Виктор Попов - Мельница времени

– Давайте! – обрадовалась девочка.

Она взобралась и крепко обхватила старика за шею. Его спина была костлявая и узкая, точно на метле сидишь. Того и гляди переломится. Но впечатление о ее крепости оказалось обманчивым. Босоркун сделал несколько мощных прыжков в сторону обрыва, оттолкнулся от края, расправил крылья, и они полетели. В момент отрыва у Кати даже дух перехватило, боялась, вдруг поврежденное крыло слушаться не будет! Но нет, ничего. Старик уверенно набирал высоту, пока, наконец, не замер. Под ними открылся необъятный простор. Верхового ветра не было, поэтому казалось, что они зависли в одной точке. Царящие вокруг воздушные потоки текли медленно и бесшумно. Так что ничего не мешало девочке вслушиваться. Босоркун неспешно поворачивался из стороны в сторону, давая возможность уловить все восходящие с земли звуки. Их было множество. И птичье пение, и шелест листвы, и шепот трав. Даже муравьиная поступь и та долетала. Только нужного все не было и не было. Катя уже, было, совсем отчаялась и хотела прекратить эту бесполезную затею, как … донеслось! Негромко и чуть уловимо, но донеслось. Из-за леса, что простирался впереди справа. Сомнений не было. Звучало то же переливчатое журчание, которое она слышала прежде.

– Вон там! – крикнула девочка и указала рукой.

– Запомни направление! – ответил старик и начал снижаться.

Когда спустились, Катя растерянно спросила:

– Ой, а разве вы меня через лес не перенесете?

Босоркун смутился, потом вздохнул и сказал:

– Честно сказать, боюсь. Вдруг засушливые вихри из меня опять ненароком выплеснутся. Неладно будет, если лес погублю. Я теперь твердо решил, ничего больше палить не буду, просто так летать стану. Только время нужно, чтобы к этому привыкнуть и жар внутри себя окончательно усмирить. Так что не взыщи.

– Да нет, не переживайте! – воскликнула девочка. – Это вы славно придумали! А дождь и в пещере переждать можно и не отгонять его. Вы когда обвыкнете, к людям возвращайтесь. Пусть, глядя на вас, они верят, что любая мечта осуществима. Что даже те, кого изо всех сил пытаются заставить ползать, взлететь могут. Это сил им прибавит и радости.

Старик смотрел на нее потеплевшим взором и согласно кивал. А потом промолвил:

– Ты через лес без опаски иди. Он тихий. Я в нем хищников ни разу не видел.

Катя поблагодарила, развернулась и двинулась вперед. Босоркун, не торопясь улетать, стоял и прощально махал ей вслед.

Остаток пути по полю от того места, где они расстались со стариком девочка преодолела довольно скоро. Еще несколько шагов, и она вошла в лес. Был он самый обыкновенный: ни редкий и ни густой. Где-то листва укрывала землю прозрачной тенью, где-то в разрывах пробивался щедрый солнечный свет. Нетолстые стволы росших там и сям деревьев позволяли просматривать окружающее пространство далеко вперед. Поэтому идти было не страшно. Да и не трудно: невысокий травяной ковер стелился ровно во все стороны без рытвин, ухабов и оврагов. Даже валежины поперек пути не попадались. Шагать по такому лесу было сплошное удовольствие.

Катя шла, машинально поглядывала под ноги, вправо, влево и думала лишь об одном. О том, как еще до заката минует лес и выйдет к долгожданной реке. Потом поднимется вверх по течению и все.

Через некоторое время она почувствовала, что проголодалась.

«Та-ак, – прикинула девочка, – ну и чем здесь можно подкрепиться?».

Она остановилась и принялась осматриваться. Вот кустики земляники, вон – костяника. Чуть дальше – заросли ежевики и лесной малины. Только … почему-то голые, без ягод! Даже ни одной невызревшей видно не было.

«Это кто же все обчистил-то?! – удивилась Катя. – Ничего не вытоптано, следов – никаких. Птицы, что ли?».

И только сейчас до нее дошло, что вокруг стоит полная тишина. Если бы не дневной свет, можно было сказать, что она, эта тишина, абсолютно мертвая. Какая-то настораживающая даже. На всем протяжении пути ни одна птица не прощебетала, не вспорхнула крыльями. Да и веселая суета, привычная для лесной жизни полностью отсутствовала. Ни бабочки в догонялки не играли, ни стрекозы прозрачными крылышками не перемигивались. А про пчел и шмелей с их мелодичным гулом вообще говорить не приходилось: будто и не было их никогда на белом свете. Даже паутина, которая в обычном лесу попадается сплошь и рядом, нигде не встретилась. Значит, ловить ею было некого – кругом ни мошек, ни комаров, ни мух.

Вдруг у самых ее ног резко качнулась высокая травинка. В окружающей замершей тиши это было так неожиданно, что Катя ойкнула и отпрянула назад. На зеленом кончике покачивался маленький кузнечик. Он так растерянно пучил глаза и шевелил усиками, будто был не в состоянии понять, куда направляться дальше. Следом произошло совсем уж невероятное. Вместо того чтобы, как водится, перелететь, он ползком стал пятиться вниз. А достигнув земли, крадучись, то и дело, прячась за стебельками, поспешил в ту сторону, откуда только что пришла девочка, к лесной опушке. Затем вздрогнул и, словно загипнотизированный, понуро поплелся в противоположную.

«Как-то это не очень хорошо становится, – зябко поежилась Катя. – Ягоды не растут, птицы не поют, кузнечики ошарашено бродят. И что теперь делать?».

Действительно, что? Возвращаться и лес стороной обходить – зряшное дело, времени уйдет уйма. А прямо идти боязно. Неужели Босоркун обманул? Да нет, не похоже. Он с высоты крупных зверей не увидел, об этом и сказал. А на такую мелочь, как жучки и паучки в своих вихревых потоках и вовсе внимания не обратил.

Сколько бы она еще стояла и продолжала пребывать в сомнениях, неизвестно. Но только четко впереди вдруг раздался переливчатый звук, напоминающий знакомое журчание. Вроде и не совсем то, которое слышалось раньше, но очень похожее. Может, толща деревьев его немного исказила? Но не проверить было нельзя, и девочка решительно двинулась дальше.

Чем больше она углублялась в лес, тем сильнее становилось чувство, что за ней кто-то наблюдает. Пристально и неотвратимо. Некто невидимый и могущественный. Как показалось, в окружающем воздухе даже некая вибрация, передающая его настроение, возникла. Озлобленность, не озлобленность. Ненависть, не ненависть. Скорее, раздражение, которое неуклонно росло по мере ее продвижения вперед. Ощущение было абсолютно неприятное. Но Катя, мужественно сжав зубы, продолжала идти.

Неожиданно путь ей перегородило огромное поваленное дерево. Девочка невольно насторожилась. Оно было первое за все это время! Толстый ствол был покрыт обильными наплывами мхов и лишайников. А на месте излома у корня он выглядел трухлявым, как старая ноздреватая губка. Обойти же его было совершенно невозможно. Лишь только Катя попыталась сделать шаг в сторону, как по краям валежины тут же начал возникать колючий непроходимый кустарник. Ничего другого не оставалось. Она вздохнула и стала перелезать.