Руслан Агишев - Диверсант Петра Великого [litres]

Вот теперь уже заржали мы. Больно уж смешной в этот момент вид был у цыгана, начавшего хвастаться своими похождениями.

– …А помню дочу одного дьяка. Пышногруда, бела лицом. – Он даже причмокивать начал, рассказывая об очередной своей победе на любовном фронте. – Коса до земли… А как посмотрит на тебя, все на свете забудешь и жизнь сразу же отдашь. Ох уж я побегал за девицей…

Глядя на раскрасневшегося цыгана, я решил завершать наши посиделки. Дел впереди было невпроворот, а времени – всего ничего.

– Ладно, Пали, хватит нам сказки рассказывать.

Тот переменился в лице, словно его оскорбили в его лучших чувствах; он даже глубоко вдохнул, набирая побольше воздуха, чтобы что-то мне ответить.

– Хватит, я сказал. Теперь слушайте… Ночью мы хорошо поработали. Поэтому сегодня и завтра отдыхайте. Бражничайте, но в меру. Кто набедокурит, спрошу особо. – Я обвел глазами притихших мужиков. – И помните, со мной не пропадете. Боярыч, вон, за смерть своих родных с обидчика спросил. Дайте время, в серебре, а может, и в золоте ходить будете… Боярыч, выйдем.

Оставив остальных одних, мы вышли на улицу.

– Не сомневайся, Данилыч, верен буду не хуже пса… Я же удавиться хотел, так тяжко мне было. Не мог я больше землю топтать, пока этот аспид живет. Как зверь рычал в темнице, кандалы грыз, – с болью в голосе шептал парень. – Я спать не мог. Как очи прикрою, так сразу матушку с сестричками вижу. Стоят они, худенькие, бледненькие, как березки белые, и ручки ко мне тянут, хлебушка просят. Я ведь на коленях перед ним стоял, сапоги его целовал. Просил хоть месячишко нам дать, чтобы куда приткнуться. Рабом верным обещался быть. Ирод же этот в один день всех их погнал на улицу. Приказчики его, как цепные псы, над добром стояли. Ни одежи какой лишней, ни припасов не дали взять. А куда матушка с двумя дитями пойдет в хляби такие? На паперть даже не возьмут… Потом узнал я, что матушка постыдным делом заниматься стала, чтобы детей прокормить.

Он замолчал на какое-то время, словно ему не хватало воздуха, чтобы рассказывать дальше.

– Я, Данилыч, Бога за тебя молить буду, что спросить мне с ирода позволил. Знаю, что не по-христиански это, но не мог я иначе. – Тут он горько ухмыльнулся. – Так что должник я твой по гроб жизни. Что скажешь, то и сделаю…

После этого разговора мне стало ясно, что с боярычем у меня проблем не будет, а через него и с остальными.

Оставшуюся часть ночи я почти не спал. По всей видимости, разговор «по душам» с боярычем меня слишком сильно взбодрил. Развалившись в своем углу, за печкой, я ворочался, пока, наконец, мне это не надоело.

– Все бока отлежал, – буркнув, я сполз с печки и устроился за столом, запалив лучину. – Значит, посидим покумекаем…

Мной уже было давно замечено, что наилучшим средством от бессонницы является строительство планов на будущее. Собственно, вот и пришло время воспользоваться этим инструментом. «…Ближайшая моя задача проста – поразить Петра. По сути, он еще мальчишка. Несмотря на все его замашки, непростой характер, мужиковатость, взрослые запросы, царь еще остается мальчишкой, который падок на все необычное». В чем-то он мне напоминал обыкновенную сороку, которая собирает и тащит в свое гнездо все блестящее и яркое. Для Петра же таким ярким и блестящим было все то, что резко отличалось от старорусского, патриархального в быту, науке, искусстве, военном деле… С юношеским максимализмом и горячностью он старался все это притянуть в жизнь государства. «…У них, в Европе, курят табак, значит, и мы должны! Они платье короткое и удобное носят, значит, и нам такое нужно! Бабы у них по домам затворницами не сидят, значит, и у нас должно быть так же! Бороды у них не в почете, значит, и нас так же должно быть! Солдаты у них башмаки носят, значит, и у нас будут!» И так во всем и везде…

В учебниках будущего будут писать, что все предшествующее развитие страны подготовило появление великого реформатора. Мол, Петр I видел отсталость России по сравнению с известными ему западными странами, хотел модернизировать все стороны ее жизни. Я же скажу на это, что дело обстояло совершенно иначе. Не было никакого гениального и прозорливого Петра Алексеевича, который с младых ногтей болел за Россию и желал избавить ее от технологической отсталости. «Не знаю, каким он станет через пять, десять или пятнадцать лет, но сейчас он еще сынок, сопляк! О каком там плане реформ, стратегии модернизации можно вести речь? Сейчас Петр взрослеющий юнец! Любознательный, увлекающийся, жестокий, упрямый юнец, который мечется из стороны в сторону, как сайгак! Вчера он вместе с солдатами штурмовал стены ненастоящей крепости, сегодня – с упоением посвящает себя токарному делу, завтра – ночами напролет изучает звезды, послезавтра – упорно штурмует корабельное дело…»

Долго я так сидел за столом, освещаемым неровным светом горящей деревянной лучинки. В моей голове крутился водоворот из фактов, дат прошлого, настоящего и будущего, центром которых был царь Петр. В конце концов, когда за окошком начало светать, мне удалось для себя выявить некое подобие формулы своих дальнейших действий.

– …Удивил, значит, победил. Заинтересовать Петра можно только так, и никак иначе. – Я встал с места и потушил лучинку. – Что ж, тогда нам всем предстоят веселые деньки. Эх, солдатики, мои солдатики, вы даже не догадываетесь, что вас ожидает… утром. Стоп, утро-то уже, считай, наступило, – из окна действительно в комнату падали первые лучи солнца. – Черт, что же тогда я жду?!

Охватившая меня жажда деятельности никак не хотела проходить, и я решил не терять времени. Выбравшись на улицу, тут же направился в сторону соседней избы, где расквартировались мои солдаты. Это была полуразвалившаяся халупа с лохматой соломенной крышей.

Едва войдя внутрь, я тут же отшатнулся от ударившего в лицо ядреного запаха. В невообразимый коктейль здесь слились запахи от мужского пота, прелых тряпок и перебродившей браги, от которых едва глаза не слезились. Правда, после нескольких вдохов и выдохов стало чуть легче.

– Дрыхните, лодыри. Сейчас я вам покажу… – Осталось лишь посильнее вдохнуть и со всей силы гаркнуть: – Подъем! Встать, волчий корм! Быстро встать!

Лежавшие вповалку тела поднялись не сразу. Одни мычали, другие стонали, третьи кого-то проклинали.

– Что за вид, чудо-богатыри?! Опять пили вчера? – Взять стоявшее на полу ведро и опрокинуть его на барахтавшихся людей на полу было делом нескольких секунд. – Взбодрились, черти полосатые! Встать и привести себя в порядок, а потом на занятия! Что хрипите? Не встанете сей же час, хату запалю.

«Чудо-богатыри», с опухшими и помятыми рожами, смогли построиться во дворе лишь через полчаса. Я раза три-четыре прошел вдоль строя, переводя недовольный взгляд с одного на другого. «Вот же уроды! Сидят здесь в тепле, на всем готовом, грязь не месят, как остальные. Копейку еще им обещал… Чего им не хватает? Похоже, добр я к ним слишком. Не видят они во мне офицера». Долго сдерживаться мне не удалось.