Владимир Корн - Путь на острова

«Самое время похвастать и еще одним приобретением», — достал я трубу Древних, поднося ее к глазам.

Темнота сразу же отступила, и стало понятно, что у борта корабля, судя по обводам корпуса — купца из Ходжера, сцепились в пьяной драке несколько матросов. Ничего, стража быстро их разнимет, она добросовестно за порядком в Эгастере следит. Так и есть, на самом краю поля показались несколько фигурок, трусцой побежавших к ходжерскому кораблю.

— Взгляните, Рианель, — протянул я трубу навигатору.

То взял ее, приставил к глазам, взглянул в сторону купца, затем посмотрел в сторону манившего огнями Эгастера, провел вперед-назад рукой, приближая и отдаляя изображение, время от времени восхищенно цокая языком.

— Ну и как вам мой подарок, господин Брендос? — поинтересовался я. — Вижу-вижу, что он вам очень понравился, — и, не дожидаясь ответа, направился в свою каюту.

Спускаясь с мостика, я думал, что башня меня изменила. Нет, не сама она — мои мысли о том, что все кончено, и мы останемся в ней навсегда. Вещи Древних — это всего лишь вещи. И какими бы ценными они ни были, есть ценности и подороже. Например, как все они обрадовались, когда я вернулся на корабль. «Иоахим Габстел» задерживался от расписания на несколько дней, и всем стало понятно: с ним что-то случилось. Так вот, их отношение ко мне и есть то, чего не купишь ни за какие деньги, и не разыщешь в древних руинах.

Ну а мне останется пластинка с изображение девушки, так похожей на Николь.

«Жаль, что ее не было у меня, когда я разыскивал Николь в Дигране, — пришла мне новая мысль. — Глядишь, и ее поиски оказались бы более удачными. И все же странный ты какой-то, Люк. То бежишь за тридевять земель, чтобы забыть о ней, то вновь надеешься ее разыскать. Ты хоть определись, чего тебе больше хочется. И еще этот пенал. Ведь не утерпишь же, вновь вызовешь ее видение, чтобы полюбоваться, но зачем тебе лишний раз душу-то рвать?»

В каюте я первым долгом извлек короткую абордажную саблю — подарок капитана Дезальеза. Когда за ужином я обмолвился, что купил бы ее за любые деньги, или обменял на какую-нибудь вещь Древних, слишком сабля пришлась мне по душе, тот только руками замахал:

— Сорингер, считайте ее подарком от Ост-Зейндской Торговой компании. Или от команды «Иоахима Габстела», если вам так нравится больше.

Затем, вероятно, при виде моей физиономии, а мне почему-то стало неловко, как будто я выпрашиваю ее, добавил:

— Ну право же, капитан Сорингер, я от чистой души.

И я не смог отказаться. Вот запал мне клинок в душу, и все тут, хотя какой из меня воин? Но как удобно он ложится в руку! И сталь весьма неплоха. Кто бережет лезвие в бою, когда все думы о том, чтобы выжить? Да и потом, в темноте пещеры, ей немало о камни досталось. Но хоть бы одна зазубринка появилась!

Аделард однажды рассказывал, разговорившись, обычно он молчит. Приходит партия оружия из одной мастерской, и мастер один сработал, и сталь на клинки пошла одинаковая, но случается, попадаются такие, как будто на заказ изготовлены, из самых наилучших материалов.

«Или Ансельму саблю подарить? Его давний подарок — складной матросский нож остался у навигатора Габстела, так уж получилось».

После стука вошел Амбруаз. Почему-то он даже бровью не повел, застав меня посреди каюты с обнаженной саблей в руках:

— Капитан, может быть, отужинаете?

— Да-да, конечно! — с воодушевлением закивал я.

Знал бы ты, сколько раз я вспоминал твою стряпню. Причем не только в пещере, когда взгляд надолго начал задерживаться на сапогах из толстой добротной свиной кожи.

С самого утра ко мне заявился Аднер. Глядя на него, я вспомнил слова Рианеля: с Барни что-то не так. И действительно, наш ученый-изобретатель выглядел олицетворением печали и рассеяности. Ко всему прочему присутствовал еще и жалобный взгляд побитой собаки, наказанной хозяином ни за что.

В ответ на мое приглашение, он уселся за стол, и о чем-то накрепко задумался.

Подождав некоторое время, я кашлянул в кулак. Не тут-то было, Аднер по-прежнему витал где-то в облаках.

То, что он сейчас заявит: «Господин Сорингер, обстоятельства сложились таким образом, что мне придется покинуть корабль», мне и в голову не пришло беспокоиться. У него другая проблема, и в скором времени я попытаюсь ему помочь. Совсем избавить от нее у меня не получится, ему никто помочь не в состоянии, по крайней мере, здесь, в Эгастере, но облегчить его боль сумею наверняка.

Выждав еще минуту, мне пришло в голову действовать самому:

— Барни, — окликнул я его, — вы что-то хотели?

Аднер встрепенулся, ошалело посмотрев по сторонам, соображая: где же он находится?

«Надо же, как его!.. — изумился я. — И кто бы мог подумать?!»

— Господин капитан, тут такое дело… — начал он, явно смущаясь.

Знаю, какое именно дело, и в этом случае мне удастся помочь ему полностью.

К кузнецу Аднер ходил вместе с Гвенаэлем, и тот рассказал все подробности. Аднер торговался неистово, но кузнец был неумолим, так что помимо денег, выданных ему навигатором, Барни пришлось выложить и свои. Но, тем не менее, золота все равно не хватило.

Я положил перед ним на стол горстку золотых ноблей:

— Расплатитесь с кузнецом, а остальное пусть будет ваше.

— Спасибо, господин Снорингер, — переиначил он мою фамилию, но я даже поправлять его не стал.

— Знаете, Барни, — начал я, поднимаясь из-за стола, и приближаясь к полке, — в Опситалете, на вечере в доме Гаруэла Кнофта, я повстречался с Роккуэль.

— Правда? — живо встрепенулся он.

— Истинная правда, Аднер. Так вот, она попросила передать вам привет и вот эту розочку.

Протягивая ему цветок, я сделал вид, как будто слегка Роккуэль к нему приревновал.

Глядя на него, мне стало немного неловко за свою ложь. Но с другой стороны, как знать, вдруг судьба заставит их встретиться снова. И возможно тогда он вместо того, чтобы скромно вздыхать в сторонке, проявит большую решимость. Подойдет к ней, поговорит, объяснится. Ведь Аднер хороший человек, и действительно, недалеко то время, когда его имя прогремит по всему герцогству, а то и на весь мир. Ну и чем он тогда будет ей не пара?

Что же касается самой Роккуэль… Несмотря на избалованность, девушка умна, и потому, узнав все подробности, она не станет над ним надсмехаться. Возможно, мягко ему откажет, может быть, что-то еще. Но смеяться над ним, нет, такого не случится. В том случае, если она еще умнее, чем я о ней думаю, Роккуэль даст ему малую толику надежды. Так, на всякий случай, жизнь, она порой делает неожиданные повороты.

Видя, что Аднер пытается выяснить подробности нашей встречи в мельчайших деталях, мне пришлось мягко выпроводить его, окрыленного, прижавшего розочку к груди из каюты, сославшись на срочные дела.