Юрий Корчевский - Щипач [litres]

– А кем ваш супруг был?

– Ротмистр, пусть земля ему пухом. Не бедствовали, но и не шиковали. Государь хорошее жалованье платил. А как погиб супруг, я пенсию получать стала. Жаль вот, деток завести не получилось.

Расчувствовалась хозяйка, всплакнула. Алексей укорил – зачем про супруга просил рассказать? Если бы не этот «прокол» Алексея, то и вовсе знатные посиделки получились. Как-то отмяк душой Алексей.

Но через месяц хозяйка умерла. Пришел Алексей со службы, а Мария Филипповна не встречает, к вечернему чаю не вышла. Постучал в дверь, вошел.

– Что-то худо мне, сердце прихватило.

Встревожился Алексей. Хозяйка периодически жаловалась на боли в сердце. Но в поликлинику почему-то не шла. Засуетился Алексей. На улицу выбежал, нанял пролетку, помог хозяйке спуститься, в больницу отвез – имени Пирогова, на набережной Фонтанки. Самая близкая к дому. Была открыта в 1860 году как Крестовоздвиженская община сестер милосердия и возглавил ее знаменитый хирург Н. И. Пирогов. В приемном покое старушку осмотрели, госпитализировали.

На следующий день, после службы Алексей сразу в больницу направился. Не понравился ему внешний вид хозяйки – бледна, губы синюшные. Здание старинное, палаты огромные, на сорок коек, целые залы. А Мария Филипповна рукой машет, просит нагнуться.

– Чувствую себя плохо, Ваня. Смертушка моя подходит.

Алексей сразу в ответ:

– Да что вы! Здесь больница хорошая, на ноги поднимут быстро.

– Выслушай. Пообещай, что исполнишь.

– Обещаю.

– В изголовье моей кровати шкатулка. Там деньги на похороны. Молчи! Нет у меня близких. Христа ради прошу – схорони по-христиански. Муж у меня на Смоленском православном кладбище, на Алексеевской дорожке упокоен, фамилия его Киреев. Запомнишь?

– Конечно. Да что вы себя…

– Наклонись, – почти прошептала. – Под могильной плитой наши родовые ценности. Забери, но власти не отдавай, от дьявола она. Можешь…

Не договорила хозяйка, выдохнула и закрыла глаза навеки. Вроде чужая, но привык к ней Алексей, как родная стала. Едва слезы из глаз не потекли, хотя уже много смертей повидал и мог себя контролировать.

Отпросился у Киселева на два дня. Сначала на кладбище, в бюро ритуальных услуг. Копка могилы, гроб, венок, катафалк. Смоленское кладбище одно из старейших, действует с 1738 года, расположено на Васильевском острове, между 18-й и 23-й линиями. Здесь есть и православный участок, самый большой. И лютеранский, и армянский. В братской могиле упокоены нижние чины лейб-гвардии Финляндского полка, которые погибли при взрыве в Зимнем дворце, устроенном Степаном Халтуриным. Среди индивидуальных захоронений – могила Арины Родионовны, няни А. С. Пушкина. Первая могила кобзаря Тараса Шевченко, позже его прах перенесли в Киев. Знаменитого гидрографа Вилькицкого, чьим именем назван пролив. Изобретателя аэроплана А. Ф. Можайского.

Договорился со священником об отпевании, хотя сильно рисковал, мог вылететь из партии, затем из органов. Выручили деньги, накопленные Марией Филипповной. Предусмотрительной оказалась. Впрочем, многие пожилые люди собирают деньги, готовят платье или костюм для погребения. Мрачная, но неизбежная сторона жизни.

Проводить Марию Филипповну пошли две старушки, ровесницы хозяйки, да сам Алексей. Он венок нес, на погребении сказал короткую речь.

Квартира сразу как-то опустела. Самое занятное, что через неделю его повесткой пригласили в жилкомхоз, вручили ордер на квартиру.

– Хозяйка ваша из «бывших» была. А на вас ходатайство есть из управления милиции при НКВД. Так что владейте!

Зачем заселяться, если он уже живет в квартире больше полутора лет? Значит, не зря становился в жилищную очередь. Свое жилье, тем более бесплатно, да где – в самом центре города, на Васильевском острове, ныне цены на квартиры там баснословные.

Уголовный розыск занимался делами серьезными. Скупка краденого или самогоноварение – это стезя милиции. По линии уголовного розыска убийства, разбои, грабежи, кражи с большим ущербом, особенно если потерпевшим было государственное предприятие, а не частное лицо. Значительно позже, после войны из уголовного розыска выделился ОББ – отдел по борьбе с бандитизмом, «убойные» отделы, занимающиеся расследованием убийств, особенно тех, что всколыхнули какой-то регион, а то и страну. При любом строе всегда будет прослойка людей, ставящих себя вне закона или над законом. Для таких главное – собственное «я». Таких «беспредельщиков» Алексей ненавидел.

Чувства скрывал, но если была возможность, стрелял наповал или старался так ранить, чтобы сделать инвалидом. Вовсе не кровожадным был, но зачастую суды «оступившимся пролетариям» давали маленькие сроки, и безжалостные грабители, у которых руки иной раз по локти в крови, вскоре вновь выходили на свободу или бежали из лагерей.

Лагерь никогда не исправлял, вопреки лозунгам большевиков. Но заключение на какое-то время избавляло общество от гнилого балласта. Алексей же искренне считал – зачем кормить гниду за счет народа, если он после отсидки продолжит творить зло? Убей бешеную собаку, и жить добропорядочным гражданам станет легче.

И подтверждение своим мыслям видел каждый день. Однажды ближе к вечеру, когда уже казалось, что день закончился без происшествий, зазвонил телефон. Звонок никогда не раздавался по приятному поводу, а всегда извещал о проблеме, о бессонной ночи, о разыгравшейся трагедии. Киселев, сидевший в общей комнате, а не в своем кабинете, снял трубку, выслушал, бросил короткое:

– Выезжаем!

Он еще трубку не успел положить на аппарат, а сотрудники уже надевали куртки, проверяли оружие.

Киселев мужик пробивной, через хозяйственное управление выбил «Форд-А», кабриолет со складным верхом, выпускаемый по американской лицензии. С 1932 года на его основе стали выпускать ГАЗ-А, как упрощенный вариант. С 1936 года эксплуатацию «Форда» запретили, постановили сдать их в обмен на ГАЗ-А с доплатой. Крепкая машина и просторная. Кроме шофера влез весь уголовный розыск, все шесть человек.

Уже в машине Киселев, обернувшись с переднего сиденья, сказал:

– Едем на «Большевичку». Там, похоже, псих с оружием женщин в заложницы взял.

Удивились оперативники. Давненько таких преступлений не было. Насколько помнил Алексей, даже статьи такой в Уголовном кодексе не было. Срок давали за незаконное ношение оружия – холодного или огнестрельного, за разбой или хулиганку, если обошлось без жертв. «Большевичка» была государственной фабрикой женской одежды, большинство персонала – женщины. Из мужиков только слесари-наладчики да директорат.

Подъехали к заводу, на проходной их встретил главный инженер.

– Быстрее, товарищи! Негодяй заперся в цеху раскроя, периодически выстрелы слышны.