Александр Верт - Король. Том I

– Я не поеду на церемонию, – строго сказал Антракс. – Не стоит создавать прецедент. Я – король другой страны, но я все еще его брат – живой наследник трона, которого по традиции нужно убить.

– Ты отрекся от власти и сменил фамилию, – напомнил Эеншард.

– Не думаю, что это остановит тех, кто захочет задеть Мэдина. Надеюсь, Шардара тоже не будет на церемонии? – спросил он.

– Он в море, как всегда, – пожал плечами Эеншард.

– Тем лучше. Мэдину безопаснее быть одному, а я приеду позже. Королям всегда можно обсудить союз их государств. Да и он сможет принять первые меры, а я их оценю, если что укажу на недостатки.

Эеншард усмехнулся, вспоминая подобные политические встречи последних лет. Они походили скорее на семейное собрание, где обсуждение дел смешивается с криками детей и только бумаги пишутся в кабинете, подписываются и забрасываются в какой-нибудь ларец. В северном крыле королевского дворца Эшхарата все еще были особые законы.

Только добрые мысли тут же сменились тревогами, заставляя Эеншарда хмуриться.

– Ты действительно думаешь, что у Мэдина могут быть проблемы?

– Не думаю, что у него будут проблемы, с которыми он не смог бы справиться сам, просто создавать почву для скандала точно не стоит.

Эеншард улыбнулся.

– Тогда давай вернемся к тебе и обстановке здесь. Мальчишка в саду – это был Мэрид? – с напускной грозностью спросил Эеншард.

– Возможно. Я не видел никого, но он мог быть там.

– И почему он тогда убежал? – удивился Эеншард. – Разве я страшный?

– Для жителя Рейна – да, – усмехнулся Антракс и тут же нахмурился почти так же, как только что сделал это его отец. – Он не покидал не только Рок-Рен. Он даже за забор никогда не выходил, и в саду бывает лишь в той части, откуда за ним можно наблюдать.

– Но при этом ты не знаешь где он?

– За ним следят приставленные для этой работы люди.

– Мы точно говорим о твоем сыне, Антракс? – удивился Эеншард. – Кажется, я не учил тебя обращаться со своими детьми так.

Антракс не стал отвечать, просто встал и отошел к окну, чтобы взглянуть на внутренний маленький двор, где возле небольшого пруда стояла статуя Снежного Бога, как затаившийся в тени кусочек льда.

Этот полупрозрачный силуэт всегда успокаивал и помогал вести даже самые трудные переговоры в кабинете короля Рейна.

– Так значит, я прав, – вздохнул Эеншард. – Я хочу, чтобы ты мне это объяснил.

– Что «это»? – уточнил Антракс, взглянув на отца. – Почему мой сын так слаб или почему я до сих пор его не вылечил?

В его голосе мелькнуло раздражение. Руки сжались в кулаки, но он заставил себя разжать пальцы и снова посмотреть на силуэт во дворе.

Эеншард молчал, только смотрел на Антракса, зная, что, как только он найдет слова, которые сам сочтет честными, сразу озвучит их.

– Я ничего не могу ему дать, – сказал Антракс негромко и тут же добавил. – И что с этим делать – не знаю.

– Еще скажи, что это очень тяжело иметь больного сына и тебя никто не понимает, – фыркнул Эеншард.

– Не понимает! – подтвердил Антракс, взглянув на него. – И не говори мне, что ты был в этой ситуации. Моя история не такая. Отец, я – врач и ничего не могу сделать, ему не помогут ни упражнения, ни…

– Ну, тебя тоже успели похоронить, но ничего, живешь и даже возмущаешься, – перебил его Эеншард. – Любому мальчишке нужен отец, а больному – особенно, скажешь, я не прав?

Антракс снова отвернулся. Разумеется, Эеншард был прав, но это не могло избавить его от противного мучительного чувства собственной беспомощности. Он не хотел третьего ребенка. То же советовал и Снежный Бог, приходящий к нему во сне, но Лилайна все решила сама, обманула его и о ребенке он узнал, когда та была на сносях, и это злило. Мэридару лучше было просто не рождаться и не мучаться – понимал он как врач и стыдился этой мысли как его отец, снова и снова виня во всем себя.

– Я не знаю, что мне делать, – признался Антракс, надеясь, что отец сможет его понять и помочь советом, по крайней мере, раньше он поступал именно так.

– Что делать? – переспросил Эеншард. – Ты забыл, как с людьми разговаривать?

Антракс рассмеялся.

– Разговаривать? О чем? О том, что я хочу ему помочь и не могу?

– О том, что он тебе нужен и о том, что он может многое, – пожал плечами Эеншард.

– Да? – Антракс посмотрел на отца, оскалился и прошипел: – Он не сможет прожить полноценную жизнь. Он вряд ли доживет до пятнадцати лет. Думаешь, это знание можно стереть с моего лица? Или, по-твоему, присутствие отца хоть как-то помогает? Я тебя огорчу: когда я метался в ожоговой лихорадке, больше всего меня убивало твое несчастное лицо рядом, полное паршивого сострадания!

Эеншард ничего не ответил. Отвернувшись, он просто вспомнил то время, когда его семилетний сын лежал в постели, метался от жара, выл от боли, бредил и невнятно что-то просил. Не живой, не мертвый, обожженный, но такой важный. Тогда Эеншард, забыв обо всем, остался с ним. Он знал, что такое беспомощность, знал, как страшно наблюдать подобное и как больно просто с этим жить, но он никогда не сдавался, мечтая дать сыну полноценную жизнь. Теперь же слышать такое, спустя годы, было больно даже для такого вояки, как он. Антракс многого не знал. Не знал, что отец сам помогал Фу-Диену – великому врачу того времени – срезать с тела мальчишки черные струпы и прижигать кровавое мясо. Не знал, как это было дико для воина, видевшего не одну войну, пережившего настоящее сражение за трон, но рассказывать все это Эеншарду просто не хотелось.

– Прости, – негромко заговорил Антракс. – Без тебя и Мэдина я не выжил бы и не встал. Да и тренировать калеку в Эштаре никто не согласился бы, но беда в том, что я не могу сделать то же самое для Мэридара.

Эеншард все же посмотрел на сына и внезапно не узнал. Его гордый, своенравный Антракс осунулся. На благородное лицо легла тень, а глаза словно стали темнее, будто синева в них почернела и северные корни исчезли, оставив только эштарскую сломленную жестокость.

– У него три наставника, – продолжал Антракс. – Я говорю с ними каждый вечер. Еще при нем есть камердинер, он на самом деле врач. Я приставил к нему Конора – мальчишку, которого выучил сам. Он присматривает за ним и рассказывает мне все. Я знаю, что он рисует, предлагал ему наставника по живописи, но он отказался. Науки он изучает также, как Эйлидар, но из-за прилежности они даются ему лучше, чем старшему брату. В государственные дела я его не посвящаю, но это только потому, что он еще мал, про тренировки ты и сам все понимаешь, а я, – Антракс скривился и пожал плечами, – ничего я не могу. Видимо, я плохой отец. У меня не получается даже просто говорить с сыновьями – ни с одним, ни со вторым.