Мария Вилонова - Дети Нитей. Восток

– Я приму и исполню любое твое решение, севойо, – я коротко усмехнулся.

– Иногда ты меня просто бесконечно удивляешь, Дэйшу, – весело заявил Марзок.

– На кого я так похож? – я вздохнул. – Из-за кого вы все во мне сомневаетесь?

– Угомонись и не лезь в дела, которые тебя не касаются, – ехидно предложил Марз, – и у нас будет куда меньше поводов для сомнений.

– Разве это меня не касается? – мрачно уточнил я.

– Разве это решение принимать тебе? – Марзок приподнял бровь.

Я усмехнулся и качнул головой, а после поинтересовался:

– Ты будешь здесь завтра?

– Нет, мы с Анха уезжаем вечером, – он мягко улыбнулся, – но я вернусь так скоро, как только смогу. Идем, Дэйшу, на сегодня мы закончили занятие.

Мы поднялись. А я быстренько выпустил из руки Нити, которые сжимал за спиной.

Дорога с протоптанных среди сосен тропинок плавно перетекла в мощеные мостовые Райледа. Некоторые кварталы улиц уже давно доползли до самого края леса, закопались скругленными углами в густые поросли кустов и молодых деревьев, но там камня никто не клал, и утоптанная, отдающая глухим звуком земля на холмах оставалась единственным возможным путем к городским стенам. За вечно распахнутыми настежь воротами начинался город. Марзок оставил меня за ними, поспешил в особняк, а я сбежал по одной из каменный лесенок в прямо противоположном направлении – мимо крошечной речушки и старой трехэтажной школы с ее огромным по местным меркам огородом, где начинали зацветать шары желтого ярвеца – первые вестники августа и близящейся осени. Здание школы не вызывало в душе ни капли эмоций. Общий курс, пять лет обучения с другими детьми-магами в одном классе, оказался редким испытанием терпения. Естественно, никто из одноклассников не сомневался ни в моем титуле, ни в моем будущем, а потому их сдержанная вежливость не дала мне завести там друзей. Ни один из них просто не пожелал рисковать сблизиться с будущим массэ Райледа из банального опасения, что, поссорься мы, я окажусь достаточно мстительным и злопамятным, чтобы припомнить это, уже когда получу титул мастера. Лица учеников, с которыми мы провели эти годы, медленно стирались из памяти, даже лица нашего учителя я бы теперь уже не припомнил в деталях – просто не хотел задумываться. Но именно здесь лежала дорога, которую я любил всем сердцем.

Этот район города оказался, пожалуй, самым холмистым из всех. За мостом начинался подъем к улице кварталов ткачей. Здания здесь стояли чуть дальше друг от друга и были выше, образуя неширокие переулки вечного сумрака, спасающие от летнего зноя. Я свернул в один из них, прошел вдоль стен, между которыми не смог бы и выпрямить рук, полюбовался тканными фонариками на неплотно натянутых веревках, которые обожал с детства. Белые кружевные шары с зелеными звездочками миртериума у основания, отбрасывающие в вечную тень яркие пятна света в форме нашего герба. Ткачи были для меня самой загадочной частью Райледа. Если алхимию и магию мы изучали совершенно на равных, то об их узорах я не имел представления совершенно. Они ревностно хранили секреты гобеленов, не позволяя посторонним и случайным любопытствующим узнать об их искусстве ничего, кроме того, что может увидеть Дитя Нитей на их картинах. Эти плетения я не понимал вообще – они были такие же широкие, непонятно кружевные, как и алхимические, перевитые в странной последовательности без единой, мне казалось, закономерности от полотна к полотну. С одной стороны, я осознавал, что мне именно казалось, что смысл в этих узорах, правила их плетения, конечно же, есть. С другой – давно бросил затею разобраться. Стать ткачом мне не суждено вовсе – кто в городе не знал моей будущей судьбы? Да и попасть к ним в обучение еще следовало постараться, даже не будь я учеником Аливи. Ткачи получали за работу какие-то баснословные деньги даже по меркам магов и были бесконечно капризны во всем, что касалось передачи их искусства. Каяр, та добрая, милая женщина, готовая отдавать свои работы почти даром, являлась полной противоположностью тем, кто создавал гобелены сейчас.

Но их район мне, безусловно, нравился. Плотные, темные шторы на окнах, скрывающие происходящее от любопытных глаз, лавки с аккуратными цветниками перед ними, широкие просторные улицы, на одну из которых я выскочил из переулка, чтобы пересечь, уворачиваясь от телег и повозок, и тут же нырнуть в следующий – такой же узкий, с новыми лестницами, фонариками и прохладными тенями. Здесь не было алхимических огородов, а внутренние дворики кварталов представляли собой крошечные садики с невысокими хвойными деревьями, под которыми стелились ковры альтраса – то ли плюща, то ли вьюна, усеянного ультрамариновыми крошечными цветами, свидетелями весны и проводниками лета. Когда я был совсем маленьким, специально раскопал под снегом один стебелек – был уверен, что и зимой он цветет также, просто этого не видно нам. Цветов я в тот раз не нашел, но от одного ткача получил знатную порцию ругани. Тогда еще он понятия не имел, что перед ним будущий мастер.

Мой извилистый долгий путь вел, на самом деле, к конкретной цели. К которой попасть можно было куда проще и логичней: дойти с Марзоком до особняка, а после свернуть через широкую площадь, усаженную елями, к самому высокому зданию города. Но мне требовалось время, чтобы обдумать все, что я услышал, к тому же, эта дорога к библиотеке нравилась мне всегда куда больше той, более короткой и привычной.

Миновав еще пару переулков, несколько спусков и чуть больше подъемов, а еще деревянный мост через небольшую речушку, отделяющую район ткачей от центра города, я вышел к библиотеке со стороны огромных окон пятого зала. За стеклами, в самом зале или его башнях, сидели люди: сосредоточенные, задумчивые или мечтательные, записывали что-то или читали, бродили между витринами, где стояли теперь зелья, отливали красновато-золотыми бликами крыши макета нашего восточного порта, лежали символы трех главных районов Райледа, трех основных его искусств: алхимиков, магов пяти Нитей и ткачей. Мне жутко нравилось бывать там вечером, когда последние лучи солнца покидали его, и зал с башнями утопали в синем сумраке – тогда служащие сплетали Огонь, и усыпанное гирляндами кружевных фонариков помещение словно сливалось с высоким звездным небом за стеклянным куполом.

Пока я огибал здание, стремясь ко входу, все громче слышал бренчание байкана и смех. Здесь, на ступенях, с конца марта, когда улицы окончательно наполнялись весенним теплом, по ветреный, переменчивый ноябрь, на подступах к библиотеке всегда кто-то сидел, наигрывал простенькие мелодии, общался с заехавшими за порцией знаний членами других Домов, или читал, хоть я и не представляю, как можно сосредоточиться в подобном гвалте. Думаю, такая картина оставалась неизменной уже несколько поколений, и, возможно, когда-то на этих ступенях также сидела сама Аливи, нервно оглядываясь в сторону особняка и опасаясь увидеть там фигуру Рэго, своего отца и массе, который спешит уточнить, где прохлаждается его ученица. Я вспомнил свою первую встречу с библиотекой, вспомнил яркое осознание того, что именно несло за собой вей саат, усмехнулся и скользнул мимо толпы в прохладный, тихий зал Хэйледа. Правая арка, витая лестница в башню, запах книг, едва уловимый аромат благовоний Хэд от одежд сидящих на этажах людей, которые не обратили на меня ни капли внимания, все поглощенные изучением Воздуха или его религии, философии и истории. Легкое, почти незаметное поскрипывание половиц под ногами тех, кто направлялся к книжным шкафам, постукивание моих каблуков по металлическим ступеням, шорох страниц, приглушенный звук открывающихся медных коробочек со свитками, шипение фитилей в масляных лампах. Последняя площадка, я скользнул между стеллажами в неявный проход, оставленный для служащих и строителей, что приезжали временами подплетать узоры. Едва заметное углубление в невысокой деревянной панели на стене, за которое удобно ухватиться пальцами, – я потянул ее на себя, нырнул в открывшийся люк и плотно прикрыл за собой проход. Распрямился, огляделся с довольной улыбкой – здесь редко бывали люди, в основном раадены и дейледы, присматривающие за постройками, но они приезжали не чаще, чем раз в несколько лет. Служащие и вовсе не заходили – что им делать на куполе? Я прошел по узкой площадке над залом, не сдержался, взглянул вниз на макушки читателей, и поспешил дальше, к лестницам, ведущим к балкам и самой вершине. Когда я обнаружил это место впервые, был в сумасшедшем восторге. А после в том же восторге побывали по очереди Аликта и Анха, когда я им его показал. Еще один люк, металлический, с затертой до матовости от прикосновений ручкой. Я нырнул в него, закрыл за собой и улыбнулся.