Патрик Уикс - Тевинтерские ночи [сборник litres]

Тут я расслабленно киваю. Лезвия монстра гудят. Моя рука хватает гарпун, который заранее припрятала Миззи. Орудие с чавканьем дырявит громадное тело Цекоракса, который уже отсек драконью голову вращающимся клинком. А на воде теперь красиво покачивается катушка с проволокой, один конец которой намотан на гарпун. И я, увернувшись от еще одного клинка, кричу магам:

– Давайте!

В пронзивший монстра гарпун бьет молния.

Как же Цекоракс визжал… Все, что было в воде, воспламенилось, и когда огонь стал слишком ярким, в моих глазах заплясали пурпурные пятна. Плоть чудовища забилась в спазмах, скорчился каждый сучок и корень, соединенный с ней. Громадное тело Цекоракса опрокинулось и лопнуло; хлынула, моментально растворяясь в воде, бело-голубая жидкость.

– Гость… – только и булькнул он слабеющими голосами. С его короны падали головы. Последний шепоток был едва слышен: – Что со мной стало из-за тебя?

Я дожидаюсь, пока все червеобразные жгуты не прекратят подергиваться. С места двинуться не могу: вода по-прежнему искрит и потрескивает. Но знаете, хотелось как-то отметить эту победу.

– Мне велели передать, о Цекоракс, что это тебе от Миззи.

– Это была одна из самых омерзительных гадостей, что я когда-либо видел, – говорит Дориан, подъезжая со мной к торчащим вверх нагромождениям доков.

Сюда мы добирались в карете, запряженной очень популярными в Тевинтере ящерами величиной с лошадь. Здесь даже тягловые животные – чистое безумие!

– Хочешь знать, что мы с Мэй обнаружили в оставшейся от Цекоракса бурде? – продолжает Дориан. – По большей части, нечто вроде кожи.

– Как колбасная оболочка, – подсказываю услужливо.

– Молчи, умоляю.

– Не могу не спросить: чем вообще был Цекоракс?

Дориан пригладил усы:

– То мокрое месиво мало что прояснило. Древняя разновидность демона? Или ужасающее творение магистра? – Он как будто задумался. – Недавно я выпивал с одной южной некроманткой. После пятой чарки она поведала о «творениях за Завесой», которые не демоны и не духи. Может, зря я решил, что это просто пьяный бред?

Ящеры влекли карету по высокому арочному мосту. На этот раз в городе – по крайней мере, на той улице – было тихо. Дориан высунулся из окна, чтобы полюбоваться мостом, затем снова сел.

– Между прочим, Мэйварис шлет поздравления. Сомневаюсь, что без ее помощи та огненная феерия была бы столь великолепна. Мэй поехала бы с нами, если бы Магистериум не погряз в очередной интриге.

– Ей же не придется объяснять магистрам, каким таким загадочным образом лопнул резервуар?

– Конечно же, подлые вандалы давно удрали из города. Но вот молнию объяснить будет потруднее. Давненько я не метал ничего столь эффектного… Ее свет видели во всех уголках Минратоса!

Тут я взвешиваю на ладони свой кошель. Пятьсот золотых. Нет, Миззи не просила больше обещанной сотни. Но в ту ночь она была такой храброй – прямо начинающий Повелитель Фортуны! – что отдать ей меньше половины было бы жмотством. Они с сестрой на время покинули город – подождут, пока не затихнут тревожные расспросы о том, кто затопил сады.

Я ей говорю: если хочешь, можешь поехать в Ривейн к Повелителям Фортуны и чему-нибудь у них поучиться.

А она отвечает с укоризной:

– К югу отсюда живет прорва моих теток, дядек и племянников. Я теперь богатая женщина и должна заботиться о них. Но когда вырасту, – добавляет, – может, и к тебе загляну. Не забывай Миззи!

Затем обняла меня и исчезла в толпе.

Карета подъехала к клиперу с жемчужно-белыми парусами. Капитан уже ждал.

– Мэйварис все устроила, – объясняет Дориан. – Я поблагодарю ее за тебя. Судно быстрое и весьма комфортное даже по моим меркам, все расходы на путешествие уже оплачены.

– Вы оба чрезвычайно щедры, – со всей искренностью отвечаю я.

– Считай это нашей последней услугой. Мы с Мэй не хотим, чтобы у тебя остались плохие впечатления об этом прекрасном городе.

Я выбираюсь из кареты, захватив свои сумки, и гляжу на теснящиеся башни Минратоса, осиянные утренней зарей. В этот миг и с этого причала город выглядит безмятежным.

Затем поворачиваюсь к Дориану:

– Я не вернусь в Минратос, даже озолоти вы меня. – И пожимаю плечами. – Хотя некоторые его жители очень славные.

Смеясь, он помахал мне на прощание. И судно со мной на борту отправилось в Ривейн.

В одной из тех пятисот золотых монет просверлено отверстие. Я ношу ее на шее, видите? Просто дань памяти.

Ну а теперь я отвечу на самый первый ваш вопрос: вот так он мне и достался, этот футляр для карт, с сапфирами превосходнейшей огранки.

То одно, то другое.

Торговец, так и не приехавший тем летом. Бондарь, бесследно исчезнувший возле реки. Люди думали: это просто случайности, – и ошибались. Думали: невезение. И второе было ближе к правде.

Прошел месяц – достаточно, чтобы жители нашли разумные объяснения. Вновь почувствовали себя в безопасности.

Отец торговца приехал осенью, искал пропавшего. Один охотник ушел, да так и не вернулся. Другого кто-то растерзал, а куски разбросал по тропе – будто хотел, чтобы их нашли.

Неужели и теперь «просто случайности»?

Ночью – странные звуки. Наутро – кровь в амбаре.

Две недели спустя – то же самое, но еще и вопли. Через неделю все повторилось вновь.

И на этот раз, услышав звуки, женщина сорвалась с места.

«Хочешь есть?» – спросил он себя.

Она убегала.

Он шел следом.

Лошади умчались прочь.

На дороге стояло пять порождений тьмы – три гарлока в заржавленных доспехах и со щербатыми мечами и пара генлоков, чьи мускулы раздувались под кожей, испещренной отметинами скверны. Гарлок-вожак зарычал: его губы раздвинулись, оголив серые зубы. Чудовище шагнуло в сторону Серых Стражей, словно приглашая нападать.

Антуан свободно держал лук одной рукой: вот он, тот самый момент. Другая рука висела вдоль тела, пальцы нервно подрагивали. Он готов.

Его первая и единственная битва с порождениями тьмы славы ему не принесла. Он чудом остался жив и несколько дней провалялся, едва дыша, – прежде чем его спасли Серые Стражи.

Тогда Антуан еще не состоял в ордене, но сейчас он один из Стражей. А Стражи должны первыми нападать на чудовищ.

– Мы в меньшинстве. – Взгляд темных глаз Эвки метнулся влево; обостренные чувства указали ей на источник опасности. – И окружены.

Серые Стражи не рассказывали чужакам о том, что посвящение в их орден навсегда связывает рекрута с порождениями тьмы. О том, что диковинная песня, вечно звучащая в головах порождений, зазвучит и в мозгу новобранца. Обостренные чувства Антуана гудели вовсю, но он еще не научился понимать эти сигналы: они вызывали лишь головную боль.