Александр Верт - Король. Том I

В конце концов, это меньшее из всех зол, которые старший мог перенять из варварской культуры южного Эштара.

– Главное, чтобы ему не захотелось завести гарем, – говорила Лилайна когда-то мужу, а тот почему-то смеялся. Объяснять ей, что такие как Эйлидар едва ли станут однолюбами и, не заведя гарем, отлюбят много женщин в своей жизни, прежде чем остепениться, Антракс не стал. Слишком часто он сравнивал старшего с самим собой и был убежден, что жене совершенно не стоит знать, что, не будь на его теле страшных шрамов, он красовался бы перед женщинами и наслаждался их вниманием, а о любви и верности, быть может, даже не подумал.

Поднимая покрывало, Антракс все же накрывал сына до пояса, а Лилайна натягивала край покрывала выше, словно мальчик мог простыть в жаркий день. Антракс качал головой, но не спорил, а только приоткрывал окно, брал жену за руку и тихо выводил ее из спальни старшего сына.

– Я боюсь за него, – все же призналась Лилайна, когда за ними закрылась потайная дверь.

– Зря, – ответил Антракс и обнял ее, прижимая к стене. – Он наш сын, так что, кроме наших глупостей, в нем есть и достоинства, например, сообразительность.

– Но, Ан, умоляю, обещай, что…

– Лил, не надо, – перебил он ее, заранее понимая, что она хочет сказать. – Неужели ты, правда, думаешь, что я хочу его бить? Не хочу, но если он не оставит мне выбора, то так оно и будет.

Лилайна все же кивнула и прижалась на миг к нему, очень стараясь просто довериться. Так они и простояли в обнимку, пока она окончательно не успокоилась, а потом пошли дальше в комнату Амары. Девочка снова спала с книгой в руках. Лилайна ее забирала из девичьих рук и откладывала на тумбу. Она много раз ругалась с дочерью из-за ночного чтения, а та лишь отвечала, что папа в детстве тоже читал ночами. Наверно, именно поэтому Антракс задувал свечу и с улыбкой поправлял покрывало на ее плече, пока Лилайна вздыхала, глядя на распахнутое настежь окно.

Из-за Амары они тоже много спорили, и ее взросления Лилайна боялась. Традиции Эштара ее пугали, как и позиция мужа. Он, к счастью, не собирался выбирать для дочери первого мужчину, но и запрещать ей связи не хотел.

– Если она решит, что ей это нужно, пусть уж я лучше буду в курсе. Не хочу потом если что вылавливать ее любовников и гадать: кто, когда и как, – говорил он таким же тоном, каким комментировал торговые союзы с соседями.

Лилайне же хотелось взвыть и закричать, что это ее маленькая девочка, ее цветочек, ее птенчик, самое нежное и трогательное существо на свете, но она и сама понимала, что ее дочь далеко не такая, и отцовская сталь в синих глазах девочки была тому подтверждением. Если и были в этом доме птенчики, так это их сыновья, но никак не Амара.

Антракс целовал малышку в лоб и снова брал Лилайну за руку, чтобы выйти с ней вместе, а на пороге третьей комнаты замер, даже помедлил, открывая дверь. С младшим у него всегда было так, но он заставлял себя не отворачиваться, а сегодня он остановился сразу у входа, потому что страшно было видеть сына неспящим у распахнутого окна в одной ночной рубашке даже без колпака.

– Мэрид, – окликнул он мальчишку, чувствуя, как у самого в груди похолодело. Он по себе знал, что в болезни есть такой миг, когда кажется, что проще всего все закончить. Даже вспоминал себя, готового броситься в окно, но никак не хотел принимать такой участи для своего ребенка.

Мэридар же не думал о подобном, он просто смотрел на белые блики лунного света в облаках, пока не услышал свое имя и не обернулся.

– Значит, и правда – судьба, – прошептал он, и этот шепот напугал Антракса еще больше.

Оставив свечу на небольшом комоде, он быстро шагнул к сыну, опустился рядом с ним на одно колено и взял обе его холодные ладошки в свои руки.

– О чем ты? – спросил Антракс, бегло осматривая сына и не находя никаких следов ухудшения его самочувствия. О Лилайне он даже забыл от волнения, а жена не стала заходить. Спрятавшись в темноте коридора, она действительно решила довериться мужу и дать ему шанс самому поговорить если не со старшим, то с младшим и, видимо, прямо сейчас.

– Дедушка настаивал, что я должен все сказать вам, отец, – начал Мэридар, но, видя пораженный взгляд, умолк, а потом уточнил: – Я что-то не то сказал? Я вас огорчил?

Голос у него даже дрогнул и пальцы стали холоднее, но Антракс не выпустил их из своих рук.

– Все хорошо, продолжай, – просил он, понимая, что сейчас не тот момент, чтобы растолковывать сыну, что наедине обращаться к нему на «вы» не стоит. Страшно ему стало от осознания, что он до сих пор этого так и не объяснил ребенку.

– Только вам же неудобно вот так…

Мэрид снова сбился. Ему тоже было неловко и страшно. Он впервые так близко видел отцовские руки без перчаток, стыдился рассматривать шрамы, а взгляд все равно в них упирался и почему-то снова и снова замечал, что на одном из пальцев нет фаланги. Еще и разум начинал думать какие-то страшные для самого Мэридара вещи.

Делали ли увечья отца их ближе? Или дальше? Может, он его потому и ненавидит, что сам калека? Быть может…

– Мэридар, – обращался к нему Антракс, и рой вопросов в голове мальчика сразу затихал, а мальчишка стыдливо опускал голову, будто это он ворвался к отцу в спальню и пытался мешать.

– Уже поздно, – продолжал Антракс. – Давай ты вернешься в постель.

Мэридар даже зубы сжал, чтобы не заплакать, потому что был уверен, что его сейчас уложат спать и уйдут, чтобы прислать беловолосого лекаря с очередным успокаивающим отваром, а он так долго собирался с духом, что успокаиваться совсем не хотел.

Только Антракс не собирался так поступать с ним, потому что и сам теперь хотел знать, что именно тревожит сына.

– Ты ляжешь, а я посижу с тобой и все выслушаю, хорошо? – спросил он.

Тогда Мэридар кивнул и сам шагнул к кровати. Укутав его покрывалом, Антракс не стал садиться в кресло, стоявшее совсем рядом. Его обычно занимал Конор, когда приходилось ночевать у постели подопечного, или сам Антракс, когда Мэрид болел, а уж он если заболевал, то всегда тяжело и мучительно и для себя, и для своих родителей.

Антракс сел на краешек его кровати, стараясь быть поближе, и тут же понял, что не ошибся. Мэрид осторожно высунул из-под покрывала ладошку, будто случайно, но это так напоминало молящую о поддержке привычку Лилайны, что он сразу взял сына за руку и погладил большим пальцем. Лил, когда болела, пряталась в покрывало по самый нос, но хотя бы один палец высовывала, только чтобы можно было прикоснуться к его руке.

– Мне так спокойней, – говорила она, и эта формула, кажется, действовала и на их младшего сына. Тот сразу расслабился, выдохнул и даже глаза прикрыл, выдыхая.

– Я тебя слушаю, – прошептал Антракс, невольно передвигая большой палец на запястье мальчика, чтобы, слушая его слова, уловить еще и пульс.