Владимир Корн - Путь на острова

— Водой развести, почти вино получится. Вино то господину навигатору точно можно. Кандир, показывай, где тут воды набрать?

Тот начал подниматься на ноги с явной неохотой. Что и понятно, если взглянуть на его обмотанную голову. Обст махнул рукой:

— Сиди уж, — после чего обратился ко мне. — Капитан, позвольте фонарь на время.

— Ты поосторожней там, — напутствовал его Тлисор. — Под ноги смотри.

Я смотрел вслед уходящему Обсту и думал: «Не похож он на обычного окудника. У них, как правило, столько гонору, что не подступись. Да и сам он не так давно в кают-компании совсем по-другому себя вел. Как все-таки обстоятельства людей меняют. С другой стороны, о людях, работающих в Ост-Зейндской Торговой Компании, раньше у меня тоже совсем другое мнение было. Как выяснилось, вполне нормальные люди, разные, как и везде».

Вскоре вернулся Обст, и первым делом напоил навигатора. На удивление, остальные от воды отказались, и только Кандир надолго припал к горлышку баклажки.

«Вероятно, у него жар, — решил я, — то-то у него лицо будто огнем горит».

— Все парни, спать. Поспим, а там уже будем решать, как и что делать дальше.

Свет выключать не стал: фонари Древних работают вечно.

Лежа на холодных камнях, я долго ворочался, пытаясь уснуть. Казалось бы, за день столько событий произошло, устал как ездовой пес, перенервничал, но на голодный желудок получалось плохо. Как выяснилось, не мне одному.

— Получается, капитан, вы единственный, кто мешок не бросил, — приподнялся на локте Тлисор.

— Получается, так, — пришлось согласиться мне с ним, не понимаю, к чему он клонит.

— Жаль, что ваш мешок не с харчами был, — с сожалением вздохнул он.

Сколько времени мы проспали, определить было невозможно. Но почему-то все дружно решили, что утро уже наступило. Первым делом я взглянул на Габстела — самое тяжелое ранение у него. На удивление, он выглядел лучше всех остальных раненых. Рана в груди у Иоахима не зажила, но вел он себя даже веселее, чем тот же Кандир. Или Кемир, чья щека приобрела совсем уж чудовищные размеры.

Обст снова сходил за водой, и на это раз вернулся значительно быстрее — дорога была уже знакомой. Одной баклаги воды на всех не хватило, и потому ему пришлось идти за ней снова. На этот раз он прихватил с собой Тлисора, заявив, что он уже ноги сбил, и потому ходить за водой придется по очереди. Затем мы, погасив фонарь, долго всматривались в темноту, пытаясь обнаружить хоть малейший отблеск света. И опять тщетно, вокруг простиралась кромешная тьма. Наконец, это занятие всем надоело.

— Обст, Тлисор, — обратился я к ним, зажигая фонарь. — Давайте внимательно осмотрим пещеру. Только очень внимательно. Думаю, не стоит говорить, как много зависит от нашей внимательности.

Втроем мы прошли по кругу, старательно всматриваясь в стены, потолок, а заодно уж и пол под ногами. Вдруг в нем есть трещина? Затем несколько раз пересекли пещеру наискосок, каждый раз огибая груду камней посередине, чем-то похожую на жертвенный алтарь. Сначала я так и подумал, но приглядевшись, понял, что к рукам человеческим эти камни не имеют никакого отношения.

Внимательно, но тоже безрезультатно исследовали проход, ведущий туда, где так неудачно сверзившийся Кандир нашел воду.

«Да уж, — думал я, глядя на щель, на дне которой бился буйный поток, и чувствуя под ногами осклизлость камней. — Повезло ему, что он вообще себе голову не свернул».

Проход оканчивался тупиком, ну а в щель мне все же пришлось спуститься. Обжигающе-ледяная вода, доходящая почти до колен, сбивала с ног, но я честно исследовал те места, откуда она вытекает, и куда уходит. Ничего утешительного: «Стоков хватает, но не в одну из них даже голову не всунуть — слишком узко», — убедился я.

Хотя высота щели едва достигала груди, наверх мне помогли выбраться Тлисор с Обстом, вытянув за руки.

— Надо же, как Кандиру удалось из нее вылезть, да еще и в таком состоянии? — удивился Тлисор.

— У него и спроси, — ответил ему Обст.

На самый конец мы оставили узкий коридор в скале, по которому сюда и прибыли, внимательно осмотрев и его. Затем, по очереди приложились плечом к каменной плите, перекрывавшей вход, и даже попробовали надавить все вместе.

Хуже всего было видеть глаза людей, глядевшие на нас с надеждой, когда мы вернулись. И разочарование, отразившееся в них, после того, как Тлисор объявил:

— Бесполезно.

К тому времени уже сильно хотелось есть.

«Да уж, — размышлял я. — Действительно, и что в моем мешке не оказались продукты? Например, колбаска с чесночком, свитая спиралью и увязанная веревочкой. Или мясо, неважно какое: вареное, копченое, пусть даже солонина. На худой конец сухари, ведь даже они защитили бы мою спину ничуть не хуже пустых мешков».

Неожиданно мне пришла в голову другая мысль: «Воздух в пещере чист и свеж. Откуда-то он поступает? Так может быть стоит попробовать найти — откуда именно? Должна же быть какая-нибудь щель, дыра, а тот и целый проход, до сих пор не замеченный нами всеми».

На такое дело не жалко было и огарка свечи, без опасения остаться совсем без света. Конечно, если разобраться, фонари Древних не вечные, и мой может светить с равной долей вероятности еще полвека, век, а то и несколько веков или погаснуть в любое мгновение, хотя это было бы уже слишком. Но если с его помощью невозможно уловить дуновения воздуха и определить направление потока, то крохотный огонек свечи сделает это легко.

Не повезло и тут. Обследовав с помощью свечи все что, можно, полностью её при этом спалив, мы пришли к выводу: воздух поступает откуда-то сверху, с потолка пещеры. А может быть и не сверху. Но откуда-то поступает точно: пламя свечи колебалось, причем в разных местах в различные стороны, и упорно отказывалось указать на какую-нибудь одну из них.

— Лучше бы я ее съел! — в сердцах заявил Тлисор. Затем, подумав, добавил. — Мы съели.

Усевшись на камень, я внимательно посмотрел на моих товарищей по несчастью. Несомненно, все они очень проголодались, но печати отчаяния на лицах ни у кого еще не проявилось. Унылыми были все, а Кандир и вовсе выглядел несчастным и измученным. Но с ним легко объяснимо: к утру, из-за раны на голове, он почувствовал себя намного хуже — его лихорадило от жара.

Один лишь навигатор Габстел спал со счастливой улыбкой на лице. С Иоахимом понятно тоже: орешки-куири, помимо всех других своих воистину волшебных свойств, обладают еще и способностью давать легкую эйфорию. Даже обыкновенные, сине-зеленые или просто зеленые. А что уж говорить о тех, чей цвет так похож на изумрудный, и которые как будто светятся изнутри? От такого ореха даже крошки отщипнуть достаточно, я же скормил навигатору целый. Но пройдет время, день, возможно два, возможно три, а если судить по Николь, то и все четыре, и действие куири закончится. И что с ним будет тогда? Что будет со всеми нами? Быстро мы не умрем — воздуха и воды в пещере достаточно, но что через несколько дней произойдет со всеми? Как именно мы будем глядеть друг на друга? Даже думать об этом не хотелось.