Павлина Морозова - Лес видений

По лицам слушающих Немила поняла, что немного увлеклась выдумками.

– Я слышал от твоего батюшки, что больше всего на свете ты хотела выйти замуж за моего младшего брата. Так ли это?

– Я была маленькая и наивная! – воскликнула она тогда и схватилась за голову. – Хотела за Ивана-царевича, каюсь, одно время шаталась по окрестностям и отлынивала от работы! А в лес той ночью меня потянуло ещё и затем, что услышала я от других девиц: де царевича нигде нет, значит, в лесу дремучем он наверняка! Ну и решила я остальных обскакать, да вот и сунулась на свою голову! Ой-ёй, и зачем я только заглянула в лес? Я думала, что со светом луны без труда найду дорогу домой, но луна вдруг пропала и я не заметила, как потерялась!

Она пустила слезу и принялась тереть глаз.

– А потом я вышла к избушке Бабы-яги. Она меня сначала напугала изрядно, но обогрела и накормила. Если б не она, я бы точно погибла в ту ночь. Только взамен, за спасение жизни, она потребовала с меня служить ей, пока она не соизволит меня отпустить. И я служила ей верой и правдой, убирала в избе и таскала воду, ухаживала за маленьким хозяйством и присматривала за её любимцами. Мне не так уж сложно служилось, – спохватилась Немила, – но больше всего я горюнилась, когда думала о том, что могу совсем не увидеть семью. Живя у Бабы-яги, я поняла, что работа по дому – ничто по сравнению с разлукой с любимыми.

– Да-а, – протянул задумчиво Василий. – Я слышал от своей матушки, что однажды попадя к Яге, можно остаться у той в услужении навечно. Тебе повезло, спору нет, но я надеялся услышать совсем другую историю. Ну-кась, смотри мне в глаза и говори честно: встречала ли ты моего брата Ивана, в деревне или её окрестностях, аль может у Яги?!

Подался Василий ещё ближе, да за ножны схватился – намеренно ли, ненарочно, но Немилу это не на шутку испугало. Почувствовала она неоткуда взявшимся сильнейшим сильным чутьём, что нрав у Василия непростой, да как наяву увидела видение, в котором выпроставши меч из ножен тот всерьёз собирался заколоть её ударом в живот.

– Я не видела Ивана! – закричала Немила.

– Клянись! – потребовал Василий, и не подозревавший о том, что Немиле привиделось. Рука его соскользнула с ножен, и Немиле сразу же стало легче.

– Клянусь! Клянусь матушкой и батюшкой, не встречала я Ивана-царевича никогда в жизни! – повторила она, а сама подумала: «Да чего ж это я, как зайка-трусишка? Не мне ли вчера жить не хотелось? Ан, получается, себе же соврала? Нет, не готова я пока в тридесятое вернуться, рано мне ещё от земных тягот отказываться». Представился ей против воли огромный ленивый улей Денница-града, где никто ничего не делает, а только бродит по улицам да вспоминает и рассказывает другим события минувшей жизни, и вспомнилась Алатырь-гора, где кончают свои дни те, кому больше нечего вспомнить, и до того Немиле захотелось, чтобы ей всегда было о чём рассказать!

Снова появилась в ней жажда жизни и желание бежать, бежать из тёмной и тесной клетки, где её совсем не ценят и не любят, и собственный батюшка ни во что не ставит!

А ведь ей достанет смелости пуститься за Ягой хоть до самых южных гор! – вот что она поняла со всей ясностью ума. Только бы клубочек не подвёл, а с невзгодами уж как-нибудь сладится. Василий-царевич поймёт, что она бесполезна в поиске Ивана-царевича, да отпустит её.

– До чего же взгляд у тебя тяжёлый стал! – присвистнул Василий. – Сама оскорблённая невинность! Ладно, поверю я тебе. Значит, брат мой Иван не у Яги. Я так и думал, что всё это глупые сплетни, ты же лишь подтвердила мои размышления. Однако, ещё не обо всём ты мне поведала, Немила-краса. Поведай мне о своём житье-бытье у бабы лесной, да без утайки. Как там старая поживает? Добра наживает? Реликвии-то, те, что у нашей семьи отобрала, стережёт как зеницу ока?

– Стережёт, – наклонив голову, согласилась Немила.

– Это хорошо. Уж лучше пусть они у ней будут, в сохранности и подальше от искушения, – удовлетворённо ответил Василий. – Что же, благодарствую за твой сказ, Немилушка. Пусть он оказался скромен, но не бесполезен. Теперича нет нам нужды соваться в чащу. Только знать бы, где Ивана искать? Эх-х… А вдруг его уже и на свете нет?

Немила коротко задумалась. Хотелось ей утешить тоску Василия, сказать, что нет его брата в тридесятом, что если ничего не случилось за последние три дня, то должен он быть жив. Но эта ниточка потянула бы за собой остальные, так что она сказала лишь:

– Не печалься, Василий. Продолжай искать, и твой брат, наш любимый царевич, обязательно найдётся.

Тот отмахнулся, но не со злом, Немила почувствовала его расположенность к себе.

– Найдётся-то найдётся, и я уже начинаю побаиваться того, что будет, когда мы его найдём… Но ты же не знаешь ничего из того, что тут творилось в твоё отсутствие. Нет! Не могу я об этом говорить! Пусть тебе другие расскажут, более смелые на язык! А потом присоединяйтесь с батюшкой к пиру, я буду рад вас там видеть.

Василий-царевич выставил перед собой ладонь, стал подниматься с табурета. Стражник распахнул перед ним дверь, и царевич вышел из светлицы не оглядываясь.

Они остались с батюшкой одни, и никто не решался начать разговор первым.

Немила комкала юбку. Снизу и вообще отовсюду слышался нестройный хор голосов, который заметно прибавил веселья с того момента, как Василий покинул светлицу. За дверью вероятнее всего уже никого не было.

Затянули песню. Посевную, ту, что поётся по весне и в начале лета в надежде на хороший урожай.

– Батюшка, можно мне пойти ко всем? – тоненьким, холодным, как сосулька голосом воспросила она.

– Можно, – отозвался тот из угла и спохватился. – Немилушка, доченька, конечно же иди! Но сначала прости меня, дурака! Я же для собственного твоего благополучия тебя запер! Знаешь ли ты, как сильно меня глодала совесть? Можешь ли представить, как тяжело было знать, что ты тут, рядом, но не мочь тебя обнять?

– Полно, батюшка, – отмахнулась Немила, отвернувшись в сторону.

– Нет, не полно! Сейчас я тебе расскажу, дай лишь с силами собраться…

Далее батюшка вышел из тени. Он упал рядом с постелью и обнял Немилины колени, отчего её чувства всколыхнулись, снова стали мягкими. Уж очень она в глубине души любила, когда батюшка таким образом любовь проявлял. Не могла она перед ним устоять.

– Пока тебя не было, пока ты – по собственной вине тоже, но не будем сейчас об этом – исчезла, в царстве Лыбедском начали твориться странные вещи. Дружину на самую лютую зиму распустили, потому мы все вернулись домой (не буду говорить, как велико было моё горе, когда не встретил тебя, оно и так очевидно). Но стали до нас вскоре доходить тревожные вести, что якобы во дворце видели молодца, уж очень сильно смахивающего на царевича. Дальше – ещё больше. Со всех уголком царства стали приходить ужасные вести о том, что некий Иван, величающий себя царевичем и одевающийся как царевич, пользуется доверием молодых красивых девиц, а напакостив, исчезает. И если бы это был конец истории! о, я бы молил, чтобы это было так, но увы, всё правда. У тех девиц, которые поддались чарам Ивана (ибо видевшие его клянутся, что это Иван и был, невзирая на протесты других) обнаружился страшный недуг, из-за которого жизни их стали обрываться одна за одной, и побороть его не смогли ни один из знахарей и ни одна из знахарок.