Павлина Морозова - Лес видений

– Что же это был за такой недуг? – спросила она сдержанно, и батюшка натужно замычал, пока не взял себя в руки.

– Ни вслух не сказать, ни пером описать, – ответил он, наконец, в немалом смущении.

– А ты попробуй опиши, – с негаданной невозмутимостью потребовала Немилушка.

– В родах они все умерли, – теребя тесёмочку на рукаве, ответил батюшка.

– А дети живы остались? – пытливо поинтересовалась она.

Боялась Немила, что не понравится ей ответ батюшки, ой как не понравится. Так и сталось.

– Дети… нет, тоже умерли, – признался батюшка и отвёл глаза в сторону. – Мы, это, Немилушка, кушать идём?

– Мне бы в баньку и одёжу сменить…

Глаза Немилушки не увлажнились, но рот сжался в болезненную ниточку. Убили всех детей, вынесли им смертный приговор.

– Да-да, конечно, – батюшка понимающе закивал головой, засуетился. – Банька для наших гостей топится, а одёжа вся твоя в сундучке, нетронутая с зимы лежит. Сходи умойся, а потом возвращайся к нам.

– Хорошо, батюшка. Я мигом оборочусь, – пообещала Немила, глазом не моргнув, и бросилась к сундучку за исподним.

– Я, может, тебя провожу?

– Без надобности, – отрезала Немила, пока выбирала юбку – не понаряднее, но поудобнее. Плевать ей было, что о ней кто подумает, главное – не умыться, но смыться отсюда поскорее. Ожидала она, что батюшка начнёт настаивать, и у неё уже были наготове подходящие слова для спора, но тот сдался на удивление быстро:

– Ладно, дочь, как тебе угодно будет, пора мне гостей развлекать. Я ж хозяин, как-никак. А ты не задерживайся, не то волноваться буду.

Слова батюшки немного опечалили Немилу, и всё же она поняла и простила его.

Только лишь дверь за ним закрылась, Немила прокралась следом и застыла на пороге. Дождалась, когда батюшка спустится по лестнице и зайдёт в горницу, да сама спустилась следом за ним, но не пошла через крыльцо, где наверняка околачивались самые любопытные из деревенских (в другой раз она бы обязательно вышла поздороваться и пообщаться, но прошедшие месяцы заметно переменили её наклонности), а предпочла пройти через скотный двор, чтобы сократить путь и заодно избежать ненужных расспросов.

Вот она вышла из ворот, завернула за угол и оказалась перед баней. Большая удача, что по пути ей встретился лишь один стражник, и, узнав, куда она направляется, потерял к ней интерес.

А Немила не собиралась мыться. Она кинула чистую одежду на лавку, выудила клубочек и кинула его на землю.

– Приведи меня к Яге! – громко шепнула она, но не успела порадоваться.

Клубочек подпрыгнул, покатился за баню, обогнул ту по кругу и остановился ровно на том месте, где она его бросила.

– Эй, клубочек, что за дела?! Приведи меня тогда к моим деточкам, к Радости и Грусти.

Но как ни пробовал она, и так, и эдак, и моля, и ругаясь, а клубочек словно поссорился с ней, никак не хотел выполнять её волю.

Сказать, что Немила расстроилась – ничего не сказать. Она была в горе и отчаянии. Под покровом темноты даже кинулась за деревню, а потом ещё дальше, за реку. Дошла она почти до середины поля, но клубочек упорно не хотел показывать, куда ушли те, кто пленил и привечал её в последние месяцы.

Что ей оставалось делать? В самую чащу соваться, и опять посреди ночи? Ах, нет, никакого расположения она к этому не испытывала…

– Ладно, клубочек предательский, завтра при свете дня я добьюсь от тебя своего, уж не обессудь.

Она рассмеялась злым смехом и повернула обратно.

А дальше, читатель, было вот что: Немила помылась в бане, перелаталась, вышла к гостям и родным. От большой толпы настоящего живого народу у неё неожиданно пробудился аппетит – не только к еде, но ещё и к музыке, и к танцам, к разговорам! Веселилась она от всей души, можно даже сказать – остервенело, как в последний раз. Она и думала, что это её последний раз в людском обществе перед дальней дорогой, да вот только у судьбы были совсем иные планы, такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать, потому как поверить в них не мог ни один из тех, кого судьбинушка этими самими планами огрела по головушке.

В тот же вечер, перед тем, как лечь спать (к слову, наш царевич Василий вместе со всей своей небольшой дружиной улёгся прямо на полу горницы; просто, чтоб ты знал, на сюжет это влияния не имеет никакого), так вот, перед тем, как лечь спать, Василий до того навеселился, что сначала пригласил Злобу в услужение царскому семейству – в качестве кухарки, естественно. А сразу после этого, когда он разглядел, какой салфеткой ему предлагали вытирать рот, пригласил туда же и Нелюбу, в качестве царской швеи, а чуть позже решил, что нечего разлучать семью, а поэтому определил батюшку на службу при дворе. Ну и Немиле тоже пообещал отыскать занятие.

Наутро Василий-царевич решения своего не переменил, наоборот, ещё больше в нём укрепился. И забрал он всю семью под радостные вопли односельчан, а на избу счастливого семейства положила свой глаз соседка, та самая Смеяна, что давно уж мечтала сменить крошечную избушку на просторный теремочек.

И почти все были рады переменам. Даже наша Немила, сперва не обрадовавшаяся происходящему, в ближайшем будущем по достоинству оценила поступок царевича Василия, когда после нескольких месяцев тяжёлой работы в поистине огромном царском тереме – принеси, подай, унеси, прибери, начисти – смогла чудеснейшим образом влюбить в себя царя Павла.

Вы спросите: но как же так, Павел должен был жениться на дворянке? – А я отвечу вам, что после смерти батюшки-царя оба его старших сына так горевали, что распорядились отложить свои свадьбы на неопределённый срок, тем более, что судьба Иванушки так и оставалась неопределённой, а после и вовсе порешили, что без батюшки-царя их прежние обещания силы не имеют. И никто братьям слова не сказал поперёк, потому как они стали самыми главными людьми на царстве Лыбедском.

Надо помянуть, что царевич Василий и по сей день, известный, как день рождения царевича Гвидона, несёт обет безбрачия. У Павла же характерец всегда был тяжёлый. Он был цепок до власти, горд, требователен к окружающим, особенно к ближайшим подчинённым, любитель рубить сгоряча, и при этом наделён выдающимся умом, что нисколько не смягчало его отношения к людям. Однако, была у него одна слабость, а именно, охотливость до хорошей крепкой истории, особенно если та рассказана на ночь.

И устроил царь Павел целый отбор, чтобы выявить лучшего сказителя на царстве, но, сказать по секрету, он уже до этого положил глаз на Немилу, девицу юную, прелестную, к тому же видавшую своими глазами Ягу, бабу безусловно страшную и дикую, и дюже будоражащую кровь.

И принялась Немила поведывать о своём бытье у Яги, щедро приправляя реальность выдумкой, да сама не заметила, как влюбила в себя царя. Павел же очень быстро чувствовать себя обязанным по отношению к той дворянке, на которой собирался жениться. И никакого дела ему не было, что может он своим поступком сильно обидеть своих приближённых, которые, между прочим, не имели ровным счётом ничего против происхождения новоявленной жены. Правда, вот, уж очень они не любили, когда кто-то, особенно царь, отказывался от своих обещаний.