Игорь Журавлёв - Метанойя

— Назовите фамилии тех людей, волоски которых вы уже передали Володе.

— Васьков, Саминь, Зверкович и Шевченко.

— Вы в курсе, что все они умерли?

— Да.

— Это из-за того, что вы передали Володе их волосы?

— Я точно не знаю, но думаю, что это Володя их убил.

— Почему так думаете?

— Он очень странный и страшный. Умеет много всего непонятного и жуткого.

— Чьи еще волосы вам удалось собрать?

— Ничьи. Пока не получается, нет удобного момента.

— Какое еще задание вы получили?

— Достать волосы Председателя КГБ Путина. За его волос Володя пообещал сразу десять тысяч.

— Вам удалось это сделать?

— Нет.

— Опишите Володю.

И здесь Петров замолчал.

— В чем дело, Петров?

— Я… я не могу.

— Что вы не можете?

— Не могу описать Володю.

— Почему?

— Не знаю. Я его не вижу и не помню, как он выглядит.

Егор откинулся на спинку кресла и задумался.

— Как и где вы встречаетесь?

— Когда у меня увольнительная, я звоню ему по телефону, и он назначает встречу на одной из станций метро.

— Телефон помните?

— Да.

— Произнесите его вслух и запишите вот здесь, — и Егор пододвинул Петрову лист бумаги и авторучку.

Тот четко произнес вслух номер телефона, потом записал его на бумаге и опять застыл, уставившись куда-то в пространство.

А Соколов думал о том, что делать. И придумал следующее: а чего я голову себе ломаю, когда есть гений сыска Немирович? Не могу же я хвататься вообще за все дела сам? Это его дело, пусть он им и занимается. Он поднял глаза на Петрова:

— Сергей, слушайте меня внимательно. На счет "три" вы полностью и навсегда забываете все, о чем мы говорили здесь до этого: раз, два, три. Вы будете помнить следующее. Я вызывал вас как психолог на профилактическую беседу. Спрашивал вас о том, как вам служится, нет ли каких-то проблем с адаптацией, расспрашивал об отношениях с сослуживцами и командирами. Угостил чаем с печеньем. Вы сказали, что у вас все хорошо, пожаловались на большие физические нагрузки. Сказали, что очень устаете. Я пообещал помочь. Вы поняли?

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

— С этого момента вы прекращаете собирать волосы по заданию Володи. Когда узнаете место и время следующей встречи, придете ко мне на прием и пожалуетесь на постоянные недосыпания. При встречах с Володей объясняйте отсутствие результатов тем, что нет подходящего случая. После каждой встречи с Володей приходите ко мне и жалуетесь на усталость. Все ясно?

— Так точно.

Повозившись еще немного, он поставил ментальный блок на тот случай, если "Володе" или кому другому удастся каким-то образом разговорить Петрова. В этом случае, при попытке рассказать об их встрече Сергей впадет в кому, из которой его сможет вывести только он сам. Он только недавно научился ставить такие блоки, в очередной раз пробуя экспериментировать со своим даром. Вот как раз случай попрактиковаться предоставился.

Так, вроде всё.

— Внимание, Сергей! Сейчас вы выйдете за дверь и будете помнить только то, что я велел вам помнить. Вы свободны.

— Есть. Разрешите идти?

— Идите.

Рядовой Петров встал и вышел из кабинета. Уже на улице он подумал, что надо чаще заходить к этому психологу. А что? Тихо, спокойно, разговор ни о чем, кресло удобное, чай вкусный. Да и печенье тоже. А причину он придумает: бессонница там или усталость. Серега улыбнулся и отправился в общежитие.

А в это время старший лейтенант Соколов позвонил полковнику Немировичу:

— Николай Вениаминович, у меня для вас есть подарок. Я выслал спецкурьера, встречайте. Надеюсь, то, что он вам доставит, сдвинет, наконец, дело с места.

Через два часа Немирович расписался в ведомости о доставке и распечатал обещанный сюрприз. В свертке оказалась пластиковая коробочка с магнитофонной кассетой МК-60-2, производственного объединения "Свема". Николай покрутил кассету перед глазами, хмыкнул и полез в шкаф, где у него, как он помнил, хранился кассетный магнитофон "Электроника-322".

Через сорок минут, дважды прослушав запись допроса рядового Петрова и прочитав приложенный к кассете лист бумаги, где Соколов описал предпринятые им меры, он вызвал к себе капитана Яковлева, одного из спецов своей группы. Через минуту тот уже заглянул в кабинет.

— Разрешите, товарищ полковник?

— Заходи, Григорий Сергеевич, присаживайся.

Тот прошел к столу и сел напротив Немировича.

— Григорий Сергеевич, ты чем сейчас занимаешься?

— Ну-у…

— Понятно. Есть для тебя работа.

— Наконец-то! Честное слово, товарищ полковник, я уже, как тот конь, совсем застоялся.

— Ну, вот сейчас и поскачешь. Ты ведь у нас, в том числе, спец по наружке?

— Ну, было такое в моей практике.

— Отлично. Я тебе сейчас включу одну запись, прошу прослушать ее очень внимательно.

И Немирович в третий раз прокрутил запись допроса рядового Петрова.

— Твоя задача, Григорий Сергеевич — этот Володя. Найди его мне, понял?

— Так точно, товарищ полковник, найду. Никуда не денется.

— О месте и времени следующей встречи тебе сообщат. Так что, бери кассету и свободен. Оформишь кассету как вещдок, кстати.

— Понял.

— Ну, давай тогда, успеха тебе!

— Спасибо, товарищ полковник. Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

Когда Яковлев вышел, Николай Вениаминович принялся ходить по кабинету из конца в конец, барабаня пальцами по всему, что встречалось на пути. Так он думал. А подумать было о чем. Похоже, сбывались его самые худшие предположения и в деле замешаны такие силы, которые, скажем осторожно, отрицает марксистко-ленинское учение, которое, как известно, самое верное учение в мире, потому что оно правильное.

Но что это меняет для него лично? Да, по сути, ничего. Ему нужно найти убийц, а уж как с ними будут разбираться, и как их будут нейтрализовывать, это уже не его дело. Он сыщик, значит, должен искать и найти преступника. И он его найдет, кем бы он ни был! Тем более что на след он уже вышел. И Николай Вениаминович потер руки: расследование, похоже, сдвинулось с мертвой точки!

Майор Наталья Васильевна Норикова возвращалась из Ташкента. Сидя в кресле у иллюминатора "Ту-134" она вновь прокручивала в голове всё, что ей удалось узнать в Белоруссии и в Узбекистане. А узнать ей удалось многое, но вот как к этим сведениям относиться она пока не очень понимала. Более того, весь ее предыдущий как жизненный, так и профессиональный опыт молчал, как рыба. И так же выпучивал глаза. Сплошные загадки и вопросы без ответов.

Например, в селе Локно Гродненского района Белоруссии помнят семью Изюмовых, но уверены, что те были оседлыми цыганами. Варвара же Степановна везде записана как русская. Да и на цыганку она совершенно не похожа. Хотя это, конечно, ничего не значит, мало ли, кто там на кого не похож. Да и, к тому же, была война, оккупация, эвакуация, никакие документы не сохранились. А уж как там, в Ташкенте в детдоме написали — это большой вопрос. Но и этого мало. По общему мнению стариков, переживших войну, никого из их села не эвакуировали — не успели просто. А в семье Изюмовых и правда была дочка Варя, только вот всю семью, включая всех детей — и Варю в том числе, немцы расстреляли как унтерменшей в первые же дни оккупации. Нашлась даже женщина, которая дружила в детстве с Варей, более того — были лучшими подругами, и она уверяет, что лично видела ее труп. Говорит, никогда такого не забудет, как сейчас перед глазами стоит. Что, конечно, очень странно. Однако все показания свидетелей Наталья тщательно запротоколировала.