Ксения Литвинова - Синий маяк

Очень не хочется оставаться на ночь с оборотнем. Но и так не лучше. Старик вдруг начинает смеяться и смеётся минут десять.

– Так все ваши корабли потонули, а? – вопрошает он с восторгом. – А наши так и остались в гавани за южными воротами! И плыть на них некому. Ты бы лучше гвоздь с собой принёс, чем такие вести!

– Зачем вам гвоздь? – оживляюсь я. Нет, а вдруг он знает, как взломать решётку?

– В стенку лбом забить, да на кишках повеситься, – объясняет. И всё хохочет.

– Вы, наверное, Уркис, – догадываюсь я. – Давно вы тут?

– С тех самых пор, – отвечает. – А ты, стало быть, маг? Откуда же тебе было взяться без кораблей?

– С маяка, – отвечаю. Нет, а что такого?

Я этот диалог уже наизусть выучил. Но Уркис удивляется больше всех. Даже смеяться перестаёт.

– У вас и маяк горит? – спрашивает он хрипло.

– Наверное, – выражаю я надежду. – Что ему сделается?

Старик вдруг словно соображает что-то. Смотрит на меня, потом на фитиль в бутылке, потом опять на меня.

– Что, – удивляется, – синим светом?

– Другого не осталось.

Он аж на шкуру падает от хохота.

– Вы не объясните, что тут весёлого? – спрашиваю я с завистью. – Я бы тоже порадовался, а то день сегодня так себе.

– С чего ты взял, что я тебе что-то объяснять стану? – изумляется он.

– А чем тут ещё заниматься? – недоумеваю я. – Ну хотите, я вам что-нибудь расскажу? Раз вы давно не выходили.

– И про что… – сладить с весельем у него не получается, но смех переходит в кашель. – Про что ты мне можешь рассказать?

– Про что хотите, – говорю я. – Про маяк вот рассказал. А что вам интересно?

– Про маяк мне очень интересно, – заверяет он сипло. – Кто же тебе разрешил оттуда уйти?

По-моему, абсурдный вопрос.

– Вы представляете себе, сколько лет пролетело? – спрашиваю я аккуратно. – Мой покойный отец клялся быть смотрителем, а не я.

– А какая разница? – поражается Уркис.

– Какая только возможна, – отвечаю. – Мы с ним разные люди.

– Да неужели? – восхищается старик. – И как же так получилось? А, впрочем, я догадываюсь…

О чём он догадывается, это его дело. А я при поминаю лихорадку, накрывшую меня перед уходом с берега. Может, это и не простуда была вовсе?

– Так и получилось, – улыбаюсь я Уркису. – Скучно стало, я и ушёл. Всё равно вода в маяке кончается!

Он смотрит на меня, я смотрю на него. Что?

– Перо, – выдыхает он. – Раз ты маг, то где Перо?

– А ваше? – спрашиваю.

И вот тут он на меня кидается. Очень прытко для своих лет. Драка выходит несуразная, потому что мы путаемся в шкурах и его бороде. Уркис пытается меня душить, а я отбиваюсь одной рукой – вторая плохо подчиняется. Наконец, он устаёт и отваливается сам.

– Вы, – хриплю я, – старый человек… И мне вас не хочется калечить. Но если дальше в том же духе пойдёт, я вас из бутылки оболью… И подожгу.

– Или я тебя, – грозится Уркис.

Бутылка стоит как раз между нами.

– Рискните, – предлагаю я, – вы же чокнутый!

– Будь у меня Перо, – плюётся он, – стал бы я с тобой разговаривать!

Да что же такое! Никто со мной разговаривать не желает.

– Ну и молчите, раз не намолчались, – предлагаю я Уркису. – Всё равно от вас никакого толку! Лучше бы сказали, что делать с Пером, чтобы отсюда выбраться!

– Думаешь, я тебя тут стану магии учить со скуки? – оскорбляется Уркис.

– И в мыслях не было, – заверяю я, пока он опять не взбесился. – Я вообще магию не люблю. Мне бы только решётку отпереть. И разойдёмся в разные стороны. Как корабли.

Не пойму, ему совсем, что ли, на свободу не хочется?

– Ещё чего! – кривится Уркис. – Тут подыхай.

Всё же не умею я с людьми общаться. Что нет, то нет.

– Ладно, – соглашаюсь я устало. – Тогда не мешайте умирать.

Завернулся в плащ, в штандарт этот. Бутылку поставил поближе и фитиль гасить не стал, а то боязно. Вдруг этот ночью опять полезет? Так и зажили.

* * *

Уркиса не выпускают ни днём, ни ночью. А меня иногда выводят. Условно говоря, днём. Когда волки обретают человеческий облик. Обычно им требуется какое-нибудь мелкое колдовство. Но иногда мне разрешают тихо посидеть в уголке. Так сказать, на свободе.

В целом мы друг к другу притерпелись. У меня появилось общество, у оборотней – вода. Они в том коридоре корни пожгли, ручей камнем обложили, и жить стало полегче. Хотя и трудно приспособиться к такой жизни, когда на закате надо всё бросать. А дальше неведомо, будешь ли цел и где очнёшься.

Я всё надеялся, что меня пошлют ловить крылатую нечисть. А там я либо сбегу, либо встречу Эйку, либо уж… что-нибудь. Но нет. Нечисть не показывается. Зато Шустрая является регулярно. В первое утро она приволокла мне чёрную шерстяную рубашку взамен попорченной. С тех пор забегает каждый день – чуть рассветёт и перед заходом солнца. Приносит съестные припасы из моего мешка. Я бы поел горелого мяса, которым они подкармливают Уркиса. Но кого могут жарить оборотни? Уркису это всё равно, да и то сказать – какие у него варианты? Но от компота он отказался и вообще враждебности не утратил – ни ко мне, ни к обитателям подземелий. Странные у него с волками отношения. Оборотни его боятся, это видно. И убить боятся, и отпустить. Даже не говорят с ним лишний раз.

Наверное, Шустрая проболталась бы, в чём дело. Но она мало знает. По крайней мере, всему удивляется. Оттого и повадилась к волшебникам. Сперва опасалась, потом стала задерживаться – то на минуту, то на полчаса. Уркис на время её визитов забивается в тёмный угол, так что про него можно совсем забыть. Тайн у нас с Шустрой нет. Так, болтаем о том о сём. Я ей книжки пересказываю. Или что-нибудь нестрашное объясняю: про океан, который шар. Про белые корабли. Шустрая кораблей не боится, она их не помнит. Просто удивляется: ишь, по воде бегают, и не тонут!

Уркис только уши зажимает, но при виде Пера оживляется. Перо Шустрая начала таскать после того, как я наверху показал пару забавных штук. Скучно же в темноте! А как сбежать, я всё равно не придумал. Днём над нашими головами собирается вся стая, а ночью та же стая шастает по округе. Опять же, решётки, запутанные ходы, корни… Ночью нас даже не охраняют – некому. Кривой сразу объяснил, что иначе растерзают. А так беги, если дурак.

В общем, болтаем мы с Шустрой через прутья. Она про соседние стаи рассказывает, про этот их весенний праздник линьки. Я ей показываю, как искры высекать из воздуха. Или как свет от Пера по стене пляшет. Можно волка сделать, можно большую бабочку… Но от решётки лучше не отходить. Доверять Уркису я так и не научился. Дай ему Перо, он невесть что натворит. С его-то волками в голове! Но старик обычно сидит тихо. Иногда только бросит что-нибудь вроде:

– С огнём играете, детки. Ну-ну, доиграетесь, – и опять носом к стенке.