Ксения Литвинова - Синий маяк

В лагере мне указали угол, где жить, и я с радостью туда свалился. Ужинать не хотелось – слишком мутило. Хотя еду не отнимали, из вещей забрали только ножи. Лохматый ещё претендовал на плащ, но вожак ему отсоветовал: у тебя, мол, своя шкура, а человечьи изыски нам без надобности. Почём знать, может эта штука вообще проклятая? Может быть, кстати. Но хотя бы греет. Только я завернулся, как Кривой опять меня растолкал. Для дружеской беседы. Что-то про магическую завесу, про городскую стену… Я ничего не понял с первого раза. Сейчас.

– Сейчас, – говорю. – Подождите, я свет зажгу. Не могу так беседовать.

Скрутил фитиль из шерсти – её тут полно – воткнул в бутылку с синей водой. Я немного опасался, как бы оборотни не начали беситься от синего огонька. Но нет, они просто отворачиваются недовольно. Куча оранжевых глаз в темноте, а близко не подходят. Вот и Кривой отодвинулся в угол, поглубже в тень.

– Вода – это хорошо, – заключает он, – это ты молодец. Но нам бы из города выбраться. А забор не пускает.

Меня тоже не пускает, и что теперь? Я прижимаюсь затылком к стене – так голова болит чуть меньше. И кровь перестаёт течь из носа, а то говорить не даёт.

– Зачем вам за забор? – спрашиваю я, вытирая нос. – Ещё сожрёте там всех!

– А что, нам только друг друга жрать? – удивляется Кривой. – Ты ведь вошёл в город! Стало быть, знаешь, где вход.

– Вход и выход не одно и тоже, – пытаюсь я объяснить. – Я и к вам попал, а обратно – никак.

Он поскрёб шею когтями, поразмыслил и кивнул:

– Допустим. Но это мы ещё поглядим, это обождёт. А вот как у тебя с боевыми навыками?

– Вы же видели, как! – удивляюсь я.

– Не густо, – скорбно отмечает Кривой. – Сам выбирай: либо найди нам ворота, либо будешь тут нечисть усмирять.

– А вам нечисть мешает? – поражаюсь я.

– Очень, – сообщает он доверительно. – Тут не пойми что крылатое повадилось охотиться. Никак его поймать не можем и крылья повыдергать.

И на меня глядит. Внимательно так.

– Я пока не понимаю, про что вы, – признаюсь я недоумённо. – Вы мне это покажите. Если оно способно гореть, то я справлюсь.

– Покажу, – обещает, – при случае. Отдыхай пока.

Спасибо, конечно.

– И рубашку снимай. Если жить хочешь, – это уже Вострая придумала.

– Раздеваться-то зачем? – удивляюсь.

История про крылатую нечисть меня насторожила. А ну как оборотни её укус опознают?

Вострая только глазами сверкнула:

– Мне, – отвечает, – твоё тряпьё без надобности. Желаешь гнить заживо, твоё дело.

Пожалуй, обойдусь без рубашки.

– Вон Шустрой отдай, – распоряжается Вострая. – Она залатает.

Шустрая ступила одной ногой в круг света и сразу показала оскал.

– И плащ снимай, – заявляет. – А то он в крови. Нехорошо.

– Отвяжись, – предлагаю я по-доброму.

– Дикий совсем, – огрызается она в ответ. Но отходит.

Шустрая у нас как бы сирота. Маму съели, папу съели, сирота теперь. А за ничейными волчатами вожак приглядывает. Вот она и крутится рядом. Как зима пройдёт, её замуж отдадут. В соседнюю стаю. Это у них такой обмен происходит по весне. Ну и по осени – вместе с линькой.

Вострая замешивает в волчьей черепушке слюну и ещё что-то дурно пахнущее.

– Если тебя не есть, то надо лечить, – растолковывает она. Моим плечом решила заняться. Право, не стоило.

– Радуйся, – говорит, – что когтями задели, а не зубами. Ночью бы с нами бегал!

– А обязательно этой… этим обрабатывать? – спрашиваю я в тревоге. – Я бы сам как-нибудь…

– Не дёргайся, – предупреждает Вострая. – Мазь – первейшее средство. Мы её из корней давим, волшебная вещь!

Это многое объясняет, конечно. А уж как жжётся! Про старые шрамы она тоже не забыла спросить, не случайно своё прозвище получила.

– Бабочки, – объясняю, – искусали.

Волки посмеялись, но, вроде, поверили.

На ночь меня уводят ещё ниже по чёрным каменным лестницам. Из вещей разрешают прихватить только бутылку синей воды – для освещения. Сопровождает меня сам Кривой с четырьмя друзьями.

– Напрасно вы озаботились такой охраной, – уверяю я, спотыкаясь на истёртых ступеньках. – Я всё равно из ваших лабиринтов не выберусь. Особенно, без Пера.

– Это не от тебя охрана, – ухмыляется Кривой.

Вот не пойму я: они всегда так общаются, чтобы ничего не понять, или нарочно ради меня сговорились?

Воздух в нижних коридорах затхлый, и тянутся эти коридоры бесконечно. По стенам сплошь решётки и все сломанные.

– А кого тут держали? – спрашиваю я с опаской. Не хочется опять получить в ухо за любопытство, но Кривой расплывается в жутковатой улыбке.

– Нас, держали, – объясняет он охотно.

– Ночью? – предполагаю я.

– Днём, – ласково объясняет вожак. – Ночью сам сиди.

Не то чтобы это радовало. Учитывая, что ночь тут всегда.

– Вам скучно без врагов? – спрашиваю я, когда нас разгораживает решётка. – Непременно надо кого-то бояться?

Теперь я могу отскочить из-под удара. Заново поднимать тяжеленные прутья им будет лень.

– А то как же! – оживляется Кривой. – Страсть, как боюсь тебя сожрать ненароком! Шучу я! Волки сюда не спускаются. Главное, сиди тихо. Тут тебе и компания!

Пересмехнулся со своими подручными, и все пятеро потопали наверх. Встречать луну.

Компания ещё какая-то… Лучше бы одного заперли! Тень в углу зашевелилась, и я шарахнулся к решётке. Опять что-нибудь зубастое! Или эти корни с глазами.

Оказалось – нет, человек. Весь седой, волосы до пояса и борода прямо от глаз – тоже до пояса. На слабый свет щурится, будто это лампа с маяка.

– Корабли? – осведомляется он.

– Нет, – отвечаю, – кораблей.

Видимо, этот вопрос в наших краях вместо приветствия. А заодно и прощания. Сосед мой снова лёг и отвернулся. Я осмотрелся при свете синей бутылки – весь пол в чёрных шкурах. Ведро ржавое – понятно, зачем. Черепушки волчьи, тут вся посуда из них. Но взгляд ни за что не зацепился. Ладно, подгрёб пару шкур в угол, бутылку рядом поставил – вроде, ничего. Мягко, уютно. В плащ ещё завернулся, а то холодно – смерть!

– Не хотите тоже накрыться? – предлагаю я соседу. – Зябко здесь как-то.

Он посмотрел.

– Флаг, – говорит. – Королевский штандарт.

– Отлично греет, – заверяю я, разглаживая складки плаща. – Его величеству теперь всё равно, уверяю вас. Он уже лет сорок рыб кормит.

Старик тут же сел и давай меня глазами сверлить. Не по-доброму. И глаза у него мутные. Что, они родня были с королём?

– Что ты знаешь про Его Величество? – даже голос у него точь-в-точь, как скрип решётки.

– В первый раз о нём слышу, – признаюсь я с сожалением. – Я про королей только в книжках читал. Я и не знал, что они у нас были!

– Не у вас, – поправляет он, – а у нас.

– Какая теперь разница? – удивляюсь я. – Если вы тоже волшебник, то нас теперь всего двое.