Елена Хаецкая - Прозаические лэ [сборник litres]

В тишине слышно было, как кровь вытекает из ран и бежит по скалам, срываясь с утесов. Солнце спускалось в море, а Ингибьёрг сидела на скале и ждала.

В наступившей темноте она нарисовала горящие руны, и убитые ожили. Только Фафнир остался в змеином обличье и уполз куда-то в расселину.

Незримые эльфы доставили к костру горного козла, и началось пиршество.

Ингибьёрг сказала Юхану:

– Я дважды видела твой меч.

Юхан сказал:

– Хьялльмар или я – один из нас должен остаться в живых, чтобы взять тебя в жены.

Ингибьёрг сказала:

– Теперь это невозможно, ведь вы оба мертвы.

Юхан улыбнулся ей, а наутро битва возобновилась.

На сей раз решено было сражаться всем против всех, и прежде чем погибнуть Хьялльмар сразил восьмерых братьев Юхана, а Одд Стрела – остальных и Юхана, но был ранен мечом Юхана. Рана была небольшой, однако все знали, что исцеления от нее быть не может. Только к полуночи стихли стоны Одда Стрелы, умиравшего в страшных мучениях. Тогда Ингибьёрг встала со скалы и принялась чертить руны.

И пошло пиршество у костра. Бьямар и оба Хеддинга, обнимая Одда, припоминали, как ловко Одд обошел их защиту и как хитро сумел атаковать их.

– Все потому, что вы, Хеддинги, не только внешностью схожи, вы и действуете одинаково, – смеялся и Одд. – Нет ничего проще, чем угадать, как поступит один брат, – ведь другой поступит точно так же.

А Бьямар ерошил свои темные кудри и хлопал Одда по спине.

Хьялльмар же говорил Херварду:

– Никогда не попадался мне противник более достойный. Я рад, что в этот раз пал именно от твоей руки.

– Мне показалось, тебя сразил Фафнир, – возразил Хервард.

– Разве? – удивился Хьялльмар.

– Посмотри, на спине есть небольшая рана, но она прямо под сердцем.

Хьялльмар ощупал себе спину и покачал головой:

– Хитрец этот Фафнир. Куда он уполз?

– Он и раньше так делал, – успокоил его Хервард. – К утру он вернется. Он любит охотиться в одиночку.

А Тинд с его нежным лицом и злыми глазами жевал козлиное мясо и обдумывал завтрашний бой.

Ему хотелось непременно выпустить Одду кишки, и он даже ощупал живот Одда рукой. Одд знал, о чем думает Тинд, и подтолкнул его в бок.

– Попробуй, – сказал он. – Я буду ждать.

Наутро они снова сошлись в бою, и Тинд сам скоро пал, разбросав вокруг себя по скале свои внутренности.

А Ингибьёрг все так же сидела на скале и смотрела. Невидимые эльфы расчесывали ее волосы и приносили ей воду, потому что в середине дня становилось жарко.

В этот день все пали вскоре после полудня, так что Ингибьёрг не на что стало смотреть. Она спустилась со скалы и подошла к мертвому Юхану.

Долго стояла Ингибьёрг над его телом, а когда наступила ночь, начертила в воздухе одну-единственную руну. Юхан пошевелился на земле и сел. Раны его затянулись, хотя все тело болело и дыхание давалось с трудом.

– Ингибьёрг, королевская дочь, – тихо позвал Юхан, – ты здесь?

– Да, – сказала Ингибьёрг и взяла его за руку.

– Где мои братья? – спросил Юхан. – Где Хьялльмар и его побратим?

– Все они мертвы, – сказала Ингибьёрг.

– Почему сегодня ты воскресила только меня? – спросил Юхан.

Ингибьёрг не отвечала.

Тогда он понял, что задает не тот вопрос, но ни о чем больше спрашивать не стал и во всем подчинился Ингибьёрг.

Она помогла ему встать, и в лунном свете они увидели скалы, на которых повсюду лежали мертвые тела.

Тогда Юхан сказал:

– Похорони меня вместе с этим мечом, Ингибьёрг.

Ингибьёрг сказала:

– Хорошо.

Она повела его за собой, туда, где кричали чайки, и скоро они оказались в единственном месте острова, где росли деревья. Ингибьёрг остановилась и взяла лицо Юхана в ладони. Она поцеловала его губы и подбородок, и глаза, и лоб, а затем сняла платье и бросила на землю.

– У нас есть время до рассвета, – сказала она.

У короля Норвегии было пятеро сыновей; из них Одд Стрела был старшим, а младшего звали Хрольв, и он уродился увальнем, каких свет не видывал. Хоть мальчик и был высок ростом, он был также толстым и неуклюжим. Ни одна лошадь не могла удержать его на своей спине, и даже большие рыцарские кони шарахались, когда видели Хрольва с его огромными ножищами и пузом. По правде сказать, пузо у Хрольва не то чтобы торчало или как-то особенно выдавалось, но оно было обширным и таило в себе немалые возможности. По молодости лет Хрольв еще не использовал их все, но кони угадывали, какую немалую тяжесть заключают в себе кости, и череп, и пузо Хрольва, пусть даже пустое.

После гибели Одда наследником престола стал второй сын, Сэлинт. В год смерти Одда Хрольву исполнилось семь лет, но даже будь ему семнадцать и будь он единственным сыном – и то не видать ему королевского трона как своих ушей.

Королева Рикилат хотела отдать Хрольва в монастырь, чтобы его там научили грамоте и пристроили к делу, но Хрольв рвал пергаменты, ломал восковые дощечки, портил утварь и одежду, скамьи, предназначенные для истощенных постами задов, ломались под Хрольвом, полы скрипели так, что изгоняли из церкви вековых мышей и самого мышиного короля, а если он принимался петь, то дребезжали стекла и лопались сосуды.

В конце концов, Хрольва изгнали из монастыря, присовокупив, что он не создан для созерцательной жизни.

Учили Хрольва и воинскому искусству, но из всех орудий убийства подходили ему разве что булава и дубина. И поскольку был королевский сын огромен, уродлив, туп, не способен ни на лошади ездить, ни мечом владеть, ни грамотой, то прозвали его Хрольв Пешеход и постарались скорее от него отделаться.

Когда Хрольву исполнилось двадцать пять лет, отец, король Норвегии, призвал его к себе и сказал:

– Сын мой, ты не будешь ни королем, ни воином, ни монахом. Ни для какого ремесла ты не годен. Все, что тебе остается, – это жениться. Ступай теперь отсюда и найди себе добрую жену. Ничто другое тебя не спасет.

Хрольв поцеловал руку отцу, простился с матерью и братьями и пошел восвояси.

Таков был пятый сын королевы Рикилат, давней подруги Всеволода.

Теперь следует вернуться к Всеволоду и узнать – что случилось с ним после того, как все его сыновья погибли на том самом острове, где были зачаты и появились на свет.

Поздней осенью к лесной хижине, где жил Всеволод, пришла женщина. Было на ней просторное синее платье, некогда богатое, но теперь потрепанное, как если бы она побывала во многих переделках, но не имела возможности поменять одежду. Длинные волосы лежали на ее спине как плащ. Руки она держала сложенными под грудью, оберегая живот, в котором зрело дитя.

Всеволод сидел у себя в хижине и пил вино вместе с двумя карликами, которые потешали его разными историями из жизни людей. Шел дождь, поэтому Всеволоду вовсе не хотелось покидать кров, когда в дверь к нему постучали.