полтора десятка лет тренировок, в котором учувствовали весы жизни и смерти. Фьерд лихорадочно начал перебирать в голове все советы своего мастера за долгие годы, но слова Чайхо беспорядочно перемешивались в общем хаосе, как частицы сушеной зелени в травянистом чае.

Фьерд развернул свой серебряный клинок на свет луны, затем, поймав зеркальной поверхностью меча бледное сияние, стал медленно поворачивать рукоять, освещая помещение строгой полосой света от клинка.

– Не плохой фокус, северянин. Но поможет ли тебе это?

Тусклое отражение луны проплывало по темному этажу. Фьерд направлял отражение по часовой стрелке в поисках тени.

– Эй! Я здесь!

Голос раздался в районе лестницы, и юноша немедля развернул свой меч плашмя в ту сторону.

Отражение луны осветило лишь пустоту.

Правое ухо Фьерда кольнуло от рассекающего звука, летящего в его голову. Сознание юноши, как и его взгляд, были все еще прикованы к лестнице, но натренированные руки инстинктивно подставили меч под удар, игнорируя сигналы мозга. Фьерд отбил коварную атаку из темноты, после чего удары посыпались на него один за другим, выталкивая юношу со света. Он парировал все подачи и под натиском отступал в противоположном направлении. В какой-то момент Фьерд уперся спиной к стене, не имея пути к отступлению. Ночное свечение упало на нижнюю часть нападающего, освещая его ноги, торс и лежащий в руке меч.