Владимир Корн - Путь на острова

«Потом соберу, не до этого», — схватив л» хасс, я бросился с ним на палубу

— Держите, его ни разу не пользовали — сунул камень в руки по-прежнему торчащему по пояс из люка Аднеру.

Несмотря на свои малые размеры, л» хассы довольно тяжелые, и потому Аднер, подхватив его одной рукой, вынужден был подключить и вторую. Держаться ему стало нечем, и он полетел вниз, выпустив камень из рук и заставив меня тихо завыть.

Камню ничего не будет, упади он даже с такой высоты на землю, но если расшибется сам Аднер — все, с надеждой на спасение можно распрощаться.

Но нет, снизу раздалась ругань, заставившая меня скривиться — надо же, он и ругаться-то толком не умеет.

— Побыстрее его меняйте, Аднер, ради самого Создателя, побыстрее, — крикнул я вниз, сильно сомневаясь в том, что это ему удастся.

И вот тогда, когда я уже взглядом нашел Энди, собираясь отдать ему команду опускать корабль вниз, до самой земли, «Небесный странник» снова дал ход.

Аднер там явно что-то перемудрил, потому что на этот раз корабль рвануло вперёд так, что все мы едва не попадали с ног.

— Брендос, правь от них! — крикнул на мостик «Небесного странника».

Рианель лихорадочно закрутил штурвалом в одну сторону, в другую, но корабль продолжал двигаться сам по себе, едва заметно уваливаясь в правую сторону.

— Корабль не управляется, капитан, — бросил он, наконец, своё бессмысленное занятие.

— Ничего страшного, Рианель, теперь уже ничего страшного, — пробормотал я себе под нос, неспешно направляясь на мостик.

— С парусом может не торопиться, парни, — бросив на ходу, перед тем как на него подняться.

Мы уже набрали такой ход, что никто и никогда не смог бы меня убедить, что мой корабль на него способен. А самое главное — мы шли против ветра! И пусть «Небесный странник» не управлялся, и его по-прежнему слегка уваливало вправо, но какое это теперь имело значение.

Мы отдалялись от ганипурских кораблей все дальше и дальше, все еще не веря в происходящее, молча, боясь спугнуть удачу, и только переглядывались друг с другом. И уже тогда, когда стало ясно, что ганипурцам нас ни за что не догнать, все начали радоваться как дети, крича им всякие гадости, как будто они могли нас услышать. А Гвен, лучший наш шутник, усиленно показывал руками — веслами гребите, веслами! И мы все смеялись его не самой замысловатой шутке.

Выбравшийся из трюма Аднер принимал поздравления, высоко задрав подбородок, всем своим видом показывая:

— Ну а что я вам всем говорил? А вы почему-то все мне не верили!

А потом мне вдруг стало грустно. Недалеко то время, когда летучие корабли будут ходить в небесах именно так. И тогда мой дар видеть ветер станет абсолютно бесполезным. А я ведь уже привык считать себя кем-то особенным.

Помимо пробитого паруса, ганипурцы умудрились попасть в «Небесный странник» еще дважды. Каменное ядро, пробив кормовую надстройку, оказалось в моей каюте, снеся со стола все, что на нем было, в частности глиняный кувшин. Кроме того, гигантская стрела-копье угодила в борт где-то в районе камбуза, и наружу торчала только ее хвостовая часть. Осмотрев борт сверху, мне пришло в голову извлечь стрелу при первой же посадке на землю, поскольку мешать она не мешает.

— Легко отделались, — прокомментировал навигатор Брендос, и я кивнул, соглашаясь.

Убедившись, что ганипурцы отдалились от нас достаточно далеко и летят в противоположную сторону, я послал Аднера в трюм, чтобы он отключил свой таинственный механизм, позволяющий двигаться без всякого ветра, но не дающий управлять кораблем. К тому времени на мачту уже без всякой спешки установили новый парус, и мы снова легли курсом на Опситалет.

Аднер пришел из трюма в мокрых сапогах. Тогда-то и выяснилось, что стрела, вонзившаяся в борт «Небесного странника», пробила емкость — анкер, в которой мы хранили питьевую воду. Анкер на «Небесном страннике» особый — стенки его покрыты серебряной фольгой для того чтобы она долго не портилась, далеко не везде ее запас можно пополнить. Пробила очень неудачно — насквозь, еще и под углом вниз, угодив в дно. В итоге вся вода вытекла в трюм.

Мы стояли на мостике, когда из камбуза показался с растерянным лицом Амбруаз, поднялся к нам и задумчиво сообщил:

— Вода куда-то делась.

— Я ее нашел, — запустив руку в роскошную черную бороду колечками, обнадежил его только что вернувшийся из трюма Родриг.

Само повреждение не страшно — анкер несложно починить, но без воды нам до Опситалета не дотянуть.

Вообще-то набрать воду легко, достаточно опуститься в подходящем месте на землю, взглянул я вниз, туда, где топи вновь сменились сплошным зеленым ковром джунглей. Нужно лишь найти подходящий водоем, опуститься, можно даже не на саму землю, зависнуть над водой, и ведрами, ведрами. С помощью верёвочки — так будет безопаснее сразу со всех сторон.

Хотя, здесь, посреди джунглей разбойников быть не должно. На то они и разбойники, чтобы разбойничать, а кого тут встретишь вдали от населенных мест? Правда, поговаривают, в джунглях обитают дикие племена, причем очень воинственные.

«Но без воды нам не обойтись, — размышлял я. — До Опситалета несколько дней пути».

— Господин Брендос, — обратился к навигатору, уже позже, передавая ему вахту, — увидите подходящее местечко, разбудите меня, будем снижаться. Мне, к сожалению не повезло.

И действительно, все время вахты я тщетно всматривался сверху в джунгли, пытаясь увидеть хоть какую-нибудь речушку или ручеек, лишь бы с чистой проточной водой. Обычно все реки в джунглях с медленным, можно сказать, величавым течением, соответственно и вода в них для питья годна только после кипячения. Мало того, мы себе анкер так заилим, что потом придется долго ее очищать.

Спать я, правда, и не собирался, имелось у меня одно неотложное дельце. Доставая с нижней полки л» хасс, чтобы передать его Аднеру, я опрокинул корзинку с вещами Николь и часть вещей вывалилась. Нет, рыться я в них буду, дело в другом. Мирра, укладывая вещи Николь, на самый верх корзины положила письменный прибор, представляющий собой изящную шкатулку, у Николь все изящное, как и сама она. То, что шкатулка — письменный прибор я знал точно: много раз видел его раскрытым. Но дело не в нем самом. Поверх него, сразу под крышкой, лежал сложенный пополам лист бумаги. Ну а где еще он мог лежать, как не на самом верху, если выпав, шкатулка оказалась на нем сверху? Уже потом, когда Родриг разделывал пробоину от каменного ядра, он листок сдвинул, и я увидел, что он наполовину исписан. Тогда было не до него, и, вспомнив о листке уже на вахте, я с нетерпением ждал, когда же он, наконец, закончится, и я вернусь в каюту. А вдруг это письмо и оно касается меня лично?