Александр Пономарёв - Основной компонент [litres]

Спустя четверть минуты из-за поворота показался полугусеничный бронеавтомобиль «Ганомаг» с пусковыми контейнерами системы залпового огня на угловатых бортах. В открытом корпусе находилось семь пехотинцев: один стоял за укрытым бронещитками пулеметом, остальные сидели на идущих вдоль кузова узких скамейках.

Бронетранспортер полз с черепашьей скоростью. За ним нанизанными на нитку бусами плелись тентованные грузовики с эмблемой-зигзагом на радиаторной решетке. Всего я насчитал пять штук, значит, наш отряд мог пополниться человек на семьдесят, не больше. Замыкал колонну трехколесный БМВ Р-75 с пулеметчиком в коляске и еще одним пехотинцем позади мотоциклиста.

Я дождался, когда броневик приблизится к дереву, привстал на колено и закинул базуку на плечо. Через несколько мгновений в прорези визира показалась наклонная бронеплита моторного отсека. Я задержал дыхание, крепче вдавил упор в плечо и нажал на спусковой крючок.

Ракета с ревом вылетела из ствола. Через секунду на месте бронеавтомобиля с оглушительным грохотом вспухло желто-красное огненное облако, из которого во все стороны полетели гнутые железяки.

Слева и справа захлопали одиночные выстрелы – это морячок и француз били из трофейных карабинов. Алексей стрелял по экипажу мотоцикла, а Луи дырявил кабины грузовиков.

Я отбросил ненужную теперь трубу гранатомета, подхватил автомат и перевалился через край плато. Притормаживая каблуками сапог, покатился вниз по склону. Впереди шумным потоком неслась каменная река. Отдельные обломки горной породы то и дело выскакивали из серой массы лососями на нересте и снова сливались с грохочущей лавиной.

Страха не было. Вместо него внутри меня поселилась холодная ярость. Мне еще не доводилось стрелять из боевого оружия вне тира, но я неоднократно участвовал в срайк-больных сражениях и пейнтбольных битвах, а потому имел хоть какое-то представление о тактике ведения боя. Исторические реконструкции с применением тяжелой техники военного лихолетья тоже не прошли для меня даром.

Конечно, игры в войнушку – это не то же самое, что участие в реальных боевых действиях, но мне казалось, я справлюсь с поставленной самому себе задачей. Возможно, моя уверенность зиждилась еще и на том, что я, путем слияния наших с реципиентом сознаний, получил опыт и навыки барона. Валленштайн оказался парнем не промах. Он не только метко стрелял из всех имеющихся на вооружении немецкой армии типов личного стрелкового оружия, но и умел обращаться с пушками полевой и зенитной артиллерии.

Из «опелей» горохом посыпались пехотинцы. Огрызаясь автоматным огнем, они попытались спрятаться за грузовиками, но это удалось не всем. Партизаны стреляли на удивление метко. Число валяющихся в разных позах на каменистой дороге фигурок в серых шинелях стремительно росло.

Один из уцелевших фашистов выхватил из сапога гранату, сорвал колпачок с рукоятки и выдернул запальный шнур.

Я вдавил спусковой крючок. «Шмайссер» торопливо затрещал, плюясь облачками серого дыма. Пули отбросили пехотинца на борт грузовика, он зацепился рукавом за обвязку тента да так и остался висеть. Граната выпала из мертвой руки. Пару секунд спустя раздался звонкий хлопок. Осколки защелкали по камням, колесным дискам и бортам машин. Один из рваных кусочков металла просвистел у меня над ухом – я даже почувствовал исходящий от него жар – и вонзился в кучу щебня за моей спиной.

Петляя, как заяц, и стреляя короткими очередями, я добрался до первого грузовика в цепочке, присел, прижимаясь левым боком к остывающему мотору. За спиной чадил горящий бронетранспортер. Языки пламени с треском лизали его развороченные борта, пожирая пузырящуюся на изувеченном металле краску.

Я поменял почти пустой магазин, передернул затвор и, держа ствол «шмайссера» перед собой, медленно пошел в обход «опеля». На плато все еще подавали голос карабины, неподалеку трещали автоматы пехотинцев. Щелкали по камням пули, с истерическим визгом уходя в рикошет. Иногда звонко хлопали гранаты.

Выстрелы раздавались все реже, а когда я поравнялся с задним бортом грузовика, так и вовсе затихли. Я постоял немного, прислушиваясь к шорохам внутри кузова: вдруг там кто-то щелкнет затвором или лезвие ножа со змеиным шипением полезет из ножен. Тихо. Только слышны чьи-то сдавленные голоса. Кто-то шептался чуть слышно, а что – не разобрать. Я сделал шаг, просунул в кривую щель ствол автомата и резким рывком отбросил брезентовый клапан в сторону.

Пронзительный вопль врезал по ушам. Из темноты кузова на меня прыгнул пехотинец с ножом в руках. Не ожидая атаки, я не выстрелил и уже в следующий миг очутился на земле.

Немец взмахнул ножом. Короткий солнечный блик на отполированном до блеска лезвии – и железо громко лязгнуло о железо. Сыпанули искры. На месте, где сталь клинка скользнула по затворной коробке, осталась глубокая вмятина.

На мое счастье, нож попал в щель между складным прикладом и корпусом автомата. Резким рывком я обезоружил противника, врезал ему стволом по зубам, отшвырнул бесполезный сейчас «шмайссер» и обеими руками вцепился в фашиста.

Мы катались по земле, рыча, как звери, и мутузя друг друга кулаками. В какой-то миг фриц положил меня на лопатки, схватил руками за горло и начал душить. Я елозил ногами, выскребая каблуками сапог канавки в каменном крошеве, хватал солдата за руки и пытался выдавить ему глаза.

Наци отреагировал на мои попытки скинуть его с себя тем, что усилил давление. Силы стремительно таяли, я задыхался и хрипел, шаря руками по земле. Пальцы нащупали кусок гранита. Я собрал остатки сил, схватил увесистый обломок глыбы и с грохотом обрушил его на каску противника.

Удар оказался такой силы, что ремешки каски лопнули, и она слетела с головы фрица. Хрипя и кашляя, я сбросил с себя ошеломленного немца, извернулся ужом и снова ударил его камнем по голове. Потом еще раз, еще и еще. Выбитые зубы и кровавые ошметки летели во все стороны, внизу противно чавкало и хлюпало. Мои руки, лицо, одежда давно уже выпачкались в алом, а я все орал, бил и никак не мог остановиться.

Кошмар закончился, когда Алексей вырвал липкий от крови булыжник из моих рук и за шиворот стащил меня с трупа.

– Товарищ полковник, успокойтесь! – Видно, я все еще был не в себе, потому что моряк отвесил мне звонкую затрещину и сильно встряхнул за грудки: – Все кончено, товарищ полковник! Мы победили!

Сидя на холодных камнях, я смотрел в одну точку и ничего не видел, кроме кровавых кругов перед глазами. Цветные окружности водили хоровод, расплывались в стороны и снова сбивались в кучку. В голове стоял звон. Учащенный пульс гулким стуком отдавался в ушах.