Владимир Корн - Путь на острова

Я поймал себя на мысли, что рассматриваю лица, пытаясь обнаружить единственное мне интересное.

«Ну-ну, Люк, это на гравюре-то?» — усмехнулся я своей наивности.

С текста, начинавшегося под гравюрой, я и начал читать.

«Носители крови Древних — обсвенвейверы, существуют среди нас, и это не легенды. Конечно же, любезный читатель сразу же поинтересуется: каким именно образом им удалось сохранить кровь? Почему она не растворилась во времени, после того, как сама цивилизация Древних, некогда могущественная, исчезла? Должен заметить сразу: однозначного ответа нет. Существует множество гипотез, и, на мой взгляд, наиболее правдоподобная принадлежит Шеймасу Хинни, профессору Дигранского университета, моему коллеге и ученику».

«Что само по себе уже настораживает», — подумал я довольно скептически.

«Профессор Хинни, на основании многолетней работы с архивами, взял на себя смелость утверждать…»

И вновь я не смог сдержать своего скептицизма. Ну и что профессор Хинни мог найти в архивах? Измышления таких же, как и он знатоков? Письменность Древних для всех остается загадкой, впрочем, как и сам язык. Письменных свидетельств сколько угодно, даже на борту «Небесного странника» целый ящик металлических табличек с письменами, но кто бы смог прочесть хоть одну из них? И все же любопытство пересилило: какую же именно смелость этот Хинни взялся на себя утверждать?

«… что кровь Древних сохранилось из-за особенности самой крови».

Далее листы оказались склеенными в нижних углах страниц. Тут мне некстати вспомнился рассказ Рианеля Брендоса, моего навигатора, об одном случае, произошедшем в Эгастере, и касался он как раз склеенных книжных страниц.

Не помню, с чего зашел разговор, запомнилось только, что находились мы в Груминере, и уже целую неделю не могли найти купца, пожелавшего воспользоваться «Небесным странником» для перевозки своего товара.

— Века полтора назад это произошло, — неспешно рассказывал Брендос. —

При правлении короля Эварда Умного. Он слыл заядлым книгочеем, что его, в конце концов, и погубило. Преподнесли ему в подарок какую-то старую книгу, он давно о ней мечтал. Что именно за книга, я не помню, то ли историческая монография, то ли сборник любовных стихов, интересы Эварда были очень многосторонними. Так вот, как выяснилось позже, нижние углы страниц его недоброжелатели пропитали ядом. Ну а чтобы яд точно попал внутрь его величества, боковой обрез слегка промазали разбавленным медом, и страницы из-за этого слипались. И его величеству приходилось раз за разом смачивать пальцы слюной.

Тут Рианель покачал головой. Видимо из-за того, что король, вместо того, чтобы воспользоваться влажной губкой, применил метод, больше подходящий для простолюдинов.

— На этом и закончилась династия Снайвов-Завоевателей, и к власти в Эгастере пришла правящаяся и сейчас семья Эудаингов — добавил он в заключение.

«Вряд ли кто-нибудь затеет на меня покушение, — решил я. — Но, судя по внешнему виду книги, она успела побывать во многих руках. Так что лучше подстраховаться».

Гусиное перо вполне подошло для того, чтобы разделять страницы, и я продолжил чтение:

«Изучив многочисленные документы, профессор Шеймас Хинни пришел к выводу, что особенностью крови Древних является то, что ее обладатели не могут иметь потомство в браке с людьми, ею не обладающими. Но как же, спросите вы, потомки Древних не выродились со времен краха их цивилизации,

ведь существуй они закрытым обществом, близкородственные связи обязательно привели бы к вырождению».

«Заодно уж хотелось бы узнать: почему произошел крах? Ну и совсем мелочи: люди, живущие сейчас, существовали ли они в те времена, или появились уже после Древних?»

«Профессор Хинни дает объяснение и этому, причем не прибегая к теории божественного вмешательства, принятой в теологическом кругу. По его мнению, и я склонен полностью ему доверять, суть в том, что изредка у супружеской пары с обычной кровью, рождаются дети, в чьих жилах течет кровь Древних. Хотя объяснить этот феномен современная наука не в состоянии».

«И все же лучше, если бы мне попалась та книга, чье авторство ему лишь приписывают, сплошь состоящая из занимательных гравюр: одни допущения, и ни одного конкретного доказательства», — скривившись, я отбросил книгу в сторону — в дверь постучались.

— Войдите, — позволил я, думаю о том, что в большинстве случаев ученые — дармоеды. По крайней мере, те, что занимаются теориями, в отличие от практиков. Таких, например, как Аднер.

— Господин Сорингер, господин капитан приглашает вас к себе в каюту отужинать, — едва войдя, чуть ли не торжественно продекламировал вестовой.

По дороге в каюту капитана я размышлял над пришедшей мне в голову мыслью.

«Это что же получается? Чтобы найти себе в пару человека, с которым возможно зачать ребенка, необходимо перебрать множество партнеров? Люди, обладающие такой кровью, внешне не отличаются от самых обычных. Нет у них особого цвета глаз, волос или любых других признаков. И даже всевозможные дары совершенно ни о чем не говорят. Пример — мой случай.

И все-таки мужчинам значительно легче, — усмехнулся я. — Зачастую многие из них только и заняты тем, что меняют женщин. Женщинам намного сложнее, не устраиваться же им, в конце концов, в портовый бордель?»

И тут я запнулся буквально на ровном месте: неужели все же Николь ушла именно по этой причине? Мы любили друг друга достаточный срок, чтобы она смогла убедиться — детей со мной у нее не будет никогда.

«Нет, она не такая, — убеждал себя я. — Она не наивная простушка, и не восторженная барышня, но и не настолько цинична. И потом, Николь не могла не чувствовать моей отношение к ней».

С этой мыслью я и открыл дверь каюты капитана «Иоахим Габстела» Тремира Дезальеза.

— Проходите и присаживайтесь, господин Сорингер, — и капитан Дезальез гостеприимно простер руку в сторону накрытого стола. — Думаю, сейчас вам уже можно что-нибудь отведать и помимо говяжьего бульона.

Стол был сервирован на две персоны, и потому я смог догадаться, что ужинать мы будем наедине.

«Ничего не имею против. Я тоже так думаю, что уже можно. Пусть и понемногу, но все, что на столе имеется из блюд. А выбор на нем богатый, — воодушевился я, садясь за стол. — Главное, чтобы он не начал мучать меня вопросами, выпытывая подробности нашего вынужденного приключения».

Еще я заметил посреди стола небольшую красивую вазу, явно работы Древних, с одиноким цветком в ней, как две капли похожим на тот, что лежал на столе в моей каюте.

«Презент капитану, — решил я. — И правильно».

Некоторое время мы ели молча, и я сдержал слово — отведал все. Тогда в пещере, мы много говорили о еде, о всевозможных блюдах, иной раз одергивая себя, чтобы не травить душу. Но когда я забывался во сне, почему-то мне всегда снилось не жаркое, не любое другое блюдо, мясное или нет, а свежевыжатый фруктовый сок. Причем много, разный, бочками, и я пил его, пил…