Виктор Попов - Мельница времени

Девочка вздрогнула и в замешательстве оглянулась назад. За ее спиной непоколебимо высилась обратная сторона задней стенки часов с отверстием-глазком в центре. Это несколько успокоило. Если она только что вышла оттуда, то сможет так же беспрепятственно и вернуться. Чуть впереди на поверхности, вросшего в землю, валуна заманчиво переливалось нечто подобное червонному золоту.

«Сейчас только пару шажков сделаю, разгляжу, что это и сразу обратно», – мысленно уговаривала себя девочка.

Когда она приблизилась, сверкающий предмет шевельнулся, скользнул в траву по другую сторону камня и там затаился.

«Ящерка что ли такая необычная? Никогда подобных не видела!» – размышляла Катя, на цыпочках огибая валун.

Только она обошла его, как продолговатое существо, проворно перебирая лапками, прошмыгнуло дальше и снова затихло. Соблазн последовать за ним был очень велик, уж больно невиданной была у него расцветка. Рассмотреть бы, понять, кто это. Девочка опять обернулась. Короб часов оставался на месте. Полагая, что он никуда не денется, она двинулась дальше. Золотистая полоска, подпустив ее ближе, тут же сорвалась с места.

«Все, хватит! – решила для себя Катя. – Эти прятки бесконечно могут длиться! Ему делать нечего, вот оно и бегает! А мне домой пора!».

Она развернулась и зашагала, было, обратно, как за ее спиной послышался глухой негромкий свист. Будто некто, его издавший, настойчиво позвал за собой.

«А я, кажется, знаю, кто так свистит, – подумала девочка. – Тритоны. Они еще скрипеть и пищать умеют».

И действительно недалеко от нее из травы показалась спинка с пышным гребнем. И он, и тельце земноводного сверкало на солнце чистым золотом, а еще отблескивало переливчатыми, словно алмазными, искорками. Катя обомлела. Перед ней застыл настоящий золотой тритон! Обычно-то они темно-коричневыми бывают. Затем, будто стесняясь, медленно поднялась голова и уставилась на девочку преисполненным мольбой взглядом.

Катя вздохнула, всплеснула руками и промолвила:

– Тебе-то что от меня нужно? Мне уже дома пора быть. Бабушка вот-вот с непочатой водой вернется, время праздничный пирог замешивать.

Тритон жалобно пискнул и устремился в сторону ветел.

«Эх, была, не была! – мысленно махнула рукой девочка. – Тут недалеко. Мигом туда, обратно обернусь. Может, и впрямь, ему помощь нужна?».

И побежала следом.

Деревья приблизились так стремительно, точно сами с нетерпением ждали, чтобы броситься навстречу. Стволы, покрытые темно-серой с продольными глубокими трещинами корой, были мощные, кряжистые, толщиной в метр и более. Пышные кроны серебрились узкой листвой, унизанной желтыми соцветиями, собранными в длинные сережки. Вокруг них с радостным трудолюбивым гудением роились пчелы.

За ветлами проступило русло реки. Плотное песчаное дно с разбросанными кое-где гладкими камнями виднелось так хорошо, будто над ним текла не вода, а кристально чистый воздух. Катя всмотрелась внимательнее и ахнула. Между берегами действительно что-то струилось. Даже издавало журчание сродни тому, которое звучало в комнате. Но это была не вода. Девочка невольно проследовала взглядом за течением. Оно плавным изгибом подходило к часовому коробу и там … пропадало!

В этот момент тритон оттолкнулся от берега и, высоко взлетев – что обычные тритоны никак не делают, – с шумом плюхнулся в середину потока. Поднятый им сноп брызг был так велик, точно в реку низвергли неимоверных размеров глыбу. Только брызги те были необычными. Они переливались всеми цветами радуги и окутывали все окрест прозрачным туманом. Сквозь него стал угадываться мужской силуэт в светлых ниспадающих одеяниях, который возник как раз в том месте, куда нырнул тритон. Фигура, устремляясь в небеса, поднималась все выше и выше. Последними в радужных капельках проступили сафьяновые сапоги, изукрашенные золотыми нитями из солнечных лучей и серебряными строчками из лунного сияния. Каблуки сапог были подбиты алмазными подковками звездной россыпи. Лишь только они исчезли в вышине, туман рассеялся.

Перед Катей неспешными водами текла невеликих размеров речушка, каких в наших краях тысячи. Вдоль берегов, хоронясь от солнечного зноя в тени раскидистых ив в набегающих струях упруго колыхались желтые кубышки кувшинок и стебли остролиста. Невдалеке русло делало плавный изгиб и уходило за горизонт. Короба часов … будто и в помине не было! От неожиданности начала кружиться голова, в висках громко застучали встревоженные пульсы. А …, а …, а как же теперь домой возвратиться?!

В этот момент из облаков высунулся огромный загнутый клюв, который, распахнувшись, подобно грому торжественно пророкотал:

– Совет избрал тебя! Ты – единственная, кто способен сердцем чуять то главное, что недоступно другим! Только запомни накрепко: лишь достигнешь Истока, обязательно к нему прикоснись!

После чего он сразу же растворился в небесной синеве.

– Ну, дают! – пробормотала девочка. – Хоть стой, хоть падай! Просто попросить нельзя было? Объяснить сначала, что, к чему? Вот пойду я вверх по течению. И прямо до Истока дойду? Уж больно просто получится. Наверняка не так. Или, например, доберусь до него, прикоснусь. Дальше-то, что делать? Как оберегать? Раньше хоть с кем-то вместе была. Посоветоваться могла, на помощь рассчитывать. А тут, словом перемолвиться не с кем.

Она обернулась в одну сторону, в другую, будто ожидала, что сейчас кто-то нужный как раз и явится. Но кругом лишь расстилался все тот же бескрайний луг. Да ветлы так же шелестели листвой. И та же речушка тихо катила свои воды.

Катя еще немного постояла, потом вздохнула и двинулась вдоль берега.

«Интересно, сколько идти придется? – мысленно размышляла она. – Вот Коломенка наша поуже этой речки будет, а тянется пятьдесят один километр. А Осетр – аж двести двадцать восемь!».

Да, перспектива тащиться в такую даль была абсолютно безрадостной. Знакомых крылатых существ: Халы и Семаргла, которые могли доставить ее к нужному месту, – рядом не было. Сколько же тогда времени на путь потребуется? И это притом, что в дороге ничего непредвиденного не произойдет. А если отклоняться придется, вообще ужас!

Так прошло какое-то время. Вокруг все было по-прежнему, ничего не менялось. Казалось, даже солнце застыло на месте, особо не торопясь пройти свой дневной путь и отправиться на покой.

«Эх, – подумала девочка, – встретить бы кого, расспросить. Далеко ли речка тянется, сильно ли петляет, нельзя ли путь сократить, где-то вброд перебраться?».

Будто в ответ мыслям вдали у самой линии горизонта возникло пыльное облачко. Оно перемещалось поперек ее движения и неуклонно приближалось. Постепенно в замершем, разомлевшем от тепла воздухе с той стороны стал доноситься топот копыт. К берегу на рысях шла группа верховых. Еще издалека были хорошо видны мохнатые меховые шапки, которые, несмотря на жару, венчали головы всадников. Кони под наездниками были необычными, под стать шапкам: густо заросшие взлохмаченной, будто волчьей или собачьей шерстью.