Александр Верт - Король. Том I

Вместо ответа Лилайна влепила ему пощечину и, резко развернувшись, вышла. Ей хотелось разрыдаться, но делать это при свидетелях, даже если речь идет о ее муже, не хотела. Ей все больше казалось, что она выбрала не того человека в своей жизни.

Эеншард, как и обещал внучке, спустился во двор, чтобы подождать ее там. Амара говорила, что у нее впереди урок по древним языкам, откладывать который она никак не может.

– Следующий раз, когда я буду в Эштаре, я хочу самостоятельно прочесть древний кодекс, – заявляла она. – Судя по тому, что о нем говорит отец, это была очень мудрая книга, которую нынешний кодекс очень испортил. Это правда?

– Можно и так сказать, – отвечал ей Эеншард с усмешкой, хотя сам никогда не читал древний кодекс.

Сначала не хотел, потом не находил времени. Кодекс читали будущие правители, а он не хотел им быть, а когда стал, читал совсем другие вещи. Все, что он знал о древнем кодексе, слышал сам от Антракса на разных Советах. Ему приходилось делать невозмутимый вид, хотя знаний, чтобы понимать нюансы, ему не хватало, остальной знати – наверно тоже, вот и не смел никто возразить. Ловкость Антракса была способна и не на такое, но сыну Эеншард позволил бы даже соврать, если эта ложь будет на благо страны.

Выходя через маленькую арку во внутренний двор, он шагал к Снежному Богу, что когда-то благословил его брак.

– Ну здравствуй, самый холодный из богов.

Полуденное солнце, словно споря с этим, выглянуло из-за облака, за которым спряталось, и осветило статую, заполняя ее бликами. Внутри божество вспыхнуло синим пламенем возмущения.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответил Эеншард и прикоснулся к странному северному камню.

Он ожидал холода, но неожиданно ощутил тепло и странный мятный аромат ударил ему в нос, заставляя озираться.

Луч, отразившись от статуи божества, попал в одну из комнат замка прямо на щеку Амаре, склонившейся над книгой. Принцесса встрепенулась и посмотрела во двор. Такого сияния внутри Снежного Бога она еще не видела. Оно так завораживало, что она даже встала.

– Ваше Высочество? – удивленно обратилась к ней наставница, заставляя очнуться.

Амара обернулась. Мгновение назад она была готова шагнуть из окна, только бы быстрее оказаться рядом с удивительным богом, так сильно он манил ее своим синим огнем, а теперь все исчезло, сменившись неловким смущением.

– Простите, леди Танра, – обратилась она к пожилой наставнице, склонившись в почтительном реверансе. – Мы можем закончить сегодня прямо сейчас?

– Разумеется, – ответила леди Танра. – Но вы уверены, что вам не нужна помощь?

– Не нужна, меня просто ждет дедушка. – Амара улыбнулась так мило, что никто не смог бы ей возразить, склонила едва заметно голову и простилась. – Спасибо за урок, леди Танра.

Быстро выйдя из учебной комнаты, Амара спустилась вниз и вышла во двор. Синего пламени уже не было. Солнце пряталось за тучами. Его лучи прямо на глазах у Амары соскользнули со статуи, и пламя внутри нее угасло, зато глаза на миг вспыхнули той же синевой, что горели они у самой Амары.

– Красиво, – невольно прошептала она, видя, как эта синева потухла.

Эеншард обернулся. Только рядом с божеством он мог показаться кому-то человеком, а не великаном. Впрочем, Снежный Бог был не так тщеславен и возвышался над ним лишь на голову, в то время как Бог Войны предпочитал, чтобы подданные целовали ему ноги или край меча, и, даже подняв голову, не могли увидеть его глаз.

– Он просто северянин, – ответил Эеншард внучке, – а в этом мире все просто: каков народ – таковы и боги.

Амара улыбнулась.

– Хочешь сказать, что все северяне красивые?

– А ты как думаешь? У меня были женщины со всего мира, кроме разве что северянки, а увидев одну – я отказался от всех. Так что да – самые красивые.

Подойдя к внучке, он подал ей руку.

– Тебе показать сад или сразу отвести к Мэриду? – спросила Амара, вложив тонкую ладошку в большую руку деда.

– Давай сразу к Мэридару, а у него сейчас нет занятий?

– Есть, но он любит заниматься в саду и ему не отказывают, да и к этому времени он обычно устает и просит, чтобы его оставили, а отец велел с ним соглашаться. Мэридар вообще получает все, что только захочет. Только нужно ему не так уж и много.

Она провела деда по открытой замковой галерее и вышла в сад, то и дело приветственно кивая то стражнику, то пробегающей мимо служанке, то фрейлине.

– Рассказывай мне все, – попросил Эеншард, отойдя с внучкой подальше от замка.

Он знал, что она может понимать куда больше в происходящем, чем ее родители, потому что такой уж она уродилась: внимательной и особенно чуткой.

– Что рассказывать? – спросила Амара удивленно. – У нас тут все сложно. Мама ссорится с папой. Эйлидар считает, что отец к нему слишком строг и невнимателен. Мэридар думает, что отец его ненавидит или как минимум стыдится.

– А отец?

Амара обернулась, сжала в тонкую нить розовые губы, пытаясь подобрать слова, но видимо не смогла их найти и потому радостно отвлекала деда от разговора, указывая в сторону.

– Смотри! Тетя Леня!

Эеншард со вздохом обернулся и увидел спешащую к ним женщину.

– Идем, – сказал он мягко, снова протягивая руку внучке.

Говорить с Лен-Фень ему совершенно не хотелось. Когда-то он уже сказал этой женщине все, что думал. Остальное, как ему казалось, было излишним.

– Ваше Величество, – обратилась к нему женщина, подбежав к ним.

– Ты обещала отвести меня к брату, – напомнил Эеншард внучке, собираясь просто не замечать Лен-Фень в сером врачебном одеянии.

Вот только Амара не сдвинулась с места и руку не приняла, только замерла, глядя то на тетю, то на деда внимательно и даже укоризненно.

«Ну и как ты можешь помочь папе с мамой, если сам ведешь себя так?» – буквально спрашивал ее взгляд, потому Эеншард с тяжелым вздохом обернулся и посмотрел на сбежавшую жену старшего сына.

– Пожалуйста, скажите мне, как он там, – попросила Лен-Фень дрогнувшим голосом.

– Хочешь знать, как твой муж – поезжай к нему.

Эеншард только плечами пожал, не понимая, как вообще на такие вопросы можно отвечать. Мэдин жив, здоров, скоро станет королем, в противном случае она об этом уже знала бы, потому что о наследниках и королях говорят все, а не только их родные.

Лен-Фень была так неприятна Эеншарду, что он отвернулся, желая просто продолжить свой путь к внуку, но женщина не унималась.

– Тогда скажите хотя бы, как моя дочь?

Эеншард невнятно рыкнул и обратился к внучке:

– Милая, закрой, пожалуйста, ушки.

Девочка, уже хорошо знавшая, что иногда взрослые разговоры слушать нельзя, закрыла уши ладонями, но не стала их сильно прижимать, чтобы все слышать, и продолжила наблюдать, следя за каждым жестом своими внимательным синими глазами.