Юрий Корчевский - Щипач [litres]

Отошел на берег реки, уселся. Крышку снял с трудом, при помощи ножа. Вытряхнул часть содержимого на ладонь! Ничего себе! Два перстня – мужской и женский, с мелкими бриллиантами. А еще цепочка удивительного плетения и довольно увесистая. Были еще серьги и другие предметы. Ссыпал все в банку, крышку закрыл. Ценности – это хорошо, несгораемый запас для тяжелых времен. Но в советское время перевести в рубли тяжело. В официальных скупках при ювелирных магазинах требуют документы и платят по весу золотого лома, хотя зачастую работа ювелира стоит намного дороже, взять того же Фаберже. Но и в советские времена были скупщики «рыжья», как называли золото. Только их знать надо, с незнакомым человеком они разговаривать и вести дела не будут, потому как сроки по статьям за валютные махинации или с драгметаллом очень серьезные. Не любит государство конкурентов. Золото или валюта нужны для внешнеторговых операций, а рубли – всего лишь бумажки, которые государство может напечатать в любом количестве.

Иваново стояло на реке Уводь, притоке Клязьмы, которая являлась левым притоком Оки. Алексей по прибытию в Иваново на вокзале расписание поездов видел – всего два пассажирских. Ближайший – ночью. Решил не ждать, спустился к урезу воды, окликнул лодочника:

– Эй! Выручи!

Лодочник подгреб.

– А что надо?

– Мне бы до Клязьмы добраться.

– Ох ты! До нее часов пять ходу, так это по течению.

– Сто рублей дам!

– Садись! – махнул рукой рыбак.

На дне лодки два окунька в сетке сиротливо лежали. Лодочник уже пожилой, для него и такая рыбка приварок, да хоть кота накормить. Рыбак налег на весла. По течению, да под веслами лодочка шла ходко. Когда рыбак уставал, снижал темп, а то и отдыхал. В это время за весла садился Алексей. Разминка знатная, до седьмого пота. Зато к впадению Уводи в Клязьму прибыли как-то незаметно, уже под вечер. Рыбак подогнал лодку к берегу, Алексей, как и уговаривались, рассчитался. Довольный заработком лодочник спросил:

– А тебе куда надо?

– В Рязань.

Почему так ответил, сам не понял. Не потому ли, что сам из рязанских краев?

– Тут пароходы ходят, и грузовые и пассажирские. Подавай сигналы кепкой, если повезет – возьмут.

Засомневался Алексей. Пароходу к берегу подойти сложно, может на мель сесть. И снова везение. Вниз по течению колесный пароход идет, шлицами огромных колес по воде шлепает.

– Батя, подбрось до парохода, не докричусь я до него.

– Ладно уж, не бросать же тебя.

Подплыли к пароходу. Капитан на палубу вышел, рупор жестяной ко рту приставил:

– Эй, на лодке! Под гребные колеса попадете! Освободите фарватер!

– Мне бы до Оки добраться, а лучше до Рязани.

– У меня судно грузовое, без удобств!

– Согласен!

С низкой палубы матрос сбросил веревочный трап. Алексей ручку «балетки» в зубы, поднялся. С непривычки неудобно, трап крутится. Лодочник отчалил сразу.

– По какой такой надобности в Рязань? – спросил капитан.

– На работе несколько свободных дней выдалось, к родне надо съездить.

– А то, если в командировку, у меня квитанции не будет. Место в каюте с экипажем. За дорогу с харчами, три червонца.

Чтобы капитан не сомневался, Алексей ему сразу деньги отдал. Матрос в каюту провел. Грязновато, на всем – мебели, постели – тонкий слой угольной пыли.

Пароход, скорее всего, еще дореволюционной постройки, котел топится углем, а не топочным мазутом, да и привод не винтами, а гребными колесами. Но Алексею торопиться некуда. По расписанию у экипажа ужин. И Алексея в кают-компанию пригласили.

Камбуз маленький и кок женщина. На удивление еда вкусной оказалась. А после еды – спать, работа на веслах сну очень способствует. Утром, после завтрака, на палубу. Сначала интересно было, потом продрог. На реке свежий ветерок и влажно, пробирает. В каюте скучно, немногочисленный персонал по рабочим местам стоит, вахту несет. Ночью пароход у берега на якоре стоит, ибо бакены, обозначающие судовой ход, редки, да и не горят.

Пока плыл, мучился вопросами. Где раздобыть настоящие документы? Где жить, где работать? Понятно, что под своей фамилией нельзя. От НКВД, если оно всерьез искать будет, не спрятаться нигде. Если только в лагере, получив срок или в армии. Сейчас Советский Союз боевых действий не ведет, до боев с японцами еще пять лет, и призыва в армию нет. В лагерь? Вполне можно по хулиганке, на полгодика. Тем более туда берут и без документов. Как назовешься при аресте, такую фамилию в справке при освобождении и получишь. По этой справке в милиции паспорт выдадут, но для знающих людей при первом же взгляде понятно – сидел, ибо серии паспортов специальные. С такими паспортами не на всякий завод или фабрику возьмут.

В общем – тяжкие мысли одолевали. Он даже толком не знал, почему в Рязань потянуло. Что он хотел увидеть, если еще матери на свете нет, а про деда своего он только знает, что погиб на войне и последний треугольник от него в начале сорок второго года был, а потом похоронка. Сейчас бы куда-нибудь в Сибирь, в глухой поселок, а то и заимку.

После революции туда ссылали «бывших», кто убежать за границу не успел или кого по недогляду или недоразумению не расстреляли. Народ в тех местах на Советскую власть косо смотрит и не выдаст. А прокормиться охотой или рыбной ловлей можно. Начальный капитал в виде золота ротмистра есть. Решил – взглянет на родные места и в Сибирь, подальше.

Приняв решение, успокоился. А только никто знать свою судьбу не в состоянии. К своему родному городу Спасск-Рязанскому подошли вечером. Капитан у деревянной пристани ошвартовался. Город маленький, шесть с половиной тысяч население всего, каких тысячи на Руси. До 1929 года именовался Спасск, потом большевики добавили Рязанский, но жители так и продолжали именовать Спасском. От областной столицы – Рязани, всего пятьдесят пять километров, а уклад жизни совсем иной, патриархальный.

Утром попрощался с капитаном и сошел на берег. Зачем он здесь, если времена другие? Вокруг незнакомые дома, названия улиц.

Присел на скамейку. Мысль мелькнула – пароход пока не ушел, только разводит пары, из трубы черный дым валит. Время раннее, город только просыпается, единичные прохожие пробегают, ежатся под ветерком. Откуда дедок взялся, Алексей не видел, но сразу его узнал. Шляпа, старомодные круглые очки, трость. Присел на скамейку, с хитрецой на Алексея поглядывает. Похоже – встреча важная, в первую очередь для Алексея.

– Ну что, милок, поумнел, набрался мудрости?

– Опыта набрался, жизнь ценить стал и маму.

– Разумные речи слышу. Так и быть, вернешься ты к себе. Только что на каникулы домой приехал. Ни танцев еще в доме культуры нет, ни драки. А дальше тебе решать, какую дорогу выбрать.