Игорь Журавлёв - Метанойя

И старлей положил трубку.

— Зачем судмедэксперт? — удивленно спросил генерал.

— Пригодится. Возможно, придется имитировать мою смерть. Пожалуйста, позвоните на КПП и прикажите пропустить полковника Немировича и судмедэксперта.

Генерал пожал плечами, потом кивнул и взял трубку телефона. Однако, позвонив, все же не удержался и спросил:

— Скажите, Соколов, как вам это удалось?

— Что удалось?

— Вы понимаете что — увернуться от пули и мгновенно оказаться у меня за спиной, с моим же пистолетом в руках?

— Учителя были хорошие, — улыбнулся Егор, — но, извините, товарищ генерал, я не имею права рассказывать.

— Даже командиру части? — удивился генерал. Но потом поморщился и добавил:

— Впрочем, вы правы, какой я теперь командир? Теперь я преступник.

— Успокойтесь, Антон Ильич, я вас преступником не считаю и рапорт на вас писать не собираюсь. Кто знает, что я бы сделал на вашем месте? А что касается остального, то вот, почитайте.

И Егор протянул свое удостоверение офицера. Генерал взял документ в руки и внимательно стал читать, пока взгляд его не остановился на строках: "Податель удостоверения является личным представителем Председателя КГБ СССР и подчиняется только лично Председателю КГБ СССР".

— Ну вот, — невесело усмехнулся Федотов, — теперь еще оказывается, что я покушался на жизнь личного представителя Председателя КГБ СССР. Но, пожалуй, это хоть как-то объясняет, почему им была нужна именно ваша смерть.

— Я прошу вас, Антон Ильич, держать это в тайне. Внешне пусть все останется так, как есть: я просто психолог Центра и не более того. И не бойтесь, я не поставлен сюда следить за вами, у меня совершенно другие задачи, не связанные напрямую с задачами Центра.

Генерал только кивнул, и в кабинете повисла тишина. Которая через минуту была нарушена голосом генерала:

— Если можете, простите меня, Егор Николаевич. Что на меня нашло, не знаю. Я просто не видел никакого другого выхода хотя бы попытаться спасти семью. Я и сейчас его не вижу и очень боюсь за детей и жену.

— Я знаю, — кивнул Соколов, — и извинения ваши принимаю.

Немирович, в подробностях ознакомившись со всей историей, думал недолго.

— Егор Николаевич, вы убиты.

— Согласен, — улыбнулся Егор.

— Акт о смерти сейчас подпишем. Тело вывезем, поместим в морге.

— Мммм…, - только и смог вымолвить Соколов.

— Думаю, заказчик захочет убедиться в смерти и посетит морг. Там мы его возьмём. Ну, или того, кого пошлют проверить. Через него выйдем на заказчика.

— А если никто не придет?

— Значит, придется организовать похороны, чего бы очень не хотелось, ведь тогда придется вводить в курс ваших родителей. В похороны без родителей покойного никто не поверит, согласитесь.

— Да уж, — Егор почесал лоб, — лучше бы без этого обойтись.

— Надеюсь, обойдемся без этого. Им нужно быстро убедиться в вашей смерти и, надеюсь, вернуть семью командиру части.

— Надеетесь? То есть…, - генерал Федотов опустил глаза.

— Антон Ильич, вы должны быть готовы ко всему, — ответил Немирович. — Обнадеживать вас не буду. Но надежда есть. Они ведь не убийцы, раз решили действовать чужими руками. К сожалению, наш Егор Николаевич не скрывается, свободно перемещается по городу, живет в своей квартире. Убить они его могли и без вас. Но не стали, переложили это на ваши плечи, хотя, повторю, надежнее это было сделать самим. Ведь был вариант, что генерал упрется, доложит и тогда товарища старшего лейтенанта достать будет гораздо труднее. Из этого я делаю вывод, что они не убийцы. А это дает хороший шанс на возвращение семьи в случае, если они убедятся в том, что Соколов мертв. Вывод?

— Нам надо их в этом убедить! — твердо ответил Федотов.

— Следовательно, Соколова в морг, вас — на Лубянку. Ну, если точнее, к нам в СИЗО, на Энергетическую. Вино красное есть?

— Что? — удивился генерал.

Немирович вздохнул:

— Вы как убили Соколова, задушили?

— Нет, застрелил.

— Если застрелили, должна быть кровь. Красное вино подойдет, накроем простыней, простыню польем вином, унесем Егора Николаевича, никто и не поймет.

— Понял! Есть вино, португальский портвейн, мне подарили на праздник какой-то, уж не помню, — Антон Ильич метнулся к шкафу.

— То, что надо, — открыв бутылку, сказал Немирович удовлетворенно, — темно-красное по цвету и густое по консистенции. Товарищ генерал, разрешите воспользоваться вашим телефоном?

— Конечно.

Через час из части выехали две машина. Одна — труповозка, с Егором внутри, лежащим на носилках и накрытом заляпанной подарочным портвейном простыней. В другой — черной "Волге" Немировича, публично выведенный из штаба в наручниках генерал Федотов.

Наталья Васильевна Норикова после работы зашла в гастроном, что находился совсем недалеко от ее дома, и сейчас ходила вдоль длинных рядов с фруктами, удивляясь их изобилию. Еще какой-то год назад такого даже в Москве представить было невозможно. Казалось, тут были фрукты со всех концов земли, и половина из них была Наташе незнакома. Остановив, наконец, своей выбор на связке бананов и парочке грейпфрутов, заплатила на кассе два рубля 16 копеек и направилась домой.

Заперев за собой дверь квартиры и, переобувшись в домашние тапочки, она сразу прошла на кухню, чтобы выложить покупки. Зажгла свет и громко вскрикнула, обнаружив сидящую за столом женщину. Женщина улыбалась и молчала.

— Вы кто такая? Как вы сюда попали? — еще не отойдя от шока, крикнула Наташа, одновременно узнавая в женщине Варвару Изюмову.

— Ну, кто я такая, думаю, вы узнали, — спокойно ответила та. — А попала я сюда через дверь. Я пришла к вам поговорить.

Наташа подошла к встроенной раковине кухонного гарнитура и прислонилась к ней, опершись сзади руками. Там была тревожная кнопка, установленная сотрудниками технического отдела, и она, не раздумывая, вдавила ее. Чувство опасности было очень сильным.

— Изюмова, думаю, вы в курсе, что я майор госбезопасности? Вы представляете, что будет с вами за незаконное проникновение в жилище сотрудника КГБ?

— Да ничего не будет, подумаешь, майор! Мой Коля целый полковник, он как-нибудь решит это, — засмеялась Изюмова.

— Повторяю вопрос: как вы сюда попали?

— Дверь была открыта.

— Это неправда.

— Твое слово против моего, — нагло улыбнулась Варвара, — как думаешь, кому Немирович больше поверит?

Наташа была не против перехода на "ты", нечего здесь политесы разводить. Лишь пожалела, что пистолет остался в сейфе на работе. Но таковы были правила, уносить оружие домой не разрешалось даже им.

— Хорошо, — она села напротив Варвары, в очередной раз удивляясь тому, что Немирович мог принять Изюмову за двадцатипятилетнюю. Перед ней сидела женщина очень хорошо за сорок. Хотя, учитывая, что ей пятьдесят четыре, выглядела она все же отлично, нужно отдать ей должное, — ну, давай, рассказывай, что хотела! С тем, как ты проникла в квартиру, я потом разберусь.