Вячеслав Антонцев - Одна капля в море жизни

Как-то раз, спустя несколько дней, Ярослав шёл по какому-то очень важному делу. Это был вполне обыкновенный весенний денёк, затерявшийся среди десятка-другого точно таких же. Снег практически весь сошёл, суровое лето грозилось вот-вот нагрянуть в здешние края полностью и окончательно, а потому обыкновенной суеты по хозяйству было больше обыкновенного. Он только-только прошёл большое двухэтажное каменное здание (насколько ему известно, единственное во всей округе), где жил, руководил, командовал и главенствовал Одноглазый, и как раз приближался к их большой конюшне, как вдруг краем уха уловил ритмичное перестукивание копыт. Через несколько секунд мимо Ярослава с бешеной скоростью пронёсся какой-то скакун в сером плаще, на таком же сером, подтянутом коне. Перед двухэтажным домом скакун так резко остановил беспрекословно послушную лошадь, что сам по инерции чуть не улетел. Спешившись настолько же быстро и резко, насколько внезапным было его появление, человек в сером плаще, даже не осмотревшись по сторонам, подбежал к массивной, деревянной двери двухэтажного домика, и принялся неистово и часто колотить в дверь.

– Послание от Лорда Отертонского! Послание от Лорда Отертонского! – кричал он.

И вновь продолжается бой

– Послание от Лорда Отертонского! Послание от Лорда Отертонского! – горланил спешившийся, запыхавшийся человек в сером плаще, чьего лица не было видно. Сказать, что он спешил – не сказать ничего. Гонец не переставал колотить по двери. Спустя минуту или меньше отворил Одноглазый. Ярослав не слышал, о чем они говорили, но очень скоро суетливый обладатель плаща отдал Одноглазому какой-то свиток, и поспешил удалиться. Так же молниеносно, резко и в спешке он вскочил на коня и умчался прочь, оставив лишь смущённое облако пыли да Одноглазого, который неторопливо разворачивал бумагу, судя по всему, подписанную самим Северным Владыкой. Интересно, что же там было? И к чему такая спешка?

А тем временем, в нескольких десятков километров к северу, в славном городе Камышовый град (или Камышград, как его частенько называли местные) народ жил своей бурной (конечно, по провинциальным меркам) жизнью.

Назван Камышград был в честь обильных зарослей камыша (на самом деле то были заросли рогоза, но это никого никогда не волновало), что когда-то давно, века три-четыре назад, росли в окрестностях. Это было настолько давно, что болота, чья граница в те времена как раз проходила по этим краям, ещё не назывались Мглистыми, а ходить по ним было относительно безопасно. Много лет в Камышграде добывали торф, ловили болотную живность, промышляли сбором редких, целебных растений. Но потом наступило смутное время: в течении нескольких лет территория Империи сократилась вдвое, старую Столицу сожгли и разграбили орки, а земля в округе стала проклятой и малопригодной для жизни. Много людей полегло тогда за Империю, сотни тысяч умерли от ужасных лап орков и гоблинов. Это были страшные времена. Время Великой войны, время жутких, кровавых побоищ, время, когда человечество было на краю гибели. Никто не задавался вопросом, откуда они возникли и откуда пришли, людей заботили более насущные дела: например, как в это непростое время выжить. Империя быстро сдавала свои позиции, сокрушалась под ударами кривых орских клинков, Император был убит, а его сын со свитой постепенно отступали, отходили на восток. В то время здесь, в Камышграде, проходила линия фронта, и каждый камень в этих краях – молчаливый, печальный свидетель разворачивавшихся смертельных баталий. До сих пор непонятно, как столь небольшой городок сумел выстоять в осаде несколько месяцев, прорвать блокаду и оттеснить захватчиков на запад, вглубь Мглистых болот, к самому Синеозёрску. В те дни, лет семьдесят назад, и произошло то самое знаменитое Дрэйдовское сражение, в ходе которого каким-то чудом была повержена почти вся захватническая армия орков. С тех пор продвижение нежити на Восток прекратилось, орки ушли на запад, туда, где раньше жили люди, а остатки человечества стали влачить своё существование на востоке. И те, и другие были слишком слабы и истощены войной, чтобы продолжать биться, и никто из них не обладал теперь достаточной силой, чтобы сокрушить противника. После знаменитого сражения стычки между остатками орков и людей постепенно сходили на нет, пока не стали совсем редкой диковинкой, а на севере, в районе Проклятых Руин и Мглистых болот, поверженные в жесточайших боях воины обеих сторон почему-то стали оживать, превращаясь в опасные, ходячие трупы, что ненавидели всё живое, будь то зверь, орк, или человек. Спустя несколько лет после Последнего Сражения мертвецы стали главной силой, главной опасностью в этих краях, и только путём невероятных усилий наших предков всё же удалось отстоять Камышград, не потерять север Бурых Равнин, а затем – отстроить Великую Стену, и по сей день защищавшую мирных людей от кошмарных порождений чёрной магии.

Первые годы после войны Камышград находился в полном упадке: значительная часть его была в руинах, а по ночам целые оравы зомби сметали худых, измождённых непрерывными боями погранвойск, носились по главным улицам города, убивали и уничтожали всё и вся. Те немногие города в округе, что устояли под натиском орков, не смогли пережить разрушительные набеги мертвецов и содрогнулись, пали, пришли в запустение, а ныне и вовсе превратились в позабытые, заброшенные руины. Однако Камышграду каким-то чудом удалось устоять. Город постепенно возродился, отстроился, став, пожалуй, самым большим, могучим и главным форпостом на северо-западе. В наше время ничто, кроме разве что руин большой восточной башни не напоминает более горожанам о тех давно минувших днях, когда каждый клочок города превращался в полигон для битвы.

Наступало утро. Город, за ночь успевший покрыться ровным слоем чистого, белого снега, постепенно оживлялся. То тут, то там из печек в избушках появлялся робкий дымок, в центре города медленно и чинно прохаживались конные повозки, а по многочисленным улочкам среди одноэтажных домиков всюду сновали проснувшиеся, свежие люди. Многие из них были приветливы и веселы. Они радовались выглянувшему Солнцу, радовались свежему ветру и новому дню. Уже через неделю зима перестанет биться в своей последней, финальной агонии, снег окончательно отступит и растает, обнажив серые, унылые пейзажи, освободив жгучую энергию весны и обжигающий жар лета. Кругом царило необычайное оживление.

Оживлялся и начальник Камышградского Гарнизона (а по совместительству – заведующий всей линией фронта на Мглистых болотах) Всеволод Игнатьич. Это был грузный, седовласый человек на вид лет шестидесяти пяти, пришедший в Камышградский гарнизон рядовым солдатом, и дослужившийся до своего весьма почтенного звания самостоятельно, без чьей-либо помощи, с самых низов. Он ещё застал то время, когда каждую ночь совершались набеги, когда каждое утро они недосчитывались десятка-полтора воинов. Это был, без всякого сомнения, человек старой закалки. Всеволод Игнатьич видел толпы мертвецов на улицах города, бился на смерть с десятком врагов, защищал жизнь, спокойствие и процветание Империи. Это был человек, который помнил рассказы старых, покрытых глубокими шрамами на душе и на теле воинов, прошедших всю Великую Войну, которые стояли лицом к лицу с самим Дьяволом, которые были в таких передрягах, что спустя десятилетия страшно вспоминать и говорить. В общем, это был человек с завидным военным опытом, огромным багажом знаний, чрезвычайно эрудированный и наученный предыдущим поколением воинов мастер своего дела. В то утро он, как раз орудуя старым искусным ножом, намазывал масло на хлеб. Жил он в благородном двухэтажном здании неподалёку от главной площади города, буквально в минуте ходьбы от городской ратуши, что было чрезвычайно удобно, поскольку он по должности своей был если не первым, то уж точно вторым человеком во всём Камышграде. И как раз этим утром в дверь его дома раздался частый, нетерпеливый стук.