Ксения Литвинова - Синий маяк

– Не надо, – говорю я, поспешно сглотнув кровь. – Мёртвый я бесполезен.

Все разом утихают, а вожак застывает на корточках перед моим лицом. Перо снова у него, и я стараюсь смотреть в единственный оранжевый глаз.

– Стало быть, понимаешь по-нашему, – он усмехается, но усмешка перетекает в оскал. – А зачем глухим притворялся?

– Я не притворялся, – объясняю я устало. – Это магия. Вы же сами меня проверяли. Для чего?

Опять получаю в челюсть, уже с другой стороны. Если они хотят, чтобы я говорил, то зачем лишают такой возможности? Видимо, это у них тоже элемент общения! От удара мысли проясняются, и я озираюсь по сторонам. Я хочу понять, что с моим спутником? Кажется, они вообще не обратили на него внимания. Иначе спросили бы, где второй, да?

– Так что? – продолжает вожак, не меняя тона. – Корабли вернулись?

Я ощупываю языком внутреннюю поверхность щеки, рассечённую ударом в зубы. И зубы потом надо пересчитать.

– Приплыла целая армада, – отвечаю я охотно. – Сейчас камня на камне не оставят от ваших развалин!

– Врёт, – сообщает из-за моей спины надтреснутый голосок.

Тощая лохматая девчонка деловито листает одну из книжек. Любопытно, на какой странице она это вычитала? Учитывая, что книгу она держит вверх тормашками.

– Вру, – соглашаюсь я, чтобы не сразу замахивались. – Это и ребёнку понятно! Никому вы не сдались. И других волшебников у вас не будет.

Девчонка недовольно кривится и переворачивает книгу нужной стороной – видимо, дошла там до картинок.

– Не похож он на волшебника, – убеждённо заявляет она. – Какой-то тощий и конопатый. Старый Уркис, тот ещё ладно! А этого надо съесть ночью.

Стерва. Зато я ей нравлюсь. Хотя бы как еда.

– Помолчи, Шустрая, – ласково ощеривается вожак. – Если нет кораблей, то откуда ты взялся? – на меня он смотрит ещё ласковее, но взгляд леденеет.

– С берега, – отвечаю, – я там живу.

– Больше не живёшь, – решает одноглазый. – Поднимайся и потопали.

Легко сказать! Помогать мне не собираются. Я осторожно отодвигаюсь от мечей и встаю, держась за лестницу. Меня ведёт в сторону, но очередной тычок помогает устоять на ногах.

– Книжки откуда? – подозрительно уточняет вожак.

Оборотни из его свиты настороженно принюхиваются и косятся на стену с лестницей, но мне их опасения непонятны. Там же нет никого – голый пустырь! Я медлю с ответом только потому, что пытаюсь проглотить кровяной сгусток.

– Из дома, – сообщаю я, наконец.

Вожак недоверчиво щурит глаз.

– А с собой зачем их таскаешь? На обмен?

– Читать люблю, – я пытаюсь пожать плечами, но выходит только одним. – Я ничего не продаю и не меняю. Книги мои.

Он усмехается. Понятно, почему. И тем не менее.

– Еду я могу отдать даром. Раз магия вам без надобности, – предлагаю я в виде компромисса.

– Да мы не едим, – сообщает он, с сожалением почесав свою гриву. – Шустрая, верни его писанину! Всё равно нам не разобрать их каракули.

Девица резко пихает мне оба тома, безошибочно находя самое уязвимое место.

– Я не ребёнок, – просвещает она свирепым шепотком.

Вот что за люди, а? Да что с них возьмёшь!

Справедливости ради, днём они чуть симпатичнее, чем при свете маяка. Я утешаюсь этим по дороге через мёртвые улицы, над которыми нехотя поднимается осеннее солнце. И весь последующий месяц тоже не нахожу других утешений. Улиц я больше не вижу, как и дневного света.

Ну что сказать? Живут они под городом, в бесконечно глубоких и разветвлённых подземельях. Иногда ходят в гости к соседям. По каменным переходам длинною в жизнь. У каждой стаи свои владения. Это строго оговорено, также как места охоты и делёж добычи. Я, к примеру, добыча Кривого, и другие не претендуют. По слухам, претензии у них кончаются кровавой резнёй в чёрных коридорах, поэтому без нужды стаи не встречаются. Разве что ночью, но это отдельная тема.

Ночью они себя не помнят, но это уже ясно. Поэтому на закате все выбираются на поверхность – чтобы не мусорить в подземельях. Ну и чтобы поесть. По этой причине они не питаются днём. Охотятся в темноте на кого попало, в том числе друг на друга. Днём, соответственно, сытые.

В первый день я задал глупый вопрос – почему бы им не запираться на ночь по одному? А днём бы жили по-человечески! Объяснения не получил, получил по ушам – ладно. Бьют они нечасто и несильно. В том случае, когда не хватает слов. Язык у них небогатый, это да. Даже имён настоящих нет. Но это общая загадка – с именами и названиями. Могу предположить, что к ним какую-то магию привязывали.

Так что у оборотней не имена, а клички. Вожак у нас Кривой, его супруга – Вострая, её брат – Лохматый и так далее. Всего их штук двести, живут скопом, в огромном зале без окон. Что тут было прежде, не представляю. Теперь повсюду шатры из чёрных шкур. Больше похоже на временный лагерь, но оборотни неприхотливы, тем более, что здесь они лишь отсыпаются после ночи. Освещения нет совсем. В темноте они видят лучше, свет их только злит. Но для дела терпят.

Какие у нас с ними дела? Ну, разные. Перво-наперво Кривой стал требовать с меня воду. Я предложил им на выбор синюю и компот. Ни то, ни другое не понравилось. Мне вручили Перо – опять же, под страхом смерти. Я объяснил, что изготовить воду не могу – только огонь. Меня побили. Я вспомнил, что в семнадцатом томе было что-то подходящее – не про то, как делать воду, а как найти. Порылся в книжке, но заклинание оказалось длинным. Я так и не разгадал: оно заканчивается на последней странице или в восемнадцатом томе есть продолжение? У меня продолжения всё равно не было, начал колдовать так. Получился небольшой обвал, потом небольшой разлом. Потом я приноровился и незаметно проколдовал до вечера. Велели же искать, пока не найду! А то убьют.

Я пытался им растолковать, что нельзя найти то, чего нет. Здесь же пустыня, сплошь песок и камень! Мне не поверили. В итоге мы с Лохматым и пятью добровольцами до вечера ползали по окрестным коридора в поисках влаги. Сначала обилие волков меня сковывало, но потом ничего, свыкся. И дело им нашлось – обрубать свисающие с потолка глаза. Да, глаза. Это вроде как корни деревьев, а на концах у них глазки. Так они в коридоры прорастают и… душат, что ли, я не очень понял. Местный какой-то колорит.

– Раз деревья чем-то питаются, значит вода близко, – сказал я, чтобы мои сопровождающие хотя бы раз улыбнулись.

Ну, или оскалились. А то ощущение такое, что они только ночи ждут, чтобы со мной определиться.

– Мозговитые вы, волшебники! – зловеще похвалил меня Лохматый. – Корни не воду жрут. Колдуй больше, рассуждай меньше. Не вернёмся до заката, я за себя не ручаюсь.

После нескольких часов блужданий голова у меня совсем разболелось, и рука с Пером еле слушалась. Очень неудачно мне повредили именно правое плечо. Наконец, в одной из стенок открылся ключ. То есть, сквозь камни засочилась мутная жижа. Лохматый пришёл в свирепый восторг и, наконец, разрешил повернуть к лагерю. Возле грязной лужи оставили часового – обрубать жадные корни, чтобы не воровали чужую воду. Я забеспокоился, как бы стена теперь не обрушилась? И что этот бедняга станет делать тут ночью? А он себя сам цепью пристегнул за ногу – чтобы и после заката сторожить родник. Друзья ему и кольцо для этого в стенку вбили – быстро так! Они всегда, что ли, с цепями ходят? За недоумение мне беззлобно дали по носу и лишний раз напомнили, что от меня требуется магия, а мозгов им и так девать некуда. Я не стал спорить, всё равно же без толку.